Интересная вещь. М.А.Булгаков оставил несколько пророческих книг о России. "Собачье сердце", "Белая гвардия", "Иван Василььевич", "Мастер и Маргарита". Многие знают их почти наизусть, но так ничего и не поняли. И даже в упор не видят, что все эти книги великого пророка - о настоящем времени.
О чем же мистический чернокнижный роман "Мастер и Маргарита"? Мастер говорит, что он о "Пилатщине". Но что это за явление такое, пилатщина?
Я не знаю. Может быть это какая-то болезнь, наказание за трусость? Не знаю. Знаю только, что абсолютно все сценки в романе, все цитаты, все фразы, все повторяется по три раза. Как заклинания. Это большое чудо, которое читатели бояться признать, боятся исследовать, боятся увидеть.
Три раза повторяется "Пропал, пропал великий город, как будто и не было его никогда на свете....".
Три раза преследует Пилата фраза о трусости. Три раза слышит ее Пилат, и не может его отпустить эта фраза, и некому больше его отпустить. Потому что уже поздно.
****
Первый раз.
Это сцена отчета Афрания о казни Иешуа из 25 главы.
"— Он сказал, — опять закрывая глаза, ответил гость, — что благодарит и не винит за то, что у него отняли жизнь.
— Кого? — глухо спросил Пилат.
— Этого он, игемон, не сказал.
— Не пытался ли он проповедовать что-либо в присутствии солдат?
— Нет, игемон, он не был многословен на этот раз. Единственное, что он сказал, это, что в числе человеческих ПОРОКОВ одним из самых главных он считает ТРУСОСТЬ.
— К чему это было сказано? — услышал гость внезапно треснувший голос.
— Этого нельзя было понять. Он вообще вел себя странно, как, впрочем,
и всегда.
****
Второй раз Иешуа обсуждает трусость во сне Пилата.
Само собой разумеется, что сегодняшняя казнь оказалась чистейшим недоразумением — ведь вот же философ, выдумавший столь невероятно нелепую вещь вроде того, что все люди добрые, шел рядом, следовательно, он был жив. И, конечно, совершенно ужасно было бы даже помыслить о том, что такого человека можно казнить. Казни не было! Не было! Вот в чем прелесть этого путешествия вверх по лестнице луны.
Свободного времени было столько, сколько надобно, а гроза будет только к вечеру, и ТРУСОСТЬ, несомненно, один из самых страшных ПОРОКОВ. Так говорил Иешуа Га-Ноцри. Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок.
Вот, например, не струсил же теперешний прокуратор Иудеи, а бывший трибун в легионе, тогда, в долине дев, когда яростные германцы чуть не загрызли Крысобоя-великана. Но, помилуйте меня, философ! Неужели вы, при вашем уме, допускаете мысль, что из-за человека, совершившего преступление против кесаря, погубит свою карьеру прокуратор Иудеи?
— Да, да, — стонал и всхлипывал во сне Пилат.
Разумеется, погубит. Утром бы еще не погубил, а теперь, ночью, взвесив все, согласен погубить. Он пойдет на все, чтобы спасти от казни решительно ни в чем не виноватого безумного мечтателя и врача!".
****
И в третий раз Пилат натыкается на обвинение в трусости в писаниние Левия Матвея (не Матфея) на Лысой горе.
Гримасничая от напряжения, Пилат щурился, читал: "Мы увидим чистую реку воды жизни... Человечество будет смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл..."
Тут Пилат вздрогнул. В последних строчках пергамента он разобрал слова: "...большего ПОРОКА... ТРУСОСТЬ".
Пилат свернул пергамент и резким движением подал его Левию.
****
Так была ли казнь?
Вот главный вопрос.
Вот вопрос вопросов для Пилата и его последователей.
Но расслабьтесь. Все хорошо. Казни не было.... Эти и заканчивается роман М.А.Булгакова.
" — Боги, боги, — говорит, обращая надменное лицо к своему спутнику, тот человек в плаще, — какая пошлая казнь! Но ты мне, пожалуйста, скажи, — тут лицо из надменного превращается в умоляющее, — ведь ее не было! Молю тебя, скажи, не было?
— Ну, конечно не было, — отвечает хриплым голосом спутник, — тебе это померещилось.
— И ты можешь поклясться в этом? — заискивающе просит человек в плаще.
— Клянусь, — отвечает спутник, и глаза его почему-то улыбаются.
— Больше мне ничего не нужно! — сорванным голосом вскрикивает человек в плаще и поднимается все выше к луне, увлекая своего спутника. За ними идет спокойный и величественный гигантский остроухий пес".
Что же тогда совесть Пилата и его последователей остается чиста.
Непонятно одно. Почему же тогда его и его поклонников не принимает ни земля, ни озеро, ни тот свет, ни смерть. Я не знаю.