Голос (фантазия)
Он сидел, склонив голову на руки. Сегодня было особенно тяжко. Голова болела, будто кто-то кромсал её острым ножом, руки дрожали, даже в запойные времена не было такого тремора. А ведь он давным-давно уже не пил, вёл здоровый образ жизни, занимался спортом.
Прошлое кануло в прошлом, даже памяти не оставило. Почему же и за что ему эта болезнь? Столько планов, столько обязательств. Наконец-то стало получаться, пусть и не идеально, в его профессии идеала не бывает практически. Но, если раньше было наращивание мастерства, привыкание, исследование своих возможностей, то теперь можно сказать, наслаждение и радость от затраченных усилий.
И на тебе, болезнь. Да ещё какая. Смертельная. Скольким удалось победить рак мозга?! И во что они в итоге превратились?! Получается, дошёл с большим трудом до вершины Олимпа, а насладиться победой и не придется. Все вокруг убеждают, мол, лечись, не сдавайся, победишь. А сами прячут глаза. Не было ещё случая полного выздоровления без потерь.
Разве что чудо произойдёт. Он не верил в чудо, не чувствовал его возможности. А в себя верил. С детства ещё верил. Эта вера помогла достичь таких высоких результатов, и дело не во всемирной славе, а в способности делать красивую музыку, творить прекрасное, в первую очередь для себя самого, потому что без музыки нет жизни.
Он вздохнул. Нужно было идти, в вестибюле его ждала жена, его любимая, его ангел. Она терпеливая и умная, а ещё солнечная и оптимистичная. Иногда кажется, что она не осознает, чем он болеет и какой будет конец. А может, что вернее, умело притворяется, чтобы поддерживать его. Да, он замечает беспокойное внимание в её черных глазах, которое она не может спрятать, как бы не старалась. А в остальном, талантливая актриса.
Может так и лучше. Он собрал свои вещи и уже хотел идти вниз, где скорее всего толпа поклонников будет требовать его внимания, автографов, селфи. Но вдруг дверь отворилась и влетела какая-то женщина. Он видел её уже где-то мельком, но где вряд ли мог вспомнить.
- Я на минуточку. Здравствуйте, Сергей Александрович.
Он опешил и застыл у стола. Затем открыл рот, чтобы позвать телохранителя, кстати, как это он пропустил эту даму сюда. Никакой дисциплины. Но вошедшая остановила его:
- Подождите, мне нужно несколько минут, вернее это важно будет для вас в первую очередь. Меня зовут Эльвира Николаевна Журавлёва. Я – ваша коллега, сопрано.
Он передумал звать охрану и сел.
- Так что вы хотели? – не очень доброжелательно с раздражением спросил он, устремив на неё сердитый взгляд. Она понимающе улыбнулась.
- Вы больны, не так ли?
- И что? Об этом знают все. Вы пришли посочувствовать? Я не….
Он не договорил, она отрицательно махнула рукой.
- Я пришла вас вылечить.
- Вылечить? Это как? Меня в лучшей клинике вылечить не могут. А, я догадался, вы – шарлатанка, лечите нетрадиционными способами?
- Нет. – Она зашла к нему за спину, и не успел он отреагировать, прижала левую ладонь к его лбу, а правую к затылку и сказала спокойно, - расслабьтесь, всё будет хорошо.
Он может и вырвался бы, но вдруг слабость во всем теле сковала его, и он отключился.
- Вот так! – проговорила женщина, закатывая глаза и еле держась на ногах.
Она вся вздрогнула, и правая рука, прижатая к затылку пациента, стала синеть, будто чернила вытягивала из головы мужчины. Этот процесс был очень болезненный для обоих. Больной дрожал всем телом и, если бы был в сознании, не смог бы выдержать боль.
Женщина тоже дергалась, а синева всё продвигалась и продвигалась по руке, вот уже за запястье, потом за локоть, а вот уже и до плеча. И только плечо окрасилось в черно-синий цвет, женщина одернула руки, но не удержалась на ногах, неаккуратно упала на пол и, ударившись головой, потеряла сознание.
Правая рука постепенно светлела, будто кровь уносила краску от пальчиков до плеча. Прошло несколько минут. Сергей Александрович очнулся первым. Голова болела в затылке, как никогда, его стошнило, он вскочил и метнулся в туалетную комнату.
Там хорошо проблевался и умылся. Полегчало. Только когда вышел обратно, увидел женщину на полу без сознания. Она лежала, неестественно поджав ноги.
Он наклонился и пощупал пульс. «Слава Богу, живая. Но что случилось с ней?» Он ничего не помнил. Последнее воспоминание, она вошла и пообещала вылечить его.
Сергей знал, что там, где-то в вестибюле вместе с его женой был врач. Он взял телефон и позвонил Марии. Она сразу ответила с беспокойством, мол, где ты, все ждут? А он попросил врача подняться в гримерку. Через минуту врач со своим чемоданчиком и Маша были на пороге.
- Что случилось? Тебе плохо? – жена бросилась к нему.
- Нет, не мне. А вот ей, - и Сергей указал на женщину, так и лежащую на полу в странной позе.
- Доктор, она без сознания, я не понял, почему она упала.
Врач наклонился к пострадавшей, пощупал пульс и достал уже нашатырь.
- Стоп! Стоп! Ей нельзя нашатырь. Это может повредить голос. Примените другой способ, доктор. – Обратился он к врачу, присаживаясь на корточки возле женщины.
- Хорошо. – Врач похлестал легонько женщину по щекам, и она открыла глаза.
Не сразу Эльвира осознала, где она, но сразу почувствовала, что в этот раз всё пошло не так. Она не довела процесс до конца, и теперь у неё будут большие сложности, которые не замедлили начаться, лица расплывались, а голова разрывалась от боли. Встать и идти она бы не смогла сейчас.
«Да, - подумала женщина, - в этот раз придется хлебнуть лиха». Но она знала, что в отличие от Сергея Александровича, её состояние не навсегда и не смертельно.
- Вы можете подняться? – спросил доктор.
- Нет, всё плывёт и качается.
- Тогда мы вызовем вам скорую, видимо, у вас сотрясение. Вы так неаккуратно упали и ушибли голову. У вас раньше были обмороки? Вы чем-нибудь болеете?
- Нет, доктор. И скорая не нужна. Пригласите моего водителя, Василия. Он где-то в вестибюле. Он поможет мне. Спасибо.
- Давайте, мы хотя бы посадим вас на диван. – Доктор и Сергей приподняли её за руки, она встала на дрожащие от слабости ноги и, шагнув два шага, повалилась на диван.
Нужно сказать, что Эльвира не была стройной женщиной. В свои сорок с лишним она весила сто килограммов, «центнер» - смеялся над ней бывший муж, и выглядела тучной. И хотя умело подобранное дизайнером платье скрадывало пышные формы, маленькой не казалась и молодой тоже. Этим она выбивалась из привычного ряда современных сопрано, стройных, ухоженных, следящих за собой и умело побеждающих свой возраст.
Среди присутствующих воцарилась тишина, все ждали Василия. Вдруг на пороге появился директор театра, шумный и суетливый человек, как и полагается директору.
-Что с вами, дорогая? Вы ушиблись? – Он подбежал, присел на корточки и взял Эльвиру за руки.
- Всё хорошо. Немного упала, ударилась головой, но всё пройдет. Не страшно. Не волнуйтесь Петр Петрович. – Она через силу улыбнулась, разгоняя темные тени на лице. Петр Петрович воззрился на доктора. Тот кивнул, мол, правда, ничего страшного.
- Я сейчас вызову водителя нашего, вас отвезут, - снова засуетился директор.
- Не нужно. Василий, мой водитель, с минуты на минуту будет тут.
Она закрыла глаза.
- Так, освободите гримерку! – директор жестом просил всех на выход и доктора, и соглядатаев, которые уже набились в комнату без приглашения. Он посмотрел на Сергея, как бы спрашивая разрешения, тот слегка кивнул, мол, правильно.
- Дорогая, - подошёл певец к жене, - спускайся вниз, я сейчас соберусь и тоже приду. Маша и доктор вышли вслед за другими наблюдателями. Директор закрыл дверь.
