http://proza.ru/2023/02/20/58
Прошло два года.
Был один из тех солнечных апрельских дней, когда особенно ощущается наступившая весна, даже в большом городе: теплее греет солнышко, звонче чирикают стайки воробьев. Воздух терпкий, пахнет прелой землей и почками. Антон Зудин шел по Москве. Тот, кто видел его два года назад, вряд ли бы его узнал. У него были роскошные волосы до плеч, волнистые, как у Тарзана, развевающиеся на ветру. Ровный загар, черные очки и широкая белозубая улыбка делали лицо неотразимым. Антон изрядно поздоровел, приталенная рубашка и джинсы обтягивали его накачанную фигуру. Он стал фанатом вещей из кожи: куртка из питона, ремень из кобры, туфли-монки из крокодила. Даже бумажник, который лежал у него в кармане, был особенный — из кожи варана, с растянутой на лицевой стороне когтистой лапой. На загорелой шее поблескивала золотая цепь.
Было обеденное время. Антон шатался по центру Москвы, скалясь во все стороны белозубой улыбкой. Его взгляд, скрытый за черными стеклами очков, выискивал красивых женщин. Пройдя Рождественку, он свернул на бульварное кольцо. Одна девушка возле Высоко-Петровского монастыря привлекла его, высокая, в элегантном деловом костюме, она села в БМВ и уехала, он не успел ее как следует разглядеть. На Страстном напротив «Пушкинского» рядом с церковью Рождества Богородицы на здании висела надпись Pick-up. Антона позабавило это соседство. Он перешел на Большую Дмитровку и направился в сторону центра, потом перешел на Петровку.
Нагулявшись, он отправился в Петровский Пассаж, рядом с которым оставил машину. В одной из витрин его взгляд привлекла красивая рубашка. Он решил зайти и в дверях столкнулся с девушкой, которая выходила с покупками. От неожиданности она выронила какой-то длинный предмет. Антон понял, что это такое, только когда поднял его. Это оказался жокейский хлыст. Девушка растерялась, руки ее были заняты, а Антон замер с хлыстом в руке и не двигался. Она стояла в расстегнутом плаще, у нее было очень красивое лицо, светло-русые волосы собраны в пучок на затылке.
Игнорируя ее взгляд, Антон кончиком хлыста распахнул на ее груди плащ, провел вниз и еще шире распахнул у бедер. Его довольный взгляд следовал за движением руки. Лицо девушки стало алым, как будто под плащом на ней ничего не было.
— Вам угодно взять вашу вещь? — спросил он, улыбаясь. — Позвольте помочь, — и подхватил пакет из ее руки.
Она не хотела отдавать пакет, но была вынуждена. Антон расплавился от удовольствия, видя ее смущение.
— Я только помогу донести покупки, — сказал он бархатным голосом и шагнул в сторону, освободив дорогу.
— Поможете донести? — не поняла девушка, она была совершенно растеряна.
— В машину, — Антон пошел рядом, касаясь ее плаща. Он вытянул шею в ее сторону и наслаждался алой щекой, втягивая ноздрями цветочный аромат духов.
— Мне нужно такси, — она потерялась, говорила только, чтобы скрыть смущение.
Они вышли на улицу, и Антон мягко направил ее туда, где была припаркована его машина.
— Я вас отвезу в тысячу раз лучше, чем любое такси. Прошу, доставьте мне такое удовольствие… — щекотал ее ухо шелковый баритон.
— Что? — она пылала.
— Удовольствие отвезти вас.
— Я бы доехала на такси…
— Бросьте, ну что вы, — он как бы чуточку обиделся.
Она замедлила шаг и посмотрела по сторонам, в эту секунду Антон отключил сигнализацию своего темно-красного «Ягуара ХЕ project 8» и открыл заднюю дверь. Девушка попыталась убрать хлыст в пакет, но тыкалась в коробки, пока Антон не взял из ее рук сумки и не бросил их в салон. Затем открыл переднюю дверь.
— Прошу, — его физиономия изображала львиное благородство.
Лицо девушки выражало смешение разных чувств: от восторга до отчаяния. Антон сел за руль и вставил в замок ключ. Звук включенного двигателя напоминал рычание зверя. Антон потыкал кнопки на панели управления и повернулся к девушке. На дисплее появился зеленый ягуар, панель засверкала огоньками подсветки.
— Антон.
Казалось, вся кровь в ее теле прихлынула к лицу.
— Лиза.
— Лиза, можно задать тебе один вопрос? — в его ровном голосе было что-то располагающее к доверию.
— Какой?
— На кой хрен тебе это? — Антон кивнул на заднее сиденье. — Садо-мазо?
— Я занимаюсь верховой ездой!
— Лошади? О, здорово! Мне это не пришло в голову.
Они бесшумно выехали с парковки, Антон включил музыку тихо, но звук был очень сочным, полностью заполняющим салон. Лиза пристегнулась, вжалась в кресло и уставилась на Антона, который вел машину, но больше уделял внимание девушке, чем дороге, и при этом молчал.
— Что? — не выдержала она.
— Блин, как же здорово… Живешь, кажется, уже сто лет, как будто все знаешь о женщинах — и вдруг делаешь открытие, что ты не знал элементарную вещь, которая превращает девушку в само очарование.
— Вы о чем? — пробормотала она. — Что вы делаете?
Антон направил на нее айфон и, не успела Лиза отвернуться, щелкнул ее.
— Смотри.
— Сейчас же сотрите! Я не разрешала себя фотографировать!
— Внимательно смотри. Чтобы быть очаровательной, надо просто покраснеть.
Лиза уставилась на себя в айфоне Антона.
— Все равно сотрите, — сказала она спокойнее. — Красная такая…
Антон с удовольствием посмотрел на экран и отложил телефон.
— Куда вы меня везете? — спросила Лиза.
— А куда надо?
Она набрала воздуху, чтобы что-то сказать, но слова застряли в груди, и она только выдохнула. Потом сказала:
— Крылатские Холмы.
— Отлично. Туда и едем. Так, значит, ты любишь лошадок?..
— Да…
— Или просто тебе нравится стегать их кнутиком?
Она улыбнулась.
— Таким не хлестнешь как следует.
— А может, попробуем? А ну дай руку! — Антон взял хлыст и, сделав свирепое лицо, замахнулся.
Лиза взвизгнула. Антон захохотал во все горло.
— Псих! Останови машину!
— Да брось! Я же дурачусь! Ха-ха-ха!
Она смотрела на него, не зная, что делать. Антон перестал смеяться, взглянул на нее спокойно, улыбаясь уголками губ.
— Все нормально, Лиз. Правда. Просто я терпеть не могу быть серьезным.
— Наверное, ты и не бываешь никогда серьезным.
— Бываю. Заработал же я на это, — он хлопнул по рулю.
— Блин, у меня такое ощущение, как будто я тебя знаю лет сто!
— Вот и славно. Да расслабься, все хорошо. И дальше тоже все будет хорошо. Уж я тебе гарантирую, — он сверкнул белозубой улыбкой и манерным движением снял очки.
Она снова густо покраснела, но не смогла отвезти взгляд. Антон улыбался, наблюдая, как стремительно и сладко девушка тонет в его глазах. Она положила руку себе на лоб и покрутила головой, как бы удивляясь самой себе.
— У тебя муж есть? — спросил он.
— Мужа — нет.
— А жратва? Пожрать дома найдется?
— Вообще-то, у меня дома мама. Ты наглец, но меня это почему-то не удивляет.
— Я есть хочу! Че такого? Мама наверняка какую-нибудь вкусняшку Лизоньке приготовила, а Лизонька, конечно, готова поделиться.
— Я не могу пригласить тебя домой.
— Просто не хочешь делиться, жадина.
— Если тебя это успокоит, дома нечего есть, мама не любит готовить.
— Так, все, надоело мне слушать твои отмазки. Сейчас заедем, пожрем, а потом отвезу тебя.
— Ну-ка вези меня домой, как обещал! — возмутилась Лиза. — Или высаживай! Останови машину!
— Чу-чу-чу, не шуми. Ты слышала, что я сказал? Заедем, а не заеду. Мы вместе поедим. Да успокойся ты! Лиз, я приглашаю тебя пообедать. Посмотри на меня. На этот раз все по-серьезному. Честное слово. Ну че ты, не проголодалась, что ли, пока по магазинам бегала? Ты ж вон уже позеленела вся от истощения.
