Однажды старый Ли сидел у порога своего дома и слушал, о чем говорят люди, проходившие мимо по улице.
— Вот, это тот самый дом, жилище самого старого Ли! — слышит художник и улыбается.
— Как, того самого старого Ли, из-за которого в харчевне каждый год устраивают фестиваль знатоков книги Перемен? Того самого, кто стал чемпионом всего Нанкина по поеданию лапши? Того, кто придумал знаменитую шутку на Новый Год?
— Его самого. Добавь еще, что это тот самый старый Ли, что рисует великолепные ширмы, выдающиеся вывески и изящные веера, и все его изображения исполнены вкуса и в точности следуют канонам древности, — художник улыбается еще шире.
— А кто это сидит на пороге, в потертой одежде и обшарпанной обуви, с давно нестриженной головой, с тёмной кожей, сожженной солнцем? Вероятно, какой-то приживальщик, которому старый Ли из милосердия дал кров? Ой, гляди, как смешно он морщит нос, когда смеется! — художник улыбается во весь рот.
— Что ты, что ты! Это же сам старый Ли! — тихий шёпот и звук удаляющихся шагов.
Старый Ли прикрывает рот ладонью и плечи его трясутся — он доволен! Не для того ли он и сидит по вечерам на пороге своего дома, чтобы предаваться доброму и беззлобному веселью.