О книге В. Ленина "Государство и революция"
...И не носил он тех волос,
Что льют успех на женщин томных, -
Он с лысиною, как поднос,
Глядел скромней из самых скромных.
Застенчивый, простой и милый,
Он вроде сфинкса предо мной.
Я не пойму, какою силой
Сумел потрясть он шар земной?
Но он потряс...
.............................
Он мощным словом
Повёл нас всех к истокам новым.
Он нам сказал: "Чтоб кончить муки,
Берите всё в рабочьи руки.
Для вас спасенья больше нет -
Как ваша власть и ваш Совет"...
------------------------------
Мы многое ещё не сознаём
Питомцы ленинской победы.
Сергей Есенин
Книгу "Государство и революция", свою вторую "Что делать?" (по словам Н. Крупской) В. Ленин написал в августе-сентябре 1917 года – за месяц до Октябрьской революции. Именно здесь изложена программа переустройства общественных отношений на социалистический лад.
Но конкретно-исторические обстоятельства послеоктябрьской действительности, экономическое состояние России тех лет, поставили перед коммунистами такие проблемы (главная из них, без решения которой о реальном социализме и речи не могло быть: задача индустриализации страны, создание крупной машинной промышленности, – её тогда практически не было в отсталой, в этом смысле, России), – такого рода затруднения, в виду которых авангарду трудящейся части общества пришлось сделать вынужденное отступление. Из-за отсутствия крупного коллективного, технологически обобществлённого производства (в том числе и в области сельского хозяйства, по линии которого "состояло" 80 % населения) наскоком ввести социализм не удалось. Потребовался переходный этап. Всем известный НЭП, новая экономическая политика, этот иной в отличие от "военного коммунизма" подход к осуществлению единого всенародного плана, и стал выражением данного отклонения.
Однако ещё ранее "левые коммунисты" в лице Н. Бухарина прямо обвинили Ленина в нарушении принципов, провозглашённых им в "Государстве и революции" (ж. "Коммунист", 1918, № 1), – в "право большевистском уклоне", в предательстве социалистических идей и социальных чаяний трудового народа.
Ленин как раз и ответил им тогда (ст. "О "левом" ребячестве и о мелкобуржуазности"), что они ничего не поняли в экономическом положении России. Не осознали того, какой политики требует от большевиков уровень развития российских производительных сил. Оказались далёкими от понимания, что выступать на политической арене с программой, изложенной в "Государстве и революции", преждевременно.
Так – совершенно объективно – получилось, что семьдесят лет тому назад, когда писалось "Государство и революция", книга не приобрела практического значения.
А вот сегодня, когда мы уже создали мощное коллективное производство, жизнь поставила перед нашим обществом такие задачи, способ разрешения которых как раз и указывается в "Государстве и революции". Я не знаю ни одного произведения, которое сегодня было бы более злободневно, чем это.
Получилось, книга написана Лениным именно для сегодняшнего читателя.
Часто приходится слышать, что существующие общественные отношения во многом изжили себя, их следует заменить новыми, но вот какими именно – этого, дескать, никто не знает и в марксизме-ленинизме ответа не существует.
Это неправда.
Такой ответ есть! И содержится он в "Государстве и революции" Ленина.
Здесь излагается учение марксизма о государстве и задачи, стоящие перед трудящейся частью общества в революции (не в вооружённом восстании, а в области кардинальной реформы экономических и политических отношений, - обратите своё особенное внимание, читатель, на данный момент).
Это – философия, не столько объясняющая условия существования социума, сколько показывающая конкретный путь изменения их в лучшую сторону.
Это – теория, весь смысл которой состоит в разъяснении массам того, ЧТО они должны будут делать - какие политические реформы, - чтобы прийти к экономическому освобождению труда, чтобы не потерять завоёванного в революции господства непосредственных производителей материальных и духовных богатств.
Не больше! Но и не меньше.
