Это случилось в одном из уютных уголков Европы.
После целого дня за рулём подкатила усталость. Лёгкая и приятная, требующая, однако, заслуженного отдыха.
До ночлега оставалось недолго, но впереди белел снежными шапками вершин горный перевал. На подробной карте дорога была аккуратно уложена, словно кишечник в брюшной полости.
В предвкушении ожидающей красоты – бесконечно люблю горные перевалы – я остановился покушать и немного отдохнуть в милой избушке у дороги. Таких семейных гостиничек с ресторанчиком в первом этаже в Европе предостаточно.
Тихие, чистые, спокойные, далёкие от раздражающе буйной суеты больших городов.
Хозяева обычно говорят только на родном им языке и слабо понимают чужую речь. Но в этом ли помеха? А, кроме того, посещать другие страны и не знать хотя бы полсотни слов на этих языках – неприлично…
Я допивал последние глотки ароматного густого кофе, когда в зал шумно ворвался молодой человек, лет тридцати, может, с хвостиком.
Одежда его ничем не выделяла мужчину среди посетителей, людей местных, крепких крестьян, сидевших за столиками. Лишь я был в этой идиллии пришельцем, впрочем, до этой минуты ничем не показавшим своей пришлости.
Молодой же человек с довольно неприятным угреватым лицом, ранними залысинами на неправильной формы голове, низко вдавленной в тело, отчего узкие плечи расходились крыльями вверх, не по росту длинными руками, повёл себя довольно странно.
С порога он громко скороговоркой заверещал проклятия на знакомом мне, но совершенно непонятном для местных языке. Девушка, разносившая еду, попыталась успокоить гостя, из кухни тревожно выскочил хозяин, посетители за столиками опустили вилки и удивлённо оглядывали буяна.
Молодой человек, раскрасневшись, продолжал кричать, щедро насыщая свою речь ругательствами – я-то прекрасно его понимал.
Через минуту-другую он бросился в драку с хозяином…
Местные крепкие крестьяне молча успокоили забияку, слегка помяв и побив его, а чуть позже торжественно сдали приехавшим полицейским.
К чему это я?
Так, вспомнилось…
Недавно я трясся по отвратительной дороге в этой стране. После целого дня за рулём подкатила усталость, но не такая лёгкая и приятная – какая там лёгкость и приятность в постоянном объезжании ям и канав?
Я остановился на обочине – откуда здесь милая избушка у дороги с семейной гостиничкой и ресторанчиком?
По сторонам шумел лес. Ветер становился сильнее, резкие его порывы наводили тоску и предвещали какую-то неприятность.
Вековые ели тревожно шумели мохнатыми ветвями-руками, крепко стоя на шершавых стволах-ногах. Случается, что выворачивает сильное дерево бурей, но ведь и самый молодецкий богатырь бывает побит в яростной драке с противником. А если у противника товарищи, если применят они хитрую тактику, – не устоять силачу…
А если силач подточен злым недугом, если вся его сила – грим, румяна и белила напомаженной красавицы на соревновании красоты, а под ними – хилая и страшненькая крысавица, то быть ряженому богатырю и битым, и убитым.
«– Я уже сказал вам: вас победят.
– Кто?
– Частицы материи, оказывающие сопротивление… Женщины и дети. Воздух, люди, камни, брёвна и песок, всё, что вашим взрывом брошено кверху, – и оттуда свалится на вашу голову. Вы погибнете под обломками и ваша гибель неизбежна».
Это Леонид Андреев.
И к чему богатырь, зловеще водящий глазами направо и налево из своего дупла, у которого, как в сказке Салтыкова-Щедрина, гадюки отъели всё тело по самую шею?