- 2 эвлалия -
Мелисса удобно устроилась в кресле, открыла папку, в которой лежала рукопись и приготовилась читать. Но прежде она рассмотрела саму бумагу, голубоватую, плотную, глянцевую с замысловатым серебристым вензелем в правом углу; каллиграфию текста: крупный, ровный, вычурный почерк с завитушками, с росчерками, титлами – каждая буква и знак препинания – неповторимый рисунок, излучающий особую сладкую магию. Человек, писавший это, без сомнения, обладал изысканным вкусом и в тоже время стремился превзойти все вкусы в декадендской взбалмошности, безвкусице и эпатажности. Он был очень утончён, самолюбив, дерзок, умён, романтичен и как следствие этого, наверняка, одинок. И, наверное, нежен, чувствителен, ревностен, меланхоличен, и, возможно, раздражителен и нервозен. И, возможно, мизантроп. И… Но Мелиссе больше не хотелось гадать – ей хотелось читать. Человек, приславший ей эту рукопись, был переводчик. Он сделал перевод древнегреческого текста, найденного его знакомым спелеологом в одной из пещер в Беотии. Текст был написан на пергаменте и сильно повреждён, но поддавался восстановлению. Чем же привлёк он Мелиссу? Пока что только своим интригующим названием. Интригующим, разумеется только её – «О нимфе Мелиссе с чёрной отметиной на груди».
Забыв обо всём, девушка погрузилась в текст.
Мириады мириад звёзд украшают одежды Ночи.
Незачем их считать – ими нужно наслаждаться, созерцая,
Но некому их созерцать и считать их некому тоже.
Ночь одна. В своей вечной автаркии и вечном покое.
Нет ничего, кроме Неё и Она не может увидеть себя.
И вечно так было бы, если бы не Эреб, отделившийся
Лёгким движеньем от ночных звёздно-чёрных одежд.
Мрак и звёзды были не отделимы, но Эреб тиховейно
Вдруг оставил сообщность созвездий и стал сам по себе,
Разделив свою сущность: одна осталась со звёздным покровом,
А другая витала сама по себе. Она стала сгущаться и
Оформляться бесконечною чёрною сферой.
Ночь увидела себя со стороны, но без звёзд. Она повлеклась
К своей ипостаси беззвёздной, просто лишь потому,
Что увидела нечто иное, отличное от себя. Эреб же
Ночь увидел в сияющих звёздах и тоже повлёкся к ней,
И они коснулись друг друга, и что-то произошло
Неведомое доселе: искра какая-то вспыхнула, и в искре этой
Зачатье произошло неведомой сущности новой.
Имя ей Эрос-Страсть. Вместе с ней родилось и Время,
Хронос невидимый и беспощадный. Эрос прекрасный
И Хронос ужасный – вместе родились, но не близнецы.
Родился слепой,тёмный, неистовый, непобедимый Эрос.
Золотой, лёгкий, крылатый, жгучий и ненасытный.
Он пробудил даймониев звёзд от вечного сна и страстью
Своей заразил, импульсы мощные дав им, чтоб они
Стремились друг к другу, и в слиянии нежном и жарком
Порождали подобных себе и неподобных, совершенно
Новых существ. Эрос всколыхнул всю бесконечную Ночь,
Что его породила и отца своего – вечный Мрак. И теперь
Уже они с любовью устремились друг к другу, создавать
Стали невиданных прекрасных и ужасных существ,
Гармоничных и хаотичных, светлых и тёмных – чудесных.
Первыми были Дина;мис и Динос со своей необузданной мощью,
Вторыми – Хао;с и Гармония, Ги;пнос и Мара, Фантаси;я и Эйдос.
А затем Воля и Ноос, Сила и Слабость, Радость и Грусть.
После них Немезида и Рок, Мнемозина и Фобос, Био; и Танатос,
А за ними Морфей и Мелана, Эфир и Хтони;я, Гидрийя и Айрос.
А далее роды и роды богов и титанов, чудовищ, гигантов, циклопов,
Кентавров, грифонов… разнообразных миксантропичных существ.
[…] [Текст сильно повреждён]
Одна из трёх тысяч прекрасных океанид, Эллклона, влюбилась
В титана Гипериона, брата своей подруги розовокудрой Эос.
И глаз не могла отвесть океанида от возлюбленного своего,
Он же не замечал взгляда влюбленного нежной Эллклоны,
А она не могла из боязни открыться ему и очень страдала.
И вот Эос решила помочь своей лучшей подруге и пригласила её
В море прозрачно-лазурном искупаться, едва лучами своими
Она озарит спокойное море и скалы, что схожи с ужасной Химерой.
Гипериону же Эос шепнула, так, невзначай, что с Эллклоной
Купаться идут они на рассвете в бухте меж фиолетовых скал.
