Отрывки из повести Владилена Елеонского "Пешка в чужой игре" (литературный псевдоним в издательстве Эксмо Илья Маслов).
Маслов И. Пешка в чужой игре. М.: Эксмо-пресс. 2002.
Продолжение, начало см. Данилов и другие - 1.
Татьяна, артистка филармонии, карманная певица Могульского, давно нравилась Садкову. Они близко познакомились, когда она вдруг попросила его свозить её на полигон и научить стрелять из всех видов стрелкового оружия. Ученицей она оказалась способной и весьма притягательной. Сегодня, когда она в очередной раз приехала в загородный особняк Могульского, Садков набрался смелости и сделал ей предложение.
В ответ девушка, сдунув с лица очаровательный светлый локон, как-то странно посмотрела на него своими красивыми как у феи глазами.
– Саша, – приподнявшись на цыпочки, едва слышно тихим шепотом сказала она ему на ухо, – я очень рада, что ты, наконец, решился и завёл этот серьёзный разговор, но здесь кругом всё прослушивается.
– Уверен, у тебя есть, что постирать и высушить. Времени до вечернего концерта, когда приедет босс, уйма, так что мы без проблем сможем поговорить в прачечной, спускайся туда.
Мощная стиральная машина, урча, со вкусом переваривала в барабане Танины халатики и полотенца, а Садков и Татьяна, взявшись за руки, сидели рядом с машиной на раскладных стульчиках, неотрывно смотрели друг другу в глаза и вели тихий разговор.
– Я вижу, как ты ко мне относишься, хотя я этого не заслуживаю.
– Я тоже не подарок, но с каждым днем и часом понимаю, что теряю драгоценное время, не живу, хотя давно следует жить. Ты – моя судьба, Татьяна.
– Ах, Саша, Саша, да уж, та самая Татьяна, ты всё правильно говоришь, мне надоела кочевая гастрольная жизнь, и чем мы, как говорится, не пара, но в последнее время ты очень изменился, и это меня крепко пугает.
– Я просто очень устал, много тяжёлых вопросов, и все навалились одновременно, как нарочно.
– Нет, это не усталость, ты охотишься за моим братом, и если он попадётся, ты без колебаний убьёшь его по приказу босса, не так ли?
– Хм, нет, не так. Я сделаю всё возможное, чтобы спасти его, хотя Данилов всех нас крупно подвёл.
– Где он, ты знаешь? Я извелась вся!
– Нет, Таня, не знаю.
– Как мы будем жить, скажи, как?! Димка – мой брат, пусть двоюродный, но мы очень близки, мы росли вместе!
Садков притянул её к себе, но не успел ничего сказать. Барабан остановился, машина деловито пискнула. Таня вырвалась из его рук, наклонилась, открыла дверцу стиральной камеры и потянула выстиранные вещи на себя.
Из неглубокого кармана её легкого халатика вдруг выпал впечатляющий браслет, составленный из колец белого золота с крупными бриллиантами чистой воды в каждом звене цепочки. Она замешкалась, путаясь в ворохе мокрой одежды. Садков подобрал украшение с пола, чтобы она ненароком на него не наступила, и поднёс к глазам. Точно такой браслет неделю назад он, проверяя сигнализацию в спальне Могульского, видел в шкатулке, стоявшей с открытой крышкой на прикроватной тумбочке.
– Откуда у тебя этот браслет?
Таня вместо того, чтобы загрузить вещи в зево барабана сушильной машины, бросила всё на пол, упала на стул и схватилась руками за лицо.
– Я больше так не могу, Саша!
Садков вернул ей браслет, присел рядом, взял за плечи и прижал к себе.
– Таня, всё хорошо.
– Нет, Саша, не всё хорошо. Вы ищете Данилова, а я тайно встречалась с ним, это он подарил мне этот браслет.
Садков покачал головой, Таня явно лжёт, однако в прачечную вихляющей развязной походкой вошёл Букет и зажёг верхний свет.
– Что это вы в темноте воюете? Непорядок.
– А ты почему мансарду оставил? Снайпер как там?
– Он в полном порядке, жует, извините, бутерброды. Александр Викторович, босс ждёт вашего звонка.
Букет протянул Садкову трубку радиотелефона и повернулся к Татьяне.
– Вам, Татьяна Сергеевна, велено ехать домой, к маме. Немедленно.
Таня пожала плечами.
– Иду одеваться и паковать чемоданы.
– Я вам помогу.
Букет запихал влажные вещи Татьяны в корзину и понёс наверх. Она посмотрела на Садкова.
– Ты обещал, Саша.
– Всё будет хорошо, Танечка, верь мне.
Она вышла, а Садков набрал номер босса. Могульский ответил не сразу.
– Александр, у меня появились ещё кое-какие дела в городе, так что сегодня я не приеду, праздничный обед с концертом отменяется. Пожалуйста, присмотри за Катей, у неё упадок сил. Если станет хуже, будь добр, вызови моего врача, он в курсе.
– Всё будет сделано, Эдуард Иванович.
– Как Данилов?
– Вкололи ему витаминчиков и успокоительного. Спит.
– Хорошо, тогда до завтра.
– До завтра, Эдуард Иванович.
***
Японская лебедка бодро потащила груз из просторного колодца наверх. Через минуту Данилов, сойдя с платформы, стоял перед Садковым посреди слабо освещенной бетонированной подвальной комнаты.
– Сашка!
– Дима, всё хорошо, давай-ка, пей для восстановления. Предстоят дела.
Садков дал глотнуть Данилову из армейской фляжки.
– Фух, огненная вода. Куда меня?
– Никуда. Ты свободен.
– Шутишь, брат!
– Нет, не шучу. – Садков вынул из–за пазухи новенький пистолет ТТ и протянул его Данилову рукояткой вперед. – Могульский в отъезде, будет нескоро, Катя наверху, в спальне, по коридору налево.
– А ты?
– Я с тобой, хотя свинтус ты порядочный, Димка!
– Саня, позже ты всё поймёшь, когда мы вместе выведем Могульского на чистую воду.
– Я тебе верю.
– Это главное, старик.
– Димка, тогда, весной Могульский, выполняя просьбу Бодрова, поручил мне взорвать тебя вместе с грузом от Голутвы на сорок девятом километре Киевского шоссе.
Данилов машинально сунул поданный ему пистолет за пояс и, изменившись в лице, уставился на Садкова.
– Что он тебе сказал?
– Он сказал, что ты внедрен милицией в нашу охранную компанию с целью столкнуть лбами Бодрова и Башира, мы живём по законам военного времени, поэтому ты будешь казнён, но я не смог, и Могульскому пришлось срочно подключать к операции Мальцева. Второй промах босс мне, конечно, не простил бы, и я нажал на кнопку в тот момент, когда они начали избивать тебя на обочине, если помнишь.
– Помню, как же, помню.
– Я видел, как ты, воспользовавшись неразберихой, воцарившейся после взрыва, а рвануло крепко, прятался от них на высокой ели. Прыгаешь ты по веткам здорово, бродяга.
Они, не сговариваясь, а руководствуясь единым порывом, крепко обнялись. В следующую секунду Данилов, слегка отстранившись, посмотрел другу прямо в глаза.
– Саша, ты хорошо подумал? Обратной дороги, как вещает птица Гамаюн, не будет.
***
Они бесшумно поднялись на верхний этаж, повернули налево. Здесь у двери спальни стоял верзила в чёