- Ян! - Дэн поднял размытые глаза, будто не спал несколько суток. На прекрасно, казалось бы, сформированном лице стояла какая-то требовательность, озабоченность. Это Юрий отметил сразу.
- Что он? – Спросил Дэн Яна, таинственно переводя зрачки на Юрия.
- Что? – Переспросил Ян, не сразу понимая, в чем дело.
- А! Не обращай внимания, - пояснил он. Сверился с Юрием и сказал обоим, - Дэн иногда вызывает такую непонятную реакцию. Так что давайте просто расслабимся!
Все были изрядно навеселе в тот день и вечер.
Ян знал, куда вёл дружка,- на квартиру старых друзей, где давно намечался сабантуй шумным, весёлым застольем.
От закуски разбегались глаза. И от спиртного тоже.
Вначале народу было много - и тех, которые незнакомы были самому Яну, и, тем более Юрию. Но это были друзья друзей, потому и друзья всех.
Несколько толпящихся на кухне молодых людей в свою очередь, - один за другим, опрокидывали напитки, выходили в подъезд или на балкон - покурить.
Час за часом. И через время, одни менялись другими. Одни растворялись, другие – заходили в гости.
Время шагало к ночи. И как-то: не заметили, что все разошлись по домам. Осталось только четверо: Ян, Юрий, Дэн и ещё один, имени которого Юрий пока не мог запомнить.
Весьма любезный человек, суетящийся на кухне. А это и был хозяин данной квартиры.
Юрий все намеревался спросить имя его то у Дэна, сосредоточенно, казалось, отчеканившего собственные мысли, то у Яна, которому было все равно, и он вообще не парился ни на что.
Не торкайте его, - заявил вдруг «ожидаемое имя», кивнув на Юрия, где внимание их пересеклось, - он такого ещё не пробовал.
- А что это: травка? – Спросил Юрий, развязывая язык.
Парни посмеялись.
- Диэтил – прошлый век! – Кто-то из них заявил.
- Тогда что? – Юрий подал голос второй за вечер и все, и все вокруг одновременно посмотрело на него и, казалось, этот вопрос был самым актуальным в мире, или в эту минуту именно. Все молчали очень долго. Так казалось Юрию.
Он прикрыл глаза.
«Если бы сейчас хоть стержень пера, пух бы от подушки - голова б прижалась к ней, легла, сон бы одолел, свалил до глубокой - глубокой ночи».
- Э-э-о-у! – Позвал Ян Юрия, - не спать!
Последний открыл глаза.
«Наверное, сейчас я выгляжу комично».
Видя в лицах окружения, окружения и предметов изогнутые края губ, - живых предметов, отражение какого-то одного-единого чувства, и ощущение, - прекрасное ощущение и на своей физе подобие чего-то… Дурацкой улыбки? Которая что-то выражала?
Это была союзническая минута.
«Великая союзническая минута. Минута посвящения и открытия Мира. И было бы всегда и все так. Ах, если бы было бы…»
Временно все молчали. Юрий был уверен, что все и вся чувствуют теперь особое благо желание друг к другу, - люди к людям, вещи к вещам и наперекрёст.
- Ну, - проронил Дэн, - так, чего тебе?
Юрия понял глаза на Дэна. Это тот к нему обращался.
Юрий подумал, подумал ещё. Уловил блеск «великой союзнической минуты» в посторонних глазах, и дал решительный ход, с трудом, правда, отклеивая губу от губы, лениво, расслабленно, как-то все получалось. Но без колебаний и без беспокойство: что будет?
«А что будет?»
- Лицо у тебя необыкновенное, – заявил Юрий.
Дэн уставился на Юрия, перевёл вид на Яна. Ян в то время что-то нюхал.
«Это чего? Кого ты привёл? Что за кадр?» - Прочитал Юрий мысли.
Но мнение Дэна, в конце концов, разве интересно?
«Я и сам знаю все отлично».
- Он, как?! – Нарушил Дэн тишину, обращаясь в Яну, закончившему свое дельце, - знает?
- Знает – не знает, – пробурчал Ян, не разбираясь: кто чего знает, - какая разница?! Все мы тут свои – знать нечего.
Сказал, смолк. И все увидели, как он отряхнул руку. Потом, сфокусировавшись на столе, аккуратно поднял соломинку сухой спагетти, вывалившейся из кучи, кипящих (пожалуй, перекипевших) остальных, в кастрюле на плите. Поднёс к губам ее, едва приоткрывая рот, и защемил край ее там. Соломинка переломилась в части, хрустнула.
Дэн сказал после всего этого:
- Если все вы сомневались во мне раньше, то почему бы этому бро поверить?
- А ты расскажи, расскажи, - предложил хозяин квартиры, - «имя ожидаемое», обращаясь и к Юрию одновременно.
- Ник, - наконец, обратились к «ожидаемому имени», - не мог бы ты закрыть там дверь, или что там? Сквозит так!
Ник – Николай поднялся, вышел.
- Кажется, он самый трезвый! – Кто-то из троих, оставшихся, заметил.
Дэн обратился к Юрию:
- Послушай-ка…
Рука его, собранная доселе в кулачке, расползлась по столешнице. Как мысли в его голове, скомканные, управляемые рассеялись.
«Большая рука», - оценил Юрий, между прочим.
«От судороги расчехлилась рука?»
Беспокойные длинные подрагивающие пальцы Дэна галками гибкими, словно птицы взлетели, продолжая действие рассеянных мыслей, выгнулись кверху даже неестественно.
«И цвет их был – мрамор какой!» - Отметил Юрий.
- Говори же, – предложил Дэн ему.
Юрий не понимал.
«Что?»
Ян посмеялся, где-то сама себе, забавляясь определённо какой-то собственной мыслью – ничего такого смешного нигде не наблюдалось.
И тут же, он же, оправдывая своё настроение, возвращаясь к присутствующим, поднял ниспадающую кисть руки, дотронулся до плеча Юрия, посмеялся, выводя какой-то хриплый звук из горла.
Никто не понял сообщения. Но сам факт, звук сам Юрию показался особенно не обычным.
Ситуация, обрамление вечера, полупустого вечера не стоит ведь и ломаного гроша.
«Да и что за ситуация такая?» И что-то вот-вот должно было случиться.
Юрий, ощутив холод, полезший, откуда ни возьмись, - по шее и по затылку, заговорил:
- Ты, действительно, не похож на других. В тебе: что-то другое.
- Другое, других, - повторил Ян криво.
- Другое, других, да! - Утвердил Юрий фальцетом.
- И что? – Задался Дэн, непринуждённо втыкаясь вниманием в чудного приятеля, - для тебя это, что же?
- Не знаю, - сделал плечами Юрий, - хм, не знаю.
Он замолчал, считая, что довольно о себе заявил.
- Я скажу тогда, - ответил Дэн, забрасывая в рот кусочек хлеба.
- Уверен, что ему пригодится? – Вмешался Ян.
Юрий отметил, насколько серьёзно все тут происходит. В частности, так серьёзно звучал последний вопрос.
- Этот человек точно знает, что хочет. А мне нравятся такие люди. И к таким человекам обычно идёт информация. Хочет услышать, пускай.
Все снова немного помолчали. Ян, не поднимаясь, развернувшись к подоконнику, нашёл пресловутую пачку спагетти, ногтем поддел и вынул одну на свет, протянул ко рту.
- Я – медиум, - объявил Денис.
Ян прикусил губу и взвыл.
Юрий не расслышал.
- Медиум я, - повторил Ден.
Зашёл Николай, вернувшись после просьбы запереть сквозящую дверь балкона.
- Где ты был? – Его спросили.
- Что у вас тут интересненького? – Свежей атмосферой потянуло от Ника и он бухнулся на свой стул.
- А вот: доигрались, - поморщился Ян, теребя прикушенную губу пальцами, - Дэн терпел-терпел и срезался.
- Это тот, - Юрий заговорил, вспоминая приблизительно что, значит слово «медиум». Деловито перекладывая чайную ложечку из блюдечка с салатом на голый стол перед собой, под всеобщее внимание, определил:
- Это тот, кто общается с Космосом?
- С духами, - уточнил Дэн.
- И что? – Задался Юра.
И вдруг что-то в голове щёлкнуло. Закружилась голова. Юра поднялся.
Да, кружилась голова.
Ему пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть.
«Но зачем было подниматься вообще? И идти куда-то?»
«Или, по крайней мере, дать знать себе самому…»
- Присядь-ка, - тихим голосом пригласил Дэн, - присядь-ка. Что ты хотел спросить – это ладно. Может, ты и не хотел.
Юрий вернулся назад, на стул.
- Ну, вот и все, – Дэн закончил.
Ян поглядел, как Юрий пожал плечами.
Потом переглянулся с Ником, опустились их лица, уставившись, каждый под свои руки.
- Пятнадцатое число марта, - вдруг произнёс Дэн, подумал, уточнил, - год назад это было.
Ян и Ник оживились, откинувшись на спинки стульев, даже перекинулись друг с другом незначительными фразами.
Ник даже поднялся и принялся разливать кипяток из чайника в чашки, как ни в чем не бывало. Ян, оттопырив прикус губы, пытался разглядеть ее.
Дэн украдкой поглядывал на Юрия.
- Ничего тебе это не говорит? – Спросил он.
«Как-будто, никто больше не слышал этих слов», - пришло Юрию.
Руки с мраморными пальцами, сплелись, скрепились в снежок. Приподнялся снежок тот и легонько постукивал по глянцу стола ритм какой-то.
- Нет, - признался Юра, не понимая действительность, но, понимая, что вот-вот в чем-то может сильно разочароваться.
- Нужно было думать, - сказал Ник, разлив чай по дымящим чашкам и раздавая их по сторонам, - подумать нужно, прежде чем забыть его слова. Предположения его.
«Нет, - пронеслось Юрию, - все все слышали».
- Точно, - с тем же согласился и Ян.
- И странное дело, - говорил Дэн, - сначала никто ничего не поймёт, а потом бегают за мной, звонят, под дверями стоят. Но ведь я – то уже забыл.
- Слышал, - Ян протянул руку к Юрию, - запомнил? Пятнадцатое марта прошлого года. Так же?
Теперь Дэн пожал плечами.
- Да-а-а, - протянул кто-то.
- А вообще, у каждого свои дела: пускай-ка и сам он, например, дойдёт до всего. Если это вообще надо.
- Письма, - сказал Дэн в дымящую кружку с чаем и отпил из неё.
«Письма…» - повторилось эхом.
Больше на эту тему никто не говорил.
Этот день нашёл вечер, - вечер поздний.
В среде «четырёх», связь которых после более, чем странного эпизода разговора, кажется, более окрепла, продолжались действия.
Юрий растворил смысл происшедшего эпизода, как недоразумение.
Волна устойчивого настроения в обыденность праздника. И вот уж заговорили о подружках, «кружках-подружках», которые обещали скоро навестить в гости.
И дальше было весело. Жутко весело.
Хмурое утро стучало в висках. Юрий ничего не помнил. После той застольной части о каком-то письме, все стёрлось. Он поднялся, в шее щёлкнуло. Схватившись за шею, проделав осторожные круговые движения, он прошёл в ванную умываться.
- Эй, привет! – Услышал он из кухни.
Ополоснувшись, Юрий прошёл, присел на стул. Варилось кофе. Ник хозяйничал.
- Все разъехались, - сказал он, - к твоему сведению, - вот только тебя не смогли поднять. Спишь ты, брат, как бревно!
Он посмеялся.
- Где Ян? – Спросил Юра.