Эльвира всё так же полулежала с закрытыми глазами, темные тени нестерпимых болей мелькали на её бледном лице.
- Вы зря отказались от скорой. У вас точно сотрясение. Голова болит? –Спросил Сергей, присаживаясь рядом с женщиной.
- Они бессильны мне помочь. Это скоро само пройдет, надеюсь, нужно только потерпеть.
- Вы говорили, что вылечите меня? – И он с саркастической улыбкой посмотрел на женщину.
- А как вы себя чувствуете? Голова болит, как раньше?
Он прислушался, голова совсем не болела, и слабости не было. Было ощущение пустоты какое-то непонятное.
- Нет, ничего не болит.
- Вот и хорошо. Я рада.
Вошёл Василий.
- Ну, Эльвирочка Николаевночка, как же так? Мне сказали, что вы упали. Как себя чувствуете?
- Ничего, Вася, ничего. Помоги мне дойти до машины.
- Давайте. Конечно. – Он подхватил женщину за талию и устремился к двери так быстро, что она еле успевала перебирать ногами.
- Стоп! Не так быстро, - запротестовала она. Он притормозил.
- Подойдите сюда, - позвала Эльвира Сергея. Он подошёл и наклонился к ней, она была ниже его на целую голову.
- Теперь вы будете здоровы и живы. Я рада, живите долго.
Она улыбнулась ему вымученной улыбкой, и они ушли с Василием.
Сергей остался обескураженный услышанным. «Теперь вы будете жить», а раньше он мог умереть? Ему вдруг стало зябко, будто небытие крылом черкнуло в душе, улетая навсегда.
Состояние Эльвиры с каждым днем ухудшалось, боль, озноб, потеря чувствительности. Она страдала и постоянно молилась, прося, чтобы голос остался неизменным, не пропал. Остаться без голоса, было самым большим её страхом. Нет голоса – нет будущего.
Она сидела в инвалидном кресле, с ног до головы укутанная теплым пледом, и дрожала, как осиновый лист на ветру. И это в летнюю жару. Высвободив руку, нажала рычаг, коляска, жужжа мотором, плавно переместилась к роялю. Эльвира поставила ноты на пюпитр и, высвободив правую руку, заиграла мелодию.
Вздохнула и начала петь. Голос не звучал, нет он был и неплохой, но не звучал, как должно, как всегда. Зато голова затрещала от звуков, в тишине было легче. «Нет, - подумала певица, - черта с два я буду молчать. Нельзя пропускать занятия. Нужно петь.»
Сергей проснулся рано утром, открыл глаза и осознал, что болей нет. Вот уже несколько дней нет. Руки чувствительны, ноги тоже, хочется на пробежку. Он встал, залёживаться в кровати, не его привычка, привёл себя в порядок и спустился в кухню.
Семья ещё спала. Мужчина запустил кофе машину, сделал бутерброд с сыром, сел за стол и стал ждать чашечку напитка. Маша, разбуженная вознёй на кухне, думая, что это мама или дети, пришлёпала туда, да так и застыла на пороге в удивлении.
- Сереж, ты? Как себя чувствуешь? Давненько ты не вставал так рано.
- Хорошо себя чувствую, собираюсь на пробежку. Составишь мне компанию?
- Какая пробежка? Для тебя это опасно. Ты что?
- Хочется, понимаешь? Вот и зову тебя с собой. Соглашайся.
- Но, скоро встанут дети, надо печь сырники, я им обещала.
- Попроси маму, пусть заменит тебя, ты нужна мне.
- Ладно, я сейчас.
И Маша исчезла за дверью маминой спальни. Вернулись они вдвоём, а спустя несколько минут радостная Маша стояла на пороге ихнего дома в спортивном костюме с собранными в пучок непослушными вьющимися волосами. Они побежали.
- Только чур, недалеко и не гнать, - сразу договаривалась она, зная нрав своего мужа.
После обеда Сергей Александрович отправился в театр на репетицию. Почти у входа висела афиша, а на ней фото Эльвиры Журавлёвой, вот где он её видел раньше. Объявлялось о её сольном концерте через месяц.
