АЛДАН ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ
Помнится, когда я, в начале девяностых, трудился в Сосновоборске на Красноярском авто-прицепном заводе (КЗАП), маляром в цехе окраски.
Работал рядом, маляром, на участке окраски больших бортов, Толя Кижапкин. Круглолицый добродушно-веселый человек, большой любитель анекдотов и баек.
От него я и услышал байку о совхозном ужасном быке осеменителе всего совхозного стада, по грозной кличке Алдан.
Кто не знает – Алдан это могучая таёжная северная река, впадающая в ещё более могучую Урюм-реку Лена, несущую свои тёмные бурливые воды в Ледовитый океан. Но рассказ будет не об этой несомненно заслуживающей внимания и восхищения северной реке. Я перескажу лишь байку, рассказанную Толей Кижапкиным.
Начну с того, что Алданом звали совхозного быка.
Почему Алданом?
Полагаю, за его внушительных габаритов вид и буйный, как горные пороги верховий Алдана, характер. Да и было от чего!
Бык Алдан был чёрен цветом и на столько огромен, да страшен своим видом, что его постоянно держали на толстой в ладонь цепи, продетой в массивное стальное кольцо, а кольцо то у Алдана в носу.
Боялись бычару и обходили стороной буквально все в совхозе.
Уж на сколько бесшабашные и дерзкие мальчишки, и те опасались. Хотя, на них Алдан не обращал ни малейшего внимания. Если конечно шалопаи издали его не дразнят. Тогда берегись. Бык свирепеет на глазах, наклоняет низко к земле свою могучую головушку, увенчанную, здоровенными рогами, как двойной сохой старого богатыря земли Святорусской Микулы Селяновича.
Бык яростно роет копытами землю и если бы не удерживающая у столба цепь, то …страшно подумать, что могло бы случиться!
Особенно почему-то Алдан не любил, да нет, буквально ненавидел совхозное начальство. Ладно бы председателя одного, которого всем в совхозе заслуженно положено не любить. Нет, более всех Алдан не любил парторга местной партийной ячейки по фамилии Дудик. Почему да отчего – загадка природы местного значения в масштабах одного, но не простого, не бедного, рядового хозяйства.
Совхоз-то миллионер! И асфальт на площади Ленина имеется, И гипсовый памятник как полагается вождю мирового пролетариата. Да и размером, не какая-нибудь простая деревня, а считай посёлок городского типа, совхоз миллионер, большой, солидный! В селении одних центральных длинных улиц не одна две, а почитай десять, не считая пересекающих их утопающих в огородах переулков.
Председатель совхоза Остап Тарасович Погоняйлов, часто упрекал старшего зоотехника Оскара Генриховича за своенравный, опасный характер его подопечного животного, а именно быка по речной кличке «Алдан». Говорил: «Воспитывать коллектив, то есть вверенное вам на воспитание и заботу, животное, надо в духе уважения к партии Ленина и в частности к парторгу совхоза!»
Оскар Генрихович, согласно кивал, шепча, как заклинание; «Будет исполнено, будет исполнено».
Директор же, убедившись в согласии с ним, подчинённого ему зоотехника, продолжал, вдохновенно и самовлюблённо:
«Вот именно! Воспитывать и учить правильному поведению животных, входит в должностную инструкции и является вашей, подчёркиваю – вашей прямой обязанностью!»
«Будем работать» – привычно кивал Оскар Генрихович на ЦУ начальства.
«Правильно! Работать! - а не разводить в коровье-бычьем хозяйстве антисоветскую крамолу!»
На что, Оскар Генрихович молча кивал, типа:
«Да-да, учту, займусь, исправлю, втолкую, воспитаю!..»
Проговорив эти заученные фразы, он шёл к Алдану с миссией учителя-воспитателя со словами: «Что ж ты, Алданушка, опять набедокурил.
Мне же за тебя влетело!»
На что Алдан, повинно склонял на грудь старшего зоотехника голову и вздыхал: «Больше не буду».
Подпускал к себе Алдан лишь одного зоотехника и то с предварительными уговорами, едва ли не с поклонами последнего.
За что Зоотехник был уважаем в селе среди народа.
Да и начальство Опытного седовласого зоотехника в очках
Оскара Генриховича нет-нет грамотами награждала за молчаливое согласие с руководством, и доблестный, добросовестный труд.
А трудиться в совхозе миллионере «Заря коммунизма» умели!
Всё в совхозе «Заря коммунизма» было; и своя администрация, и большой клуб, средний ДК – по городским меркам. И Больница и кирпичная средняя школа, и почта, и магазинов пяток… В общем много что было. Не было только своего мясокомбината. Иначе бы Алдана давно туда спровадили за его свирепый нрав.