- Ян? По делам куда-то…
- А …, - Юра поморщился, потирая шею.
- Медиум?
- Да, Дэн, Денис?
- Дэн. Он, кстати, не против, если ты его наберёшь. Ему что-то нужно тебе передать. Или тебе от него что-то. Не помню.
- Мне?
Юрий посидел, подумал, поднялся и пошёл одеваться.
Сегодня все наоборот: размазался асфальт по небу. Люди, обувь, лица, - не люди, обувь, лица – маски, бутафория.
Никакого настроения.
Юрий добрался до остановки, внимание зацепилось за колотящийся сбившийся полу оборванный лоскуток объявления, едва державшегося на столбе, - последним уголком. Его потянуло к тому столбу. Юрий подошёл и расправил печать.
«Требуются разносчики писем…», - угадывалась размытая фраза.
«… писем коллекторных… Обращаться…»
«Письма!»
Маршрутка развернулась с кольца стоянки и подкралась к остановке. Юрий прошёл к распахнувшейся двери. Зайдя в салон, рыскал по карманам – выкопать мелочь. Вынув горсточку, раскрыл ладонь перед водителем, ожидая окончание «клёва», потом пошёл присесть в кресло.
- Эй! – Услышал он позади, - потерял!
Водитель глядел в овал зеркала заднего вида. Потом кивнул на пол, туда, где только что стоял вновь вошедший.
Это было письмо. Это был конверт от письма. Юрий увидел.
И конверт был запечатан.
- Это не моё вовсе! – Сказал Юрий, отворачиваясь.
- Твоё - забери, - твёрдый стал ответ. Водитель даже обернулся, а это стоило ему труда. Кресло взвизгнуло дерматиновым ругательством.
Хозяин маршрутки дополнительно незатейливым просквозил пассажира взглядом, и, чувствовалось, готов был вступить в длительные дебаты. В этом убеждало все: и жесты, тон…
«Да, что? Не дорого!»
Юра вернулся, поднял конверт и прошёл в салон, усаживаясь.
«Выйду, выкину. Ха! Делов-то!»
Конверт положен на колени, а Юрий думал.
Думал о том, от чего так ныла шея. Думал об эпизоде пятнадцатого числа того года. Думал, об Ольге. Она не снилась сегодня ему.
«А раньше разве часто снилась?»
«Нет».
«Но раньше снилась с каким-то чувством, а ныне?»
И Юрий вспомнил, что – нет: она снилась ему сегодня ночью и…
«И в руке у неё было что-то белое, полупрозрачное».
«Предзнаменование того, что мне стоит поговорить с Дэном».
Он вспомнил его слова о том, что де потом начинают его искать, звонить, стоять под дверьми.
«И я? Хм».
В дверь салона протиснулась девушка, она что-то спрашивала у водителя. Тот, взялся за ремень, чтобы захлопнуть дверь, развернулся в запрос девушки.
Дерматин снова сказал что-то неладное.
- Вон он! – Кивнул водила в сторону Юрия.
Девушка прошла в салон, направилась к Юрию, не спуская с него глаз.
- Это вы взяли моё письмо? – Спросила она, плотно подойдя к нему. Он почувствовал ее колени.
- Что?
- Письмо, - она ткнула ногтиком вниз.
- Ах, это! – Он передал конверт.
Ни слова, она выскочила из маршрутки.
«Письмо, письмо… Кто сейчас письма пишет?»
Когда-то в детстве, помнил Юрий, его хвалили за старательность в почерке, ставили в пример. Например, ставили в пример тем, кто нетерпелив, не усидчив был, не мог, соответственно, чистоплотно писать. Но те «например», те, как нарочно учились лучше. То, что давалось Юрию с некоторым трудом, излишними обстоятельствами, у них, - у тех выходило и скоро и качественно.
Ещё прошли годы, да и школа окончилась. И тогда пришла ему идея: не все ли равно и не дрянь ли сие чистописание? И ни подстава ли то, ни гнусность, ни срамота на выходе – чистоплотность сия? Не следует ли быть проще, вольготнее, свободнее, развязаннее, и даже если низкие поступки…
«Ведь дело, - это понималось с годами, - не в почерке – дело! Почерк и прилежание – в этом есть даже что-то богопротивное? Хм, отчего же? Тайна».
«Все старания, как ни грусти, были напрасны, пока я… Пока ты рассуждаешь, пока ты не рискнул выйти за рамки прилежания того и делать эдакие вещи, - вне стандартные».
«Какая чепуха в голову-то лезет!»
«Вещи, за которые, пожалуй, никак и никогда, родственниками, например, не были бы одобрены. Но – продуктивны же!»
«О чем ты, черт?!»
Гулял.
Обманывался и брался за иную пассию, но никогда не позволял себе переспать ради того, чтобы затянуть обоих в пастку, любовную вязь.
Маршрутка забилась.
«Стоило б - ближе к выходу. Не выберешься!»
Он вышел на своей остановке. Ремешок на его сумочке был порван у самого основания. Это потому, что не стоило так сильно ее тянуть из толкучки.
- Вы не знаете, - спросил прохожий, - как проехать пятнадцатый микрорайон?
- Туда все идёт, но если вам чуть пройти…, - Юрий замолчал.
- Что же? – Прохожий.
- Если вам пройти пятьдесят метров ещё, завернуть за вон тот магазин, там остановка на третий маршрут.
- Ого! Ах! – Хлопнул себя по лбу прохожий, - вспомнил! Прошлом году я там садился. Да-да! Маршрут третий же? – Переспросил.
Юрий кивнул. Прохожий ушёл.
Нахапетов заправил порванный сумочный ремешок в сумку, пошёл домой.
«Третий маршрут – март. Прошлый год – это прошедший год. И: пятнадцатый микрорайон – число!»
Дома пил сладкий кофе. Чрезмерное сладкий, противный.
Старая кулинарная книга попалась на глаза. Он открыл, предварительно зажмурившись, ткнул пальцем в случайную строку и прочёл фразу:
«Для приготовления вкусной и здоровой пищи необходимо приобрести определённые знания по технологии и навыки по кулинарному искусству приготовления пищи».
Палец держался на слове «определённые».
«Определённые слова были сказаны во время непредвиденного медиумического сеанса. Не так ли?»
«Искусство, происходящих событий, якобы случайных – это то, чем может ещё подсказать То, Что желает ещё тебе подсказать».
Вынул телефон и набрал номер.
- Дэн?
- Да, я, - шуршало в трубке.
- Ты где?
- Это кто?
- Юрий.
- Юрий? – Пауза, чтобы вспомнить, - а! Ты? Вчерашний?
- Я - вчерашний.
- Что?
- Я хотел спросить.
- Пятнадцатое марта?
- Да. Я… ты…
- Не знаю, Юрик. Я не понимаю сам, как ко мне приходит. И зачем - не знаю. Мне просто нужно было тебе это сказать. Наверное, пригодится. Не знаю.
- Но зачем?
- Я не знаю, Юрий, говорю же! И – занят сейчас.
Но линия не рвалась.
Юрий подумал, спросил:
- Не могу же я в эти пятнашки играть! С ума сойти!
- Хорошо. Давай: о чем ты думал в то время.
- Когда?
- В то время самое, когда я сказал тебе те слова, ту дату.
- Я? Мы вчера бухали, ч-черти!
- О чем ты думаешь чаще всего – подумай, скажи.
- Хм, - Юрий сделал плечами. Готов ли он продолжать мистически бездонный обмен мнениями, выделывая разные жесты, пока что-то со стола не опрокинул?
Но линия-таки не обрывалась.
- Я часто думаю о..., - сомневался респондент.
- Мне Ян: что ты расстался с какой-то Ольгой, что ли?
- Да, но я, но я… Это не важно.