Можем ли мы сегодня сказать, "дорогие" наши предводители строительства светлого будущего, что труд уже экономически освобождён, свободен? Сегодня, когда мы только решились приступить к самостоятельности предприятий?!
Можем ли утверждать, что принцип самой первой фазы коммунизма – от каждого по способности, каждому по труду – уже осуществлён на деле, если все газеты только и пишут об уравниловке?!
Вопросы, естественно, риторические.
А "Государство и революция" суть что делать, чтобы прийти к победе нового строя. Что делать трудящимся, чтобы осуществить социализм?
Не больше. Но и не меньше!
1
Приступим к тому, с чего и начинается книга, – к учению марксизма о государстве.
Что же такое государство – как таковое и в собственном смысле слова? Общество? Отдельная нация, обладающая известными территориальными границами, которые "на замке"? Страна?..
Не смейтесь, кто знает.
Такие и подобные определения приходилось слышать не раз. И не два. Конечно, ни то, ни другое и ни третье.
Государство как таковое – это одна из форм политического управления обществом.
Государство, по К. Марксу, есть механизм власти. Орудие господства.
Механизм! Машина! Средство.
Есть военное оружие (бронзовый топор, например), вы знаете. Есть орудия труда (прялка, например), вы их ещё лучше знаете…
Государство – тоже орудие, механическое приспособление. Только – орудие подавления одной части общества другою.
И – только! Это надо усвоить в чистейшем виде.
Государство же в собственном смысле слова – такой механизм, при помощи которого меньшая часть общества подчиняет себе большую.
Составными данного приспособления, наиболее характерными учреждениями, являются: чиновничество, жандармерия и постоянная армия.
Частенько наше "советское" государство называют "свободным народным государством"…
Всякое государство есть орудие, особая сила для подавления. Поэтому всякое ("всякое" подчёркивается, никаких исключений!), даже и социалистическое государство не-свободно и не-народно. По словам Ленина, К. Маркс и Ф. Энгельс неоднократно разъясняли это в своих работах, а мы до сих пор впадаем в иллюзию!
Можно говорить о большей или меньшей степени свободы существования людей в той или иной стране, но – не в отношении государства, не в плане взаимодействия общества с механизмом власти! Ни о каких вольностях в отношениях с орудием насилия не может быть и речи. Разве ж только – с другой стороны, о свободе этой особой силы подавлять…
Итак, государство в собственном смысле слова есть "особо организованная сила, стоящая НАД обществом" (В. Ленин), орудие подавления широчайших народных масс.
Какие типы политических форм управления обществом существуют, могут быть и чем они отличаются друг от друга, как называются – разговор впереди.
Сначала: как и почему возникло данное подручное средство, именно чиновничество и постоянное войско? Каково его происхождение?
Ведь были времена, когда люди запросто обходились и без государства в собственном смысле слова!
2
"Государство, – приводит Ленин рассуждение Энгельса, – есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общества в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах "порядка". И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, всё более и более отчуждающая себя от него, есть государство".
А вот как Ленин комментирует эту цитату: "Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены. И наоборот: существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы".
Это – происхождение.
А – перспектива? Что ожидает данное механическое средство подавления в будущем? (Не может ведь оно существовать вечно и бесконечно. По диалектике, всякая вещь зарождается, развивается, достигает пика в своём становлении и исчезает. Как сказал поэт: "Будь же ты вовек благословенно, что пришло расцвесть и умереть"! – С. Есенин)
И тут Ленин приводит слова Энгельса: "Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли. С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство. Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и бронзовым топором".
Такого не может быть? Это – утопия? Масса народа не может обойтись без "порядка" и его церберов?
Комментируя эту цитату, Ленин сетует даже на то, что не часто случается встретить её в пропагандистской литературе.
Почему же социал-демократические литераторы так чурались данного суждения одного из самых выдающихся учёных всех времён и народов - Ф. Энгельса?