У Эллклоны, намекнула она, очень красивое белое тело.
Эос, проснувшись, взглянула на землю, и та озарилась
Шафранно-розовым светом. В мягкой и нежной перине
Гиацинтовых облаков Эос лежала и вставать не хотела,
В полудрёме мечтала она о Кефале, юноше высоком и стройном,
Прекрасном как Ганимед, или даже прекраснее, по мненью её.
А мненье ей внушал восторженный мощный Эрот, самый сильнейший
Из всех существ ойкумены и космоса совершеннейшей сферы.
Он пронзил её сердце целою тучею стрел: золотых, острых,
Как иглы акаций, неумолимых, тревожных и сладких, как медовые соты.
Она вспыхнула как пучок трав сухих ароматных, брошенных на алтарь
На раскалённые угли. Она загорелась, влюбилась рождённого нимфой
Кефала, чьи волосы, словно чистая медь блестели на солнце, а глаза,
Как цветы-васильки, вдохновеньем и страстью горели, доброту излучали
И ум, лучезарье тепла, водопады желанья, ливни самых нежнейших из чувств
Утончённости и чистоты. Приметила Эос давно стройного, как кипарис,
Юношу на деву похожего более чем на воина-мужа, охотника иль пастуха,
Скорее на поэта и кифариста, виночерпия Зевса, флейтиста, жреца
Афродиты пеннорождённой походил он своим станом, манерой движенья,
Своей лёгкой походкой, своей гибкостью, пластикой членов и лицом своим
Нежно-девичьим, словно брат он Харит, Афродиты, Ириды и Елены
Прекрасной – красив как владычица Кипра. Так Эос себе говорила,
Фантазируя и мечтая… И вдруг вспомнила – Эллклоне она обещала
На рассвете купание в море. С облаков она пышных слетела на брег
Ионийского моря. Там Эллклона её уже поджидала. Обнимались
И целовались, помогая друг дружке раздеться… и одежды
Лежат на песке тонкобелом. Обнажённость девичьих тел
Преобразила окрестные скалы, отразившись в зеркале
Вод сапфирных. Гиперион и увидел сначала их отраженье
В спокойной глади морской и был поражён, а когда перевёл
На тела юных дев свой восторженный взгляд, то был побеждён
И повержен – такой красоты не видел он никогда! Он влюбился
В обеих. Правым глазом – в Эллклону, а левым в сестру свою Эос.
Вот уж не думала та, что он может влюбиться в неё. Для подруги
Своей подстроила эти смотрины, не ведая даже о том, что также
И для себя
Мелисса раздвинула края халата и посмотрела на свою левую грудь: тёмная родинка странной разорванной формы на белоснежной коже смотрелась как некое инородное тело, не принадлежащее ни её телу, ни её груди, ни шелковистой поверхности нежной эпидермы. Словно кто-то тайно, когда Мелисса крепко спала, нанёс ей на грудь символическую татуировку неведомо как и неведомо для чего. Словно капля горячего шоколада попала на грудь да так и прикипела к коже, въелась в поры и проникла во внутренние ткани, запечатлев будоражащий воображение стигмат. В детстве это пятно напоминало Мелиссе кляксу. Кляксы на белых промокашках: синие, фиолетовые, чёрные… У неё на груди была шоколадная. Мелиссе всё время казалось, что она пишет в тетрадках шоколадными чернилами и эти чернила сладкие и ароматные, их хотелось лизать… и что это именно она, Мелисса, поставила себе кляксу на грудь шоколадными чернилами, и эта клякса ей так понравилась, что она не захотела её смывать, так и оставила, и клякса превратилась в родинку… Позже это загадочное пятно напоминало ей остров посреди белого молочного моря. Молочное море… нет море из взбитых густых сливок, а посреди остров из шоколада… такая вкусная сладкая грудь… её хотелось съесть… Теперь она смотрела на свою грудь как на некий символ, как на некую память о женщине, которая жила за тысячи лет до неё… Или это была она же, только в другой жизни?..
Ей почему-то вспомнился разговор с Алексом во время путешествия по Греции. Тогда было не до красот этой чудесной страны.
- Зачем ты сюда меня привёз? Зачем это море, эти горы?..
- Что?.. Я…
- … зачем это солнце, если на душе?..
- Я не понял… Что происходит?..