Но опять же, жаль было такого выдающегося производителя лишится.
Во всём районе, или даже крае, ни один бык по производительности не мог сравниться с Алданищем! По всем показателям рекордсмен!
Его бы в Москву на всесоюзную сельскохозяйственную выставку, достижений народного хозяйства отвезти, на ВДНХ. Золотая медаль чудо-рекордсмена обеспечена! Но кто рискнёт? Не нашлось таких.
Помнится, в одной популярной песне Сергея Никитина, звучат слова: «Тут пронзительный мотив начинается, вниманье. Спят, друг друга обхватив, молодые, как в нирване».
Насчёт горячей любви к Алдану у большого совхозного стада дойных коров, не спросишь. Никто желания или разрешения у коров на этот счёт и не спрашивает. Нужно поголовье коров увеличивать и обновлять? – нужно! Для это и живут, некоторое время, быки осеменители. А состарятся – на бойню! Мясо говяжье тоже прибыль совхозу дает не менее чем молоко.
Можно и искусственное осеменение проводить. Технология, как и что, имеется. Зоотехники знают способ.
Я же, врать или сочинять не стану. Тонкостей столь деликатного процесса, искусственного зачатия коровам телят не знаю. Бык же Алдан в этом деле мог дать фору ста бычкам помельче и такому же количеству дипломированных зоотехников. Потому и прожил дольше других собратьев.
Однако, Толя Кижапкин, толи сам кое-что досочинил, толи так и было, но рассказал, нечто сомнительное о том, как осемянял совхозных коров гигантский бык, тяжести которого ни одна Бурёнка не выдерживала.
Для действа сближения коровы с быком, Алдану соорудили в отдельном стойле, с звучащей классической, романтичной, видимо возбуждающей, музыкой, специальный деревянный станок. Для случки, Иначе корова падала.
Зоотехник Оскар Генрихович вводил к Алдану корову или тёлку, а сам деликатно выходил. Прислушиваясь. Если корова жалобно замычала, значит входить нельзя. Рановато. Если же Алдан удовлетворённо промычал, как медведь в тайге в малиннике урча, значит дело готово. И, выведя на 100% обрюхаченную тёлку или корову, можно вводить другую соискательницу Алдановой любви.
Сбоев не было!
Но всё когда-нибудь кончается.
Алдан ослаб и стал равнодушен к прекрасному полу, то есть к коровкам бурёнкам. Стал Великий и могучий Алдан не способен осеменять.
Обошло быка осторожно совхозное начальство. Без парторга, который, ранее наученный горьким опытом, совершенно правильно держался на расстоянии, как красный лоскут материи, раздражитель, на испанской корриде. Не приведи Господи ему попасться на глаза великому и ужасному Алдану! Какой уж там с него тореадор!
Хотя из всего красного на парторге были только носки, да и те дырявые.
Вот на начальнике гаража Каражанове галстук красный, заметный – и ничего. Ну не из-за носков же Алдан невзлюбил до бешенства Парторга Дудика.
Может бык Алдан мысли людей умел читать?!
И не ахти какие, приземлённые мысли быка, абсолютно не сошлись с возвышенными, высокоидейными мыслями парторга Дудика, - о грядущем великом житие-бытие сельчан и его Алдана лично, - совсем не сошлись! Уж больно туманные, скользкие, вихляющие мысли были у парторга.
Алдан же любил во всём ясность и прямоту.
У всех людей, как и быка Алдана, мысли, как мысли, понятные, обыкновенные.
Например, у председателя совхоза Остапа Тарасовича мысли вполне ясные – направленные на перевод в райцентр, с повышением.
У начгара понятные – о занятости им Караджановым кресла председателя совхоза, в обставленном чешской мебелью кабинете!..
А у парторга месткома Дудика что? – сплошной непонятный, раздражающий Буяна туман, а не мысли.
Покосившись на начальство, бык Алдан не заметил среди них Дудика и, понуро опустил рогатую голову – Алдан, вдруг, за всю свою бычью жизнь, почувствовал себя брошенным и одиноким.
Спросили Зоотехника сколько в Алдане тонн мяса для будущей продажи и переделки на колбасы. Зоотехник, огорчённо протирая очки, промямлил с сомнением: «Тонн 10 если не больше». И начальство удовлетворённо закачало головами.
«Решено – на бойню!»
Когда зоотехник и ещё двое мужиков покрепче и посмелее, заводили Алдана в кузов КАМАЗа, все попрятались. Неровен час – вырвется!