Да потому что очень трудно – даже и нам сейчас – представить, насколько широкий и глубокий размах революции (революции не в смысле военных действий, не в плане насилия и убийств, а в значении коренного общественного преобразования как базиса так и надстройки) предполагается данной "отправкой всей государственной машины в музей древностей".
Это не фунт изюму вам!
Именно разъяснению сущности данного преобразования общественных отношений и посвящено "Государство и революция" Ленина.
И понять, в чём именно заключается это преобразование, постичь всю широту и глубину его, осознать суть социалистической революции, неизбежной, как завтрашний день, можно только вникнув в марксистское учение о государстве, в "социалистическую критику всякого государства вообще"(!). И – в задачи по отношению к государству, стоящие перед трудящейся частью общества, призванной самим ходом исторического развития покончить с господством овеществлённого труда над живым - "мёртвого" труда над текущим.
Вернёмся к перспективе государства как механизма подавления большей части общества его меньшей частью – к судьбе государства в собственном смысле слова.
Каким образом общество, которое по социалистически (на основе не государственной и не частнокапиталистической, а - коллективной собственности на фабрики и заводы) организует производство, отправит весь хлам государственности на свалку истории?
3
"Первый акт, – цитирует Ленин Энгельса, – в котором государство выступает действительно, как представитель всего общества – взятие во владение средств производства от имени общества – является в то же время последним самостоятельным актом его, как государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения становится тогда в одной области за другою излишним и само собою засыпает. Место правительства над лицами заступает распоряжение вещами и руководство процессами производства. Государство не "отменяется", оно отмирает".
Не отменяется, а отмирает – таким вот образом. Таково положение марксизма.
Это невозможно! – слышится мне со всех сторон. – Всем известно: государственный аппарат даже не сокращается, а расширяется и разбухает!
Согласен. Современная политическая форма управления обществом никогда не отомрёт.
Что же, Энгельс не прав? Ошибается?
Нет, по сути прав. Но он допускает оплошность в изложении её. Неточность заключается в том, что взятие во владение средств производства от имени общества становится тут не последним самостоятельным актом государства, а первым действительным шагом той формы управления, которая приходит государству на смену. Гвоздь здесь в том, что слова Энгельса о "первом акте, в котором государство выступает действительно, как представитель всего общества" подразумевают уже не государство в собственном смысле слова, а нечто совершенно иное. Дело в том, что разница между государством и формой, принимающей теперь на себя функцию управления обществом, как двумя совершенно противоположными вещами, и состоит как раз в неспособности первой представлять интересы всего общества и в гораздости на это второй.
Приведённая Лениным цитата выражает развитие форм организации власти в период коренного преобразования общественно-экономических отношений вплоть до уничтожения государственной власти меньшей части общества.
Из целого ряда промежуточных моментов развития форм организации власти в период коренного преобразования общественно-экономических отношений один из них имеет особенное значение для правильного понимания необходимо грядущего.
Ленин так формулирует данную сторону учения: "Буржуазное государство не "отмирает", по Энгельсу, а "уничтожается" пролетариатом в революции. Отмирает после этой революции пролетарское государство или полугосударство"!
Эта формула постоянно "забывалась" оппортунистами, т. е. людьми, считавшими себя коммунистами, но, однако, с удовольствием приспосабливавшихся к существующим антагонистическим общественным отношениям, людьми, на деле не желающими экономического освобождения труда (им очень хотелось, чтобы отмирало именно государство как власть меньшей части общества, потому что в те далёкие времена и речи не могло быть о коренных реформах мирным путём). Вопрос об уничтожении буржуазного государства всячески затемнялся социал-демократическими литераторами начала ХХ века, – запутывался так, что теперь приходится, по выражению Ленина, точно раскопки проводить, чтобы восстановить чистоту марксизма.
Социалистическая революция должна разбить, сломать государственную машину в собственном смысле слова!