- Ну да… ты не понимаешь что происходит… ты ничего не видишь… ничего не чувствуешь… что происходит?.. разрыв между нами происходит… вот что… ты не любишь меня…
- Ты преувеличиваешь… ты просто устала… расслабься… оставь грустные мысли… наслаждайся природой… созерцай красоты этого великолепного острова… это же просто рай… и ни о чём не думай…
- Какие красоты?.. какой рай?.. если в душе ад…
- Ты несправедлива… ты накручиваешь… ты преувеличиваешь… какой ад?.. Я люблю тебя…
- Нет. Не лги самому себе. Мне лгать бесполезно – я ведь чувствую… так не любят… Нет, может для кого-то вполне достаточно сытой жизни, поездок в Грецию и Италию, вечеринок и регулярного секса, даже иногда необычного, но мне нужно ещё любви. Да другая бы радовалась и в ладоши хлопала и неблагодарной дурой бы назвала такую как я: её на курорты возят, кормят, одевают, развлекают… а она носом крутит… Да другая бы ноги тебе целовала, а я… капризничаю… подавайте мне любовь… другая радовалась бы такой удаче: крутой бизнесмен и в общем-то положительный мужчина: в тебе есть ум, такт, обходительность и ещё много позитивных черт… но… в тебе нет сердца… нет любви…
- А что же у меня здесь? - Александр ткнул пальцем себе в грудь.
- Не знаю. Я не хочу сказать камень, но… не сердце. Я не знаю что там у тебя. Я не знаю любил ты когда-нибудь кого-то или полюбишь ли ты когда-нибудь кого-то, я не буду говорить о других… я говорю о себе – а меня ты не любишь. Я для тебя красивая кукла, которую можно показать друзьям и всему свету, и я чувствую себя сувениром, который ты приобрёл вместе с другими безделушками в антикварной лавке и поставил на свой роскошный письменный стол.
- А что тогда в твоём понятии любовь?
- Если ты спрашиваешь, значит в тебе её нет, иначе ты бы не спрашивал… Любовь либо есть, либо её нет. Как я могу сказать тебе что такое любовь? Любовь… она в глазах…. А в твоих глазах её нет . У тебя не любовь, а поведение а-ля любовь. Есть секс раз в неделю, иногда два раза… но это не любовь.
- Ты идеализируешь… начиталась книжек… романов девятнадцатого века… стихов там всяких…
- Стихи я читаю вообще очень редко как и литературу девятнадцатого века… Любовь не идеальна… порой она грубо-материальна и никак не зависит ни от какой литературы… Ты не знаешь что такое любовь, потому что никогда никого не любил. Любовь ведь это не секс…
- … и не прогулки при луне. Читал я эти ваши стихи… А у нас как раз больше, чем прогулки… ты просто слишком много хочешь. Ты что хочешь чтобы я каждый день тебя на руках носил?!.. И каждое утро писал оду в честь тебя?!..
- Да не надо мне од! Мне нужно чувство! К своей машине ты относишься лучше, чем ко мне.
- С чего ты взяла?
- Когда ты садишься за руль у тебя глаза горят, а когда ты меня целуешь, у тебя даже губы не горят.
- По-моему ты путаешь любовь с энтузиазмом и восторженностью, а я в восторженность не верю, как сказал Высоцкий.
- А я верю, но не путаю.
- А сама-то ты любишь меня? Ты так много рассуждаешь о любви… А в самой-то тебе есть любовь?
- Есть. Но к тебе уже нет… Извини, но это правда. Ты не смог поддержать моего огня. Ты вообще не из тех, кто разжигает костры и поддерживает их. Особенно костры до небес. И не из тех, кто смотрит на звёзды… даже красота этого острова для тебя лишь галочка в твоём бизнес-плане… и я такая же галочка в списке твоих любовниц…
- Список любовниц?.. Что за чушь?
- Он у тебя в голове этот список, а в сердце у тебя вообще никого нет.
- Все твои рассуждения – это рефлексии юной гимназистки периода Серебряного века… это очередной каприз… давай прекратим этот разговор… отдохнём… я уверен, что через несколько дней у тебя будут совершенно другие чувства и мысли…
- Нет… не будут… и это не каприз… Я понимаю, что расставшись с тобой, я потеряю много бытовых благ… но расставание всё равно неизбежно рано или поздно там, где нет любви.
- Очень хороший финал нашего романтического путешествия…
- … которое ты устроил только лишь для того, чтобы оттянуть развязку…
- Ты фантазируешь и выдаёшь желаемое за действительное. Никакого специального намерения…
- … да, не было, внешне, но подсознательно…
- Ну ты просто великий психоаналитик!
- Нет. Это простое чутьё.
- Слушай, а если ты влюбишься в нищего?.. Нет, не в того сказочного, который в конце сказки оказывается принцем, а в настоящего… эдакого среднестатистического серенького гражданина со среднестатистической бюджетной зарплатой… ну скажем в учителя литературы средней школы, который обитает в однокомнатной «хрущёвке» со старенькой мамой… или вообще прозябает в общаге… и он в тебя влюбится… прочтёт тебе пару-тройку красивых стихов, сводит пару раз в театр на галёрку… на «Евгения Онегина» там или «Лебединое озеро», выскажет пару изысканных умных комментариев по этому поводу… ты и растаешь… женщины ведь любят ушами… И что дальше?.. Рай в шалаше?.. Что ты тогда запоёшь?..