Как ни странно, Алдан не сопротивлялся и зашёл по крепкому трапу в грузовик вполне спокойно, точно покорился своей предстоящей участи.
Тяжёлая стальная цепь проволочилась с лёгким шумом и успокоилась под ногами у быка.
За Алданом закрыли высокий задний борт.
Проверив все запоры бортов, заглянули в кабину – в кабине пусто!.. Грузовик готов был двигаться, а водителя нет!..
-«Стоп?! А где водила?»
-«Здесь я…» - послышался откуда-то сверху голос молодого шофера. Посмотрели в сторону раздавшегося голоса, а это водила на крыше КАМАЗа сидит.
Спросили: «Семён, ты что там делаешь?!»
Семён, осторожно слезая вниз, отвечает: «Что, что? – от быка спасался!..»
Посмеялись тогда стоящие рядом над боязнью шофёра. И напрасно!
Повёз Семён Алдана в районный центр на шкуродёрню, или бойню – не знаю, как правильней.
До райцентра добрались спокойно, вот и ворота мрачного скотобойного заведения.
Отворились ворота. Заехал КАМАЗ во двор, встал.
Потом дальше проехал – в самое нутро этого животного ада.
Опять остановился.
Вылез Семён из кабины и как в прошлый раз, полез на крышу своего КАМАЗА от греха подальше. – «От Алдана всего ожидать можно!»
Сидит Семён высоко на крыше своего КАМАЗа и ждёт с ужасом не кончины быка Алдана, а своего страшного конца.
Хорошо запомнил Сёма случай, когда Алдан одним рогом поддел под задний борт его прежний грузовик, полный доярками в белых халатах.
Приподнял, накренил и чуть не опрокинул.
То-то визгу было. Бабы так и посыпались, как горох, с кузова:
«Ты зачем, ирод, рядом с ним решил проехать. Нас попугать. Так мы тебя за это половниками!»
А страшный и ужасный бык Алдан. Почесал бок о угол грузовика и мирно улёгся рядом с грузовичком, на взрыхлённую им же землю. Отвернулся, даже вроде задремал, отгоняя хвостом назойливых мух.
Бабы видя такое дело, успокоились. Бить Семёна не стали.
И уже без девичьего смеха и галдежа, тихо забрались назад в кузов:
«Вези ирод до коровников!»
Как там в живодёрне проводится убиение несчастных животных, Толя Кижапкин не знает. И я там, минул Бог, ни разу не был.
Говорят, - «гуманно» по-современному, высоко-технологично, умервщляют током большого напряжения. А не как в старые допотопные времена – кувалдой в лоб.
Видит сверху Семён - Алдан, покорно стоит на каком-то конвейере, чем-то крепко обхваченный с боков.
Подключили электросеть – подали ток…
Если до появления на ленте конвейера, все коровы падали замертво с первого удара током и их трупы шли дальше по разделочному конвейеру, то Алдан даже на колени не опустился, а стоял набычившись, как борец перед схваткой, сотрясаясь от тока.
Подали полное напряжение – не помогло!
Хуже того,- разъярённый болью бык, разнёс стягивающие его бока сцепы, и ринулся с конвейера на пол убойно-разделочного цеха.,
Очутившись вне пут Алдан, с налившимися кровью глазами, и раздутыми от перевозбуждения ноздрями, попёр как тяжёлый танк прорыва по всему цеху,,. Снося всё на своём пути, размахивая тяжеловесной цепью!..
Пронесся Алдан, как ураган, и по цеху готовой продукции, где развешены на крюках ошкуренные, освежённые, мясные туши бывших бурёнок и бычков.
Разбрасывая туши, он метался в поисках выхода.
Удержать было невозможно.
Тут уж спасайся, кто как, и где может!
Вот потому-то, Семён, предусмотрительно, сразу же, как заехал, взобрался наверх и сидел на крыше своего КАМАЗА.
С его, Семёна слов, Толя Кижапкин рассказал, мне и другим малярам, и грузчикам, - как вырвался Алдан за ворота мясокомбината и ходу в поля. Только его и видели.
Но мощные разряды тока, всё же сделали своё смертоносное дело.
Нашли Бездыханного Алдана в лесополосе недалеко от родного совхозе. А ведь до него от мясокомбината Райцентра почти 40 километров. Выходит, великий и ужасный Алдан, не смотря на множественные повреждения внутренних органов, столько времени стойко продержался на своих ногах
Умер великий и ужасный Алдан недалеко от родных мест будучи вольным!