Трудящаяся часть общества рано или поздно разрушит готовый механизм подавления, неизбежно откажется от овладения им, бросит его точно так же, как человечество на протяжении всей своей истории неоднократно забрасывало материально и морально устаревшие орудия производства – те же бронзовый топор и прялку. В этом вся соль.
"Этот вывод, – пишет Ленин, – есть главное, основное в учении марксизма о государстве. И именно это основное не только совершенно забыто господствующими официальными социал-демократическими партиями, но и прямо извращено".
Да и как тут не извратить! Если мы с самого детства, с молоком матери впитываем, что все общественные дела устраиваются только при посредстве государства.
Видно, в детстве – слепые щенки –
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали: нельзя за флажки!
Конечно, трудно человекам, формируясь на данной конкретной ступени общественного развития, избегать, по выражению Энгельса, "суеверной веры в государство". Однако определяющей роли в будущей истории человеческого рода данное обстоятельство всё-таки не сыграет…
Вам говорят, любезный читатель: "разбить старую государственную машину" означает, по Марксу, разогнать прежних чиновников, а их "портфели" раздать другим, честным, людям – грамотным юристам и экономистам (о рабочих и крестьянах речь, похоже, уже не ведётся). Не верьте! Это не так. Те, кто стоит на данной точке зрения, одновременно размахивая перед нашим носом коммунистическими идеалами, – оппортунисты. Они заведомо не хотят, чтобы мы, трудящиеся – будь то литейщик, рыбовод, менеджер крупного промышленного производства, сотрудник научно-исследовательского института, работник сферы бытового обслуживания или даже писатель, – не желают, чтобы мы пришли наконец к экономическому освобождению своего собственного труда, чтобы из царства необходимости, из наёмного рабства, общество попало в царство свободы. – В действительности дело перехода общества к новому социально-экономическому строю заключается не в тех или иных лицах, представляющих ту или другую прослойку общества, дело - в самом механическом орудии подавления! Оно создавалось не в интересах большинства населения, а – меньшинства, потому что меньшая часть общества, согласитесь, никак не может господствовать над большей, не прибегая к подручным средствам, орудиям и механизмам.
Нужно не людей менять, а сами "портфели" ликвидировать, отменить бюрократизм, по выражению В. Ленина.
"Разбитие" государственной машины, – констатирует автор этой замечательной книги, – требуется интересами всех трудящихся, ставит перед народом общую задачу устранения паразита и замены его совершенно иной формой политического управления обществом – полугосударством.
Что же такое полугосударство в собственном смысле слова?
Чем конкретно будет неизбежно заменена государственная власть?
4
"Завоеванием демократии" – таков "совершенно абстрактный" ответ "Манифеста коммунистической партии". Почему – слишком неопределённый? Потому что он указывает цель – народовластие, – но не способ её достижения.
А что такое "демократия" (народовластие)? Чем отличается эта политическая форма от государства? Что делать нам, какие шаги совершать, чтобы добиться утверждения её в обществе? – Вот сколько здесь конкретных научных вопросов.
Демократия в контексте рассматриваемой книги Ленина есть то же самое, что и полугосударство. А я уже говорил, что данное подручное средство, этот механизм, отличается от государства прежде всего тем, что его применяет не меньшая часть общества для подавления большей, а – напротив того: большая часть, трудящийся слой народонаселения, для подчинения "порядку" меньшей части общества. – В этом и заключается кардинальность перехода от одной формы управления к другой!
Ответы на остальные вопросы Маркс и Ленин не выдумали из головы (слухи об этом распускают невежды и недотёпы), а произвели их при помощи головы в качестве обществоведческих открытий, исследовав богатейший и ценнейший для человеческого рода опыт Парижской Коммуны.
Оказывается, демократия, как и всё в этом яростном мире, бывает разной – буржуазной и пролетарской. Буржуазная – это демократия меньшинства народа, а пролетарская – большинства.