- Хорошо, сейчас. - Там помолчали.
Юрий поглядел на экран мобильного – не закончен ли все же звонок?
- Эй! – Услышал он, - если бы тебе задали два вопроса: дать сил тому, что тебе неизвестно, и узнать об этом. И второй: был ли ты благодарен за то, что если б тебе умножили сил избавиться от какой-нибудь хронической усталости, ты – думаю, знаешь, какой и, так же: умножили сил вдвое. Вдвое, слышишь?
«Какие странные вопросы!»
- Неизвестное? – Вслух прикинул он.
- Скорее, я занят! – Вторично вырвалось предупреждение.
- Письма, - бросил Юрий в ответ, - письма?
Оттуда помолчали, потом выпалили:
- Ну!? Как и что с этим связано?! Письма – сообщения это, и…
Связь оборвалась.
Юрий несколько раз пытался дозвониться – тщетно.
И тут он снова вспомнил свой сон с Ольгой и прозрачным листком в ее руке.
И снова набрал номер. Иной номер.
- Алло!
- Алло! Кто это?
- Валентина Андреевна? – Обратился.
- Валентина – да! Андрющенко – фамилия. Валентина Андрющенко. А - вы?
Юрий объяснился.
Это была женщина из поликлиники, с которой он обменялся номерами однажды. Они стояли в одной очереди однажды, и возник вопрос о режиме работы поликлиники и прочее, прочее. Как-то завязалась беседа от скуки.
Но дело: она хорошо знала Ольгу, которая в то утро пришла за ним, к нему, - в очередь. От скуки.
«Как-то раньше в голову не приходило позвонить именно ей».
- Вы помните меня? – Справился Юрий.
- Да-да, помню. Вспомнила. А то, не пойму, что за номер в моей книжке. Да, теперь вспомнила. Парень и девочка. Как же вы там?
- О, это я хотел вас спросить! Вы, не знаете ли… Вы же знакомы с ней были?
- С кем?
- С той - девочкой. С Ольгой.
- Да. Я знала ее.
- Вы, - Выпалил Юрий и дальше: как что-то мешало или запрещало продолжать, но держать паузу невозможно, - «преступное деяние»!
- Вы не скажите ее адрес, например? - Просил он во взмокшую от ладони трубку.
С той стороны молчали. Молчали долго.
Юрий снова поглядел на экран мобильного.
«Не сбежал ли запрос?»
- А ты не знаешь, разве? – Ответ.
- Что? О чем?
- Не знаешь, разве? – Повторили.
Голос Андрющенко Валентины изменился.
Юрий жестикулировал рукой в воздухе, - «не имею понятия!»
- Пятнадцатого, ноль третьего, прошлого года Олечка попала в страшное ДТП. Она - на месте. Погибла она. Ты не знаешь?
Рука ослабла. Телефон сполз вниз.
Он и близко…
"Вот почему она не пришла на то последнее свидание. И было бы оно не последним вовсе".
Она шла - вспомнил во сне – она шла навстречу ему там, - издалека, - Откуда-то. В руках держала прозрачный листок бумаги. Нет, их было несколько, - пачка матовых кисейных листков.
Она кружилась вместе с ними теперь. Что-то изменилось, - она кружилась, кружилась - как стеклянная бабочка крыльями...
Знаки, сообщения. Письма…
***
Рассказывали, как какой-то парень приехал в село пригородное. Приехал на такси с огромным букетом бордовых роз. Он просил таксиста подождать его у дороги.
Видели странные события: парень тот спрашивал о прошлогодней аварии на перекрёстке. Ох, и месиво было!...
Видели, как нашёл он тот перекрёсток, вышел на средину, в крест его, значит.
Раскрыл руки и на асфальт пали полсотни роз, - красивых роз.
Видели: поднял он глаза к небу и долго шептал что-то там.
Сумасшедший!
Перекрестился, поклонился и ушёл.
Больше никогда его там не было.