«Значит, она сегодня должна репетировать. Нужно узнать во сколько и поговорить с ней. Хотя…» Он достал телефон и позвонил в клинику своему онкологу. Описав своё состояние, попросил консультацию и МРТ, доктор не возражал и будет ждать его завтра в десять утра.
«Вот и узнаем, вылечила или нет» - улыбнулся певец, но по самочувствию он был здоров. Может просто временная ремиссия.
В зале уже наяривал оркестр. На время репетиции Сергей забыл обо всём, а когда отыграли и отпел, вспомнил, что хотел узнать про Журавлёву.
- Петр Петрович, - обрадовался Сергей директору, которого встретил в коридоре, - Журавлёва когда репетирует? И давно она в нашем театре?
- Нет, недавно. Мне прислали её записи, хочешь послушать? Необыкновенный голос, даже без техники звучит. А репетиция? Она заболела, как минимум неделю её не будет. Не знаю, успеем ли до концерта. Собирались поработать с недельку, потом она уезжает. График. Чёрт бы его побрал. Теперь не знаю. Но у неё сотрясение, лежит.
- А телефончик её можно мне?
- Тебе? Тебе можно. Вот пиши, - и он открыл на сотовом её номер. Сергей сразу же занёс к себе.
- Спасибо. Сегодня позвоню.
- Позвони, позвони. Сам то как?
- Сам отлично. Как огурчик, работаю. Пока.
- Давай. Иди.
Сергей сбежал по лестнице, а потом остановился и обернулся назад. Это когда же он последний раз так сбегал? Может и вправду выздоровел?
К Эльвире он ехал целый час. Она жила в спальном районе, а время было пиковое. Но доехал.
Когда предварительно позвонил, ответил Василий, затем передал трубку ей. Она вроде обрадовалась и пригласила прийти. Вернее, согласилась, что он придет, а не отшила его.
Недалеко в районе остановки Сергей купил букетик ромашек. Сам любил, и женщины чаще всего любили. Дверь открыл тоже Василий, видимо, живёт с ней, и проводил в её кабинет. Она сидела в инвалидной коляске, укутанная в одеяло с головой, только нос выглядывал.
- Добрый день! – Весело приветствовал Сергей.
-Добрый. Простите, что не встаю навстречу, не могу.
- Вы все же расхворались? Может нужно лекарство какое, я привезу.
- Нет, ничего не нужно. Садитесь, где вам удобно.
- О, это вам, - он протянул ей букет. Она высвободила одну руку и взяла ромашки.
- Спасибо, мои любимые
Она уткнулась в них лицом, при этом одеяло сползло на затылок, и он увидел больные, затуманенные глаза её, и со всей отчетливостью понял, как ей плохо.
- Эльвира, ваше состояние из-за меня? Дело в том, что все эти дни я чувствую себя совершенно здоровым. И это странно. А вы наоборот, и это тоже странно.
- Ничего странного, я ведь упала, как вы знаете, вот последствия.
- Не может быть. Вы так ушиблись, что не можете ходить, и при этом не идете в больницу? Почему? Объясните мне, как вы вылечили меня. Я чувствую свою вину и ответственность.
- Ладно, настырный вы человек, слушайте. Я вытащила вашу опухоль, это очень больно было бы для вас, поэтому я вас усыпила. Теперь вы здоровы. Очень скоро все нейроны станут на место, сосуды возобновляться, и вы забудете, что болели и ощущение пустоты пройдет.
- Да, есть такое ощущение пустоты. Но почему вы болеете?
- Я не закончила процесс, вырубилась. А должна была избавиться от темной энергии болезни, теперь она во мне. Не пугайтесь, мне ничего не грозит, ни смерть и постоянная боль. Всё пройдёт.
- Вы уверены? Ведь это в первый раз?
- Да, так в первый, но пациент вы уже не первый. Это моя работа, спасать некоторых.
- Не всех? Почему? Откуда это у вас? И ваш голос откуда?
- Сергей Александрович, это долгая история. Не думаю, что она будет вам интересна.