Когда демократия (народовластие) меньшинства, тогда обществу не обойтись без наёмных служащих (бюрократического аппарата власти и жандармерии) – не может ведь меньшинство, как уже отмечалось выше, само, без всякой внешней помощи, подавить большинство.
Пролетарская же демократия не нуждается в бюрократах и постоянном войске.
В зависимости от того, чья власть в обществе – меньшинства народа или большинства, – и вытекает модель механического средства подавления. Или буржуазный парламентаризм (государство), или пролетарский демократизм (полугосударство).
Эти две формы организации централизованного управления обществом абсолютно противоположны.
Первая прежде всего характеризуется бюрократизмом – властью нескольких лиц, превращением "слуг общества" в господ над ним, и тем, что общественный распорядок устанавливает парламент, наблюдающий за деятельностью исполнительного аппарата власти.
А вторая – полновластием всего народа, и утверждением правил и норм поведения граждан не сверху, а снизу – что называется, от сохи.
Но возможно ли во втором случае управление обществом? Без лиц, его осуществляющих?
Подобный вопрос является обыкновенным подлогом. А корни его – всё в той же суеверной вере в государство, в недомыслии.
"…разбитую государственную машину, – рассказывает Ленин о самом первом в истории человечества опыте социалистической революции, – Коммуна заменила как будто бы "только" более полной демократией… Но на самом деле это "только" означает гигантскую замену одних учреждений учреждениями принципиально иного рода. Здесь наблюдается как раз один из случаев "превращения количества в качество": демократия, проведённая с такой наибольшей полнотой и последовательностью, с какой это вообще мыслимо, превращается из буржуазной демократии в пролетарскую, из государства = особая сила для подавления… в нечто такое, что уже не есть собственно государство… подавляющим органом является здесь уже большинство населения, а не меньшинство, как бывало всегда и при рабстве, и при крепостничестве, и при наёмном рабстве. А раз большинство народа само подавляет своих угнетателей, то "особой силы" для подавления уже не нужно! В этом смысле государство начинает отмирать. Вместо особых учреждений привилегированного меньшинства (привилегированное чиновничество, начальство постоянной армии) само большинство может непосредственно выполнять это, а чем более всенародным становится самое выполнение функций государственной власти, тем меньше становится надобности в этой власти.
Особенно замечательна в этом отношении, - я продолжаю цитировать "Государство и революцию", - подчёркиваемая Марксом мера Коммуны: отмена всяких выдач денег на представительство, всяких денежных привилегий чиновникам, сведение платы всем должностным лицам в государстве до уровня "заработной платы рабочего". Тут как раз всего нагляднее сказывается перелом – от демократии буржуазной к демократии пролетарской… от государства, как "особой силы" для подавления определённого класса, к подавлению угнетателей всеобщей силой большинства народа, рабочих и крестьян. И именно на этом, особенно наглядном – по вопросу о государстве, пожалуй, наиболее важном – пункте уроки Маркса наиболее забыты! В популярных комментариях – им же несть числа – об этом не говорят. "Принято" об этом умалчивать, точно о "наивности", отжившей своё время, – вроде того, как христиане, получив положение государственной религии, "забыли" о "наивностях" первоначального христианства с его демократически-революционным духом. Понижение платы высшим государственным чиновникам кажется "просто" требованием наивного, примитивного демократизма. Один из "основателей" новейшего оппортунизма, бывший социал-демократ Эд. Берштейн не раз упражнялся в повторении пошлых буржуазных насмешечек над "примитивным" демократизмом. Как и все оппортунисты, как и теперешние каутскианцы ("колеблющиеся между реформизмом и марксизмом люди". – А. Т.), он совершенно не понял того, что, во-первых, переход от капитализма к социализму невозможен без известного "возврата" к "примитивному" демократизму (ибо иначе как же перейти к выполнению государственных функций большинством населения и поголовно всем населением?), а во-вторых, что "примитивный демократизм" на базе капитализма и капиталистической культуры – не то, что примитивный демократизм в первобытные или в докапиталистические времена. Капиталистическая культура создала крупное производство, фабрики, железные дороги, почту, телефоны и пр., а на этой базе громадное большинство функций старой "государственной власти" так упростилось и может быть сведено к таким простейшим операциям регистрации, записи, проверки, что эти функции станут вполне доступны всем грамотным людям, что эти функции вполне можно будет выполнять за обычную "заработную плату рабочего", что можно (и должно) отнять у этих функций всякую тень чего-либо привилегированного, "начальственного".