Она рассмеялась.
— Мы только познакомились. Боже, что я делаю!
Антон сделал музыку громче и надавил на газ.
Ресторан оказался очень уютным. Их проводили в отдельную кабинку, вход в которую закрывали шторы. Светильники горели мягким оранжевым светом. На стене висело огромное фото лица женщины, которая держала в зубах стручок красного перца. Фото было черно-белое, а перец — ярко-красный.
Официант раздал меню и хотел уйти.
— Подождите, — сказала Лиза. — У вас есть греческий салат? Отлично. И стакан воды.
Официант записал, Антон поморщился.
— Зачеркни все, что только что написал, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Теперь пиши. Значит так: карпачо из оленины, каре ягненка с прованскими травами, салат с крабом под соусом шампань, ассорти сыров с медом и виноградом, бутылку саперави и две баржоми.
— Лишить девушку любимого блюда — это просто хамство! Я не стану есть все, что ты назаказывал! — воскликнула Лиза.
— Тебя никто не заставляет. Только попробуй. По одному-единственному маленькому кусочку от каждого блюда. Когда попробуешь, скажешь, что я был бы полный дурак, если б оставил в заказе твой салат.
— Сумасшедший, — она засмеялась.
— Греческий салат, — передразнил он.
— Ты вино заказал, ты же за рулем!
— Бокал-то можно.
Когда на стол поставили сыры и налили вина, Антон взял бокал и произнес:
— За лошадей! — А когда выпили, спросил: — Почему именно лошади?
— Мне всегда нравились эти животные, — сказала Лиза. — Они красивые.
— Мне тоже, — подхватил Антон. — Лошадь — олицетворение мощи и грации.
— И красоты.
— Без сомнений. Я как-то был свидетелем того, как здоровенный жеребец запрыгнул на породистую кобылу. Более красивого секса мне не доводилось видеть.
Лиза смеялась, закрыв лицо руками, а Антон продолжал на полном серьезе.
— Кобыла оказалась ему под стать. Только ее могучий круп был в состоянии выдержать столь сокрушительное вторжение. Не знаю, бывает ли у лошадей оргазм, но ржали оба так, словно их резали на конскую колбасу.
— Ты все выдумал!
— Ни капли. Как сейчас вижу эту пару, даже заряжаюсь их энтузиазмом. Правда. Недаром ведь частенько проводят параллели между красивыми лошадьми и красивыми людьми, как мужчинами, так и женщинами, — он сделал еще один глоток вина. — В этом что-то есть, природное начало, что-то стихийное, неудержимое. Когда у меня случается хороший секс, я прям чувствую себя несущимся в степи жеребцом.
Лиза захохотала, вдруг остановилась и посмотрела на него, а он на нее, не моргая и без намека на шутку, пристально и раздув ноздри.
Принесли закуски и мясные блюда. Антон подлил Лизе вина. Он закатал рукава до локтей и ел, ловко орудуя ножом и вилкой, которые брякали и сверкали в его мускулистых руках.
— Знаешь, это вообще распространено: когда смотришь на красивое животное, такое, как лошадь, любуешься им и незаметно заряжаешься от него тем, что тебя привлекает. Это не напрямую, а подсознательно. Ты была на скачках? Или на бегах? Да будет тебе известно, в отличие от людей, где отдельно соревнуются женщины и мужчины, жеребцы и кобылы соревнуются вместе. Вот уж где подлинное равноправие! И представь, нередко кобылы выигрывают. Так вот, как посмотришь на бедное животное, которое все перетянуто сбруей, — там же ремни проходят везде, и здесь, и здесь, и подпруга под грудью, — Антон простер руку и дотронулся до Лизы в нескольких местах: у плеча, локтя и ниже груди, — она немного отодвинулась. — Создается ощущение, что это красивое, наверное, самое красивое животное чувствует себя в эту минуту как раб, рвущийся из неволи. Ты бы видела это воочию: храп, топот, комья земли во все стороны. А наездник сидит в коляске, расставив ноги вот так, — он подвинулся влево, чтобы она видела его всего, расставил ляжки в обтягивающих джинсах, с выделяющимся бугром между ног, и изобразил, что натягивает поводья.