- Да… ты прав… всё может быть… но… не думаю, что со мной это произойдёт… я не хочу рая в шалаше… но не хочу и рая без любви… жизнь ведь одна…
- Вот именно… и ты ведь прекрасно знаешь, что в шалаше любовь продлиться недолго… медовый месяц, который как известно длится дня четыре… а дальше убогий быт уничтожит все чувства… и останется одно разбитое корыто… ты рассуждаешь о любви, а ведь сама не знаешь что это такое… ты сама только что об этом и сказала… а любовь… «любовь бывает длинною, а жизнь ещё длинней»…
- А кто это измерял?.. И есть ли вообще мера для любви?.. и… и вообще я больше не хочу об этом говорить…
«Солнце закатывалось за горы. Это был последний день нашего путешествия и последний день наших отношений». Мелисса отложила рукопись. Коричнево-жёлтые квадраты пледа как разбросанные страницы жизни: светлая – тёмная, светлая – тёмная… «Дальше должна быть светлая», - пришла мысль. Мелисса опомнилась и взглянула на часы. Неужели так долго она пребывала в забытьи? Она вспомнила о рукописи. Почему произведение называется «О нимфе Мелиссе с чёрной отметиной на груди», если о Мелиссе там не сказано ни слова? Мелисса взяла рукопись. После слов и для себя следовало [лакуна] «Что такое лакуна? Пропуск наверное…» Дальше продолжался стихотворный текст:
Мелисса упала, дыша тяжело, ноги её подкосились, ослабли
После быстрого бега по щебнистым оврагам и тропинкам лесным,
Загромождённым камнями и корнями кряжистых старых деревьев.
Она отдалась на волю богов: милость и кара – их прихоть.
Бедная нимфа! Запах хищного зверя ноздри её уловили и содрогнулась
Она от мысли предсмертной, жестокой, последний крик испуская…
Но грубые руки подняли её и бережно, словно дар драгоценный,
Опустили на шёлк травянистый поляны лесной, на ложе
Фиалок и гиацинтов, переплетённых лучами восходящего солнца.
Кто-то дышал ей в лицо жарким тяжёлым дыханьем, покрывая
Грубой холстиной пряного запаха возбуждённо-неистовой плоти.
Мелисса страшилась глаза приоткрыть: чудовище иль божество
Перед нею? На ложе любви её положили или под нож на алтарь?
Как насекомое застыла она, словно мраморной коркой покрылась,
И молитва к богам под нёбом застряла тяжёлой густою смолою.
И тогда поцелуй на груди её нежной алым углём загорелся, обжёг
Целомудренно-белую кожу: сладкий этот огонь оцепенение сжёг
И Мелисса открыла глаза: чудовище иль божество перед нею?
И то, и другое! Пан – бог лесов и лугов и всего животворного в них,
Полубог-полумонстр, даймон солнца и даймон луны, эротической
Силой наделяющий все существа и влекущий к соитию всех!
И красив и уродлив одновременно:и рога, и копыта, и хвост –
И тело Атланта, козлиная шерсть на ногах и атласная кожа
На торсе; губы, глаза – Ганимеда, а облик циклопа, движенья
Мужлана – прикосновенья Зефира, дыхание зверя, а поцелуи Эрота.
Затрепетала Мелисса, не зная от радости или от горя кричать…
Но ещё один поцелуй и ещё в обнажённую грудь, и растаяла нимфа.
О как прекрасен был Пан в эротических ласках! Как светоносен!
И хаотичен! Как сладостен и солён! Как закатное солнце и в сумерках
Море, покрытое медью Морфеем сплетённых с лунною вязью лучей
[лакуна]
[…] это след поцелуя[…]
[…] грудь свою не узнавала Мелисса – чёрная стигма теперь
Украшала её и для богов была знаком, для остальных – устрашеньем,
А для Пана, Великого Пана[…]
[лакуна]
Нимфа Мелисса с чёрной отменитой на груди возлежала на ложе
Рядом с Эос гиацинтовокудрой и Эллклоной фиалковоглазой
И Пан
[на этом текст обрывается]
Мелисса отложила рукопись и вновь посмотрела на свою грудь. Вся реальность вдруг показалась ей сном, который должен оборваться через несколько мгновений…
Заснула она только под утро, а вечером того же дня написала переводчику письмо на e-mail, который значился под текстом:
Нам необходимо встретится. Позвоните мне. Мелисса
e-mail соответствовал и тексту и переводчику: melissamelanstig@gmail.com