Полная выборность, сменяемость в любое время всех без изъятия должностных лиц, сведение их жалованья к обычной "заработной плате рабочего", эти простые и "само собою понятные", демократические мероприятия, объединяя вполне интересы рабочих и большинства крестьян, служат в то же время мостиком, ведущим от капитализма к социализму."
Понимаете, читатель? Представляете себе, всю широту и глубину размаха кардинального общественного преобразования в момент перехода того или иного "человеческого роя" от капитализма к социализму? Видите, в чём заключается революционность, скачок ("момент истины", по выражению отца диалектики В. Гегеля) от одного состояния общества к совершенно иному, противоположному, качественно более продуктивному?
В отмене власти меньшинства!
Такого положения, на сколько мне известно, нет ещё ни в одной стране земного шара. Но ведь было же. Было! В Париже в 1871 году. Когда Ленин ещё и Лениным-то не был. Когда Володе Ульянову стукнул всего один год.
И произошло такое превращение отнюдь не случайно, а необходимо. Оно требуется самой степенью развития производительных сил общества – тем обстоятельством, что на крупных фабриках и заводах производство и труд достигает высочайшего уровня обобществления, в следствии чего их конечный продукт приобретает общественный, коллективный, характер(один человек не в состоянии каждые двадцать секунд "выдавать" автомобиль, это по силам лишь многотысячным коллективам, ассоциациям производителей).
Неизбежность перехода человечества к социализму – коллективной собственности на вещественные условия производства и демократии – как раз и обусловливается сформулированным в предыдущем абзаце обстоятельством.
"Коммуна, – цитирует Ленин Маркса, – должна была быть не парламентарной, а работающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей законы".
"Вместо того, чтобы один раз в три или в шесть лет решать, какой член господствующего класса должен представлять и подавлять народ в парламенте, вместо этого всеобщее избирательное право должно было служить народу, организованному в коммуны, для того, чтобы подыскивать для своего предприятия рабочих, надсмотрщиков, бухгалтеров, как индивидуальное избирательное право служит для этой цели всякому другому работодателю".
Видите? Оказывается, до сих пор мы с вами и понятия не имели о том, что наше расхожее представление о всеобщем избирательном праве находится также далеко от истины, как небо от земли: сам термин "всеобщее" относится в действительности не к избирателям, а к их полной противоположности – избираемым! Всеобщее избирательное право, оказывается, является инструментом для подыскивания надсмотрщиков и бухгалтеров – людей на все, без всякого исключения, должности, – и то лишь в случае, если, на взгляд трудового товарищества, необходимость в данных постах ещё не отпала. Смысл данного словосочетания заключается в том, что на предприятии, например, не министр и не директор (которых уже в демократическом обществе и не будет существовать в современном виде) подыскивает необходимых работников, – а сами члены данного трудового коллектива!
Вот каким образом уничтожается парламентаризм как особая система, как разделение труда на законодательный и исполнительный, как привилегированное положение представителей народа во власти, как истинно бюрократический централизм (который, кстати, называется у нас, по неведению, демократическим!).
Вот что неизбежно идёт на смену государственной власти.
Вот что следует понимать под полугосударством!
Однако обращу ваше внимание, читатель, и на то, что Ленин так же, как и Энгельс, излагает суть дела не совсем точно.
Это выражается в том, что, рассказывая о полугосударстве, он нет-нет да и называет его государством: власть большинства народа вдруг ни с того ни с сего нарекает именем совершенно иной формы политического управления обществом – именем власти меньшинства народа.
Депутатов, функционирующих в условиях полугосударства, именует вдруг чиновниками, хотя выше сам же и доказал, что во властной системе пролетарского демократизма, как показала Парижская Коммуна, чиновникам в прямом смысле слова уже нет никакого места.
Естественно, подобные моменты затрудняют понимание учения марксизма о государстве, хотя в целом, конечно, не умаляют идейного значения книги Ленина.
"Выход из парламентаризма, – популярно объясняет автор, – конечно не в уничтожении представительных учреждений и выборности, а в превращении представительных учреждений из говорилен в "работающие" учреждения. "Коммуна должна была быть не парламентским учреждением, а работающим, в одно и то же время законодательствующим и исполняющим законы"".
Понимаете? Благодаря каким именно изменениям трудящиеся могут добиться превращения "слуг народа" из господ, кем они сегодня и являются на деле, в представителей, действительно заботящихся об удовлетворении насущных потребностей народа? Только в результате самостоятельного исполнения "парламентариями" ими же устанавливаемых законов, личной проверки того, что получается в жизни, и ответственности непосредственно лишь перед своими избирателями – избиратели, которые не будут выплачивать им, кстати, никаких денег на представительство, могут лишить их депутатских полномочий в любое время!
Причём, – убедительно показывает В. Ленин в соответствующей главе книги, – организация единства нации не отменяется, вместо "бюрократической машины современного государства" устанавливается демократический централизм, принципиально иная организация формирования совершенно иного способа осуществления народовластия – не сверху, а снизу, от станка.
"Без представительных учреждений мы не можем себе представить демократии, даже и пролетарской демократии: без парламентаризма можем и должны, если критика буржуазного общества для нас не пустые слова, если стремление свергнуть господство буржуазии есть наше серьёзное и искреннее стремление".
"Об уничтожении чиновничества сразу, повсюду, до конца не может быть и речи. Это – утопия. Но разбить сразу старую чиновничью машину и тотчас же начать строить новую, позволяющую постепенно сводить на нет всякое чиновничество, это не утопия, это – опыт Коммуны, это прямая, очередная задача революционного пролетариата.
Капитализм упрощает функции "государственного" управления, дозволяет отбросить "начальствование" и свести всё дело к организации пролетариев (как господствующего класса), от имени всего общества нанимающей "рабочих, надсмотрщиков, бухгалтеров".
Мы не утописты. Мы не "мечтатели" о том, как бы сразу обойтись без всякого управления, без всякого подчинения; эти анархистские мечты, основанные на непонимании задач диктатуры пролетариата, в корне чужды марксизму и на деле служат лишь оттягиванию социалистической революции до тех пор, пока люди будут иными. Нет, мы хотим социалистической революции с такими людьми, как теперь, которые без подчинения, без контроля, без "надсмотрщиков и бухгалтеров" не обойдутся.
Но подчиняться надо вооружённому авангарду всех эксплуатируемых и трудящихся – пролетариату. Специфическое "начальствование" государственных чиновников можно и должно тотчас же, с сегодня на завтра, начать заменять простыми функциями "надсмотрщиков и бухгалтеров", функциями, которые уже теперь вполне доступны уровню развития горожан вообще и вполне выполнимы за "заработную плату рабочего".