- И все же, я прошу вас. Обещаю, ни одна живая душа, ни при каких обстоятельствах не узнает её от меня. Если это вас волнует.
- Тогда идите на кухню, там найдёте чайник, заваренный чай и вкусняшки. Берите две чашки и это всё и тащите сюда. Будем пить чай. Я просто не смогу сегодня поухаживать за нами.
Он поднялся и ушёл. Эльвира подъехала к столу, открыла ящичек и достала пузырёк с таблетками обезболивающими, иначе боль доведёт её до обморока.
Вскоре они пили чай. Сергей с удовольствием уплетал пончики с варёной згущенкой, а Эльвира только прихлёбывала чай, держа чашку двумя руками, так как пальцы не слушались и противно дрожали.
- С чего же начать? – сонно проговорила женщина, обезболивающие действовали.
- С начала. Так будет понятней. – Улыбнулся Сергей.
- Сразу оговорюсь, что я под лекарствами от боли, могу вдруг выключится, заснуть, не пугайтесь. Ладно?
Он кивнул.
- Тогда вот, родилась я в Украине, в маленьком городке почти на границе. Когда мне было двенадцать, родители развелись. Я – папина любимая дочка, потеряла опору в жизни, любовь и понимание в одночасье. Вам, наверное, неизвестно, что означает остаться одной в семье, да ещё и с подростковыми проблемами. К тому же, я винила себя, ведь отец меня любил до этого, а потом ушёл, значит во мне что-то плохое – некрасивая, глупая и т.д. Мама, оставшись одна с двумя детьми и с раной в сердце, искала виноватого и отыгрывалась немного на мне, сестра была мамина дочка. И вот подросток с творческими наклонностями, не находивший места среди сверстников, должен сам решать свои проблемы, а в него никто не верит, да он и сам не верит себе и всего боится. Единственное желание – быстрее закончить школу и уйти из семьи. Но куда? Сначала в институт. Хотелось бы в театральный, но ведь в зеркале не красавица, а крупная неухоженная девушка, лишённая привлекательности. Это было одно из самобичеваний – не одеваться по моде, не следить за фигурой, не краситься. Значит, театральный может стать невыигрышным. И я пошла в педагогический, намереваясь сеять доброе и вечное. Вскоре этим и занялась, но творческая забитая натура прорывалась в виде детских спектаклей, только признания не было, ведь дети выступали, а я за кулисами. Складывалось впечатление (я этого и добивалась), что дети сами всё сделали. Я не задумывалась о славе и признании, только отыграв одно, бралась за написание другого, следующего, потому что после успеха наступало опустошение. И чем больше был успех, тем бездоннее было оно, так что могло и убить. Процесс был непрерывный. Но, не бесконечный. Жизнь изменилась. Отношение перешли в коммерческие, и всё меньше и меньше бесплатного оставалось. Я покинула свой городок и переехала. Оставила мужа, который был моей противоположностью, но не мешал мне возиться с детьми бесплатно. А если вторая твоя половинка не понимает твоих стремлений и радостей, жизни не будет, а только мучение для обоих. Но сил сменить профессию не хватило, даже не столько сил, сколько храбрости. Я трусиха, неуверенная в себе. В какой-то момент я увлеклась оперой. Вашим голосом, голосами других певцов. И попробовала на досуге петь для себя. Не получалось, школа съела голосовые связки. Я была расстроена и молилась. Видимо, Бог внял моим горячим молитвам и послал мне вокальные данные, при том выше среднего. И вот я пою. Но ничего бесплатного в этом мире не бывает, моя плата – помощь великим, кого мне укажут, указали вас. Но в этот раз меня постигла неудача. Теперь придется какое-то время расхлёбывать, болеть. Придется….
Её глаза закрылись, и она уснула. Сергей встал, наклонился над ней, убедился, что дышит, спит, поправил одеяло на голове и нежно прикоснулся губами к наполовину раскрытой ладошке.
«Спасибо тебе, - подумал он. – Я никогда не забуду. Завтра буду снова у тебя, моя Эльвира.»
И вышел, бесшумно прикрыв дверь.