— Образно рассказываешь, даже захотелось побывать на ипподроме.
— Я тебя приглашаю.
Лиза жевала карпачо и смотрела на него круглыми от изумления глазами. Антон подлил ей вина.
— Ты сам как конь, — она провела взглядом по его развалившейся на кушетке фигуре.
— Я и есть конь, — он придвинулся к столу и с удовольствием водил глазами по ее лицу.
— Только чересчур напористый! — она отодвинулась, но Антон видел, что это только для приличия.
— Нет. Просто ты в упряжке, которая не дает тебе почувствовать себя свободной, — он пальцем изобразил на ней тесную упряжь.
— Ты просто чересчур самоуверенный и думаешь, что все девушки только и мечтают оказаться с тобой в постели.
Антон отодвинулся, но продолжал смотреть ей в глаза.
— Думаешь, мне это нужно?
— Я вижу тебя первый раз!
— Хоть сотый. Просто я посвятил кучу времени тому, чтобы обрести внутреннюю свободу, и мне нравится, когда я встречаю другого человека, такого же свободного, как и я. Потому что только в состоянии подлинной свободы человек становится самим собой. Хочешь — встанешь из-за стола и уйдешь, хочешь — останешься. Решать тебе, я ни к чему тебя не принуждаю. Просто я сам такой. С первого взгляда, как только увидел тебя, я нашел в тебе девушку, которая взволновала меня. Но как поступить, решать только тебе, мое дело предложить. Ты свободна, на одном конце ты можешь встать и уйти, на другом…
— Что — на другом?
Он давил ее своим прекрасным светлооким взглядом.
— Нирвана…
Антон полулежал на кушетке, раздвинув ноги, как проститутка. Через джинсы явственно проступал вставший член, выгнутый как банан. Лиза взглянула на него, тут же отвела взгляд, но все-таки покраснела.
— Мне надо в туалет, — пробормотала она, стараясь не смотреть на него.
— В туалет? — спохватился Антон. — Я покажу.
Лиза взяла сумочку, встала из-за стола и оправила одежду.
— Ты что, со мной пойдешь? — спросила она, когда они шли через зал.
— Только помою руки.
В ресторане было два общих туалета. Лиза хотела закрыть дверь, но Антон мягко вдавил ее внутрь, без единого касания, действуя только взглядом, таким же, как в тот момент, когда впервые столкнулся с ней и поднял с пола хлыст.
— Я только помыть руки, — и закрыл за собой дверь.
Лиза вспыхнула, стала такой же пунцовой и растерянной, как в ту секунду, когда он водил по ней хлыстом. Она не могла поднять глаз, а Антон ждал.
— Мой руки и уходи, — сказала она.
Он взял ее за плечи, и она тут же сломалась, опустила подбородок на грудь и прижала к себе руки, как последнюю защиту. Он сгреб ее и ткнулся в открытые губы. Она отталкивала его, но ее сопротивление на самом деле было просьбой держать как можно крепче. Их поцелуй продолжался несколько минут, Антон начал лапать, тиская за грудь, за задницу, потом вытащил член и упер ей в живот. Он не ожидал, что она уступит себя почти без боя, но так и вышло. Лиза нащупала кран и открыла воду, сняла трусы, скомкав их и спрятав в кулаке, и задрала юбку. Поставила ногу на раковину, Антон вставил в нее член и стал трахать. Не прошло и минуты, как она преобразилась и стала подмахивать и стонать, словно сама затащила его в туалет.
Когда Антон привез ее домой, Лиза не сразу вышла из машины, смотрела на него и ждала, а он постукивал пальцами по рулю и смотрел вперед, можно было подумать, что он способен просидеть так хоть целый день. Она вышла. Ей пришлось самой открыть заднюю дверь и взять пакеты с покупками, это было самым унизительным. Он просто сидел за рулем, как таксист, и ждал. Она ничего не сказала. Как только захлопнулась дверь, он завел двигатель и уехал.
http://proza.ru/2023/02/26/1273