Организуем крупное производство, исходя из того, что уже создано капитализмом, сами мы, рабочие, опираясь на свой рабочий опыт, создавая строжайшую дисциплину, поддерживаемую государственной властью вооружённых рабочих, сведём государственных чиновников на роль простых исполнителей наших поручений, ответственных, сменяемых, скромно оплачиваемых "надсмотрщиков и бухгалтеров" (конечно, с техниками всех сортов, видов и степеней) – вот наша пролетарская задача, вот с чего можно и должно начать при совершении пролетарской революции. Такое начало, на базе крупного производства (!!! – А. Т.), само собою ведёт к постепенному "отмиранию" всякого чиновничества, к постепенному созданию такого порядка, – порядка без кавычек, порядка, не похожего на наёмное рабство, – такого порядка, когда всё более упрощающиеся функции надсмотра и отчётности будут выполняться всеми по очереди, будут затем становиться привычкой и, наконец, отпадут, как особые функции особого слоя людей".
Замените, читатель, во всех этих выдержках слова "пролетариат" и "пролетарский", которые наверняка вызывают у вас недоверие к себе, на "трудящиеся", "чиновник" на "представителя коллектива" или собрания трудящихся и вы получите полный свод задач, стоящих на повестке перестройки нашего советского общества, которое является таковым пока что лишь по названию - на словах, а не на деле.
Или критика буржуазного общества для нас всё-таки пустые слова и свергать господство буржуазии мы не стремимся? И общество трудящихся, где во главу угла ставятся интересы созидателей, всестороннее развитие человека, не строим?..
Завершая рассказ о необходимости уничтожения современной государственной власти, Ленин вслед за Марксом констатирует: "Коммуна – "открытая наконец" пролетарской революцией форма, при которой может произойти экономическое освобождение труда. Коммуна – первая попытка пролетарской революции разбить буржуазную государственную машину и "открытая наконец" политическая форма, которою можно и должно заменить разбитое".
А без этой новой формы ни о каких шагах на пути к социализму, ни о каких завоеваниях в этом плане не может быть и речи. Без неё господство человека труда, строителя действительно светлого будущего, говорится в рассмотренной книге, будет неизбежно утрачено.
5
В заключение перечислим по пунктам все характерные учреждения, из которых состояла Парижская Коммуна в качестве полугосударства – эта социалистическая, по Ленину, форма управления обществом и производством:
1. Все трудовые коллективы имеют свои предприятия в своей коллективной собственности, ведут производство и существуют на собственный валовой доход (за вычетом их труда на всеобщие нужды нации).
2. Всех необходимых для своего предприятия сотрудников – бригадиров, кладовщиков, начальников цехов и т. п. – коллективы назначают посредством всеобщего избирательного права, как посредством индивидуального избирательного права достигает этой цели всякий другой работодатель. При этом трудящиеся имеют возможность заменить всякого человека на всякой должности в любое время.
3. Делами трудовых коллективов заведует собрание представителей от подразделений производства (совет коллектива), принимающее решение большинством голосов.
4. Собрание предприятий (или совет) посылает депутатов на территориальные, территориальные – на межрегиональные собрания и так – вплоть до Верховного Совета.
И в этом и предыдущем случае (п. 3) депутаты придерживаются точной инструкции своих избирателей и могут быть отозванными избирателями в любое время.
5. Собрание депутатов любого уровня является не парламентарной – приняли постановление и вернулись в свой коллектив на своё рабочее место, – а работающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей свои законы, с вытекающей отсюда организацией и претворением в жизнь того дела, ради которого они и посланы своими избирателями.
6. "Немногие, но очень важные функции, которые остались бы тогда ещё за центральным правительством,.. должны были быть переданы коммунальным, то есть строго ответственным, чиновникам".
Вот за какое социалистическое самоуправление (отмирающее государство) ратовал коммунист Ленин.
Вот какой способ самоуправления трудящихся, полугосударство в собственном смысле слова, описывает он в своей книге "Государство и революция".
Вот почему данное произведение сегодня, когда сама жизнь на повестку дня поставила задачу расширения демократии, следует изучить с карандашом в руках, обсудить в масштабах всего общества, освоить его положительный смысл, чтобы претворить эти идеи на практике.
"С сегодня на завтра"!
1987