- 29 эвлалия -
Солнце ещё не показалось из-за гор, а только слабое розовое сияние словно испарялось от их невидимых подножий и повисало полупрозрачной дымкой над чёрными округлыми вершинами. Мелисса не спеша шла по улочке Каравамилоса к озеру. Вокруг неё кружились в замедленном танце фрагменты сновидения. Но она уже не думала о нём. Она ни о чём не думала – она кружилась в этом сомнамбулическом хороводе, не пытаясь даже прикоснуться к его смутной пророческой символике.
Она стояла и смотрела на море, ожидая открытия входа на озеро.
Наконец время открытия наступило. Мелисса была первой и единственной посетительницей. Она робко вошла в лодку и тихонько присела на корме. Лодочник оттолкнулся от причала веслом… и вдруг Мелисса увидела посреди озера на выступающем из воды камне стоящего Великого Пана, поющего гимн непобедимому свету. Он пел так, будто впервые увидел солнце, будто вечность он пребывал во мраке Тартара и всю эту вечность мечтал о свете и вот сейчас увидел его любведарящие лучи.
Стройное мускулистое тело Великого Пана цвета доспевающей фиолетово-чёрной маслины, обильно умащённое ароматным благоухающим маслом, отражало белые обнажённые тела окружающих его нимф, и от этого казалось покрытым золотистым шерстяным покрывалом со множеством складок.
Гимн, звучащий победоносно-восторженно, экстатически-воскрыляюще и катартически-распевно, привлекал своим мощным и бархатно-мягким тембром всё новых и новых нимф и даймониев к священному озеру на острове Кефала.
Огромный фалл Великого Пана пурпурной колонной вздымался из чёрного межножия к самой груди, и его вершина сверкала сумеречным гранатовым яблоком посреди синих скал. Густая атласная шерсть, плотно покрывающая бёдра и пах божества, всё же не могли полностью скрыть увесистую, словно гигантский орех, мошонку. Конский хвост Пана дерзкой дугой вздыбивался вверх, и вся эрегированная стать бога-всесобирателя, бога-вселюбимца, бога-всепроизводителя излучала в пространство всесжигающую и всенарастающую страсть.
Те, прежние видения на озере не шли ни в какое сравнение с нынешним. Оно было настолько ярко, выразительно, объёмно, реально, что просто поражало своей естественностью и правдивостью. Нежно-лиловое сияние разливалось вокруг плавными волнами, и эти, хоть и мягкие волны, своей чудесной энергетикой буквально сбивали с ног…
Мелисса резко встала и покачнулась. Лодка покачнулась вслед за ней.
- Sit down please! – испуганно воскликнул лодочник, - please!
Мелисса не слышала его. Она вообще ничего не слышала – она только видела.
Смачно выругавшись, лодочник спешно повернул назад и пришвартовав лодку, вывел из неё ничего не понимающую Мелиссу.
Он стал что-то громко говорить. Пришли ещё какие-то люди. Что-то спрашивали её на непонятных языках. Наконец нашелся кто-то, кого Мелисса смогла понять.
- Вам плохо? – спросил её плотный приземистый брюнет.
- Нет… то есть… да… то есть… о… что-то происходит удивительное… удивительное…
- Что-то происходит удивительное? – хлопнул себя по бёдрам брюнет, – э-э-э… точно что-то удивительное происходит… вчера тут один турист в воду с лодки упал… и пока мы его тащили, он всё повторял: что-то происходит удивительное… что-то происходит удивительное… а теперь вы говорите то же самое… - лицо мужчины выражало недоумение и отчасти возмущение.
- Где он?! – воскликнула Мелисса, бросив на говорящего дерзкий и решительный взгляд – предобморочного состояния как и не бывало. Помутневшие глаза её вспыхнули сапфирным огнём.
- Да откуда мне знать! – раздражённо пожал плечами брюнет.
Мелисса остановила первую попавшуюся легковушку и сказала водителю только одно слово – название отеля, в котором они провели первую ночь с Дарианом.
Солнце уже высоко поднялось над горами, и от его непобедимого света и от безоблачного глубокого голубого неба море приобретало удивительно-неповторимый, сочный, насыщенный цвет тёмного лазурита. Море сияло в апогее своей красоты, и его хотелось созерцать и созерцать, позабыв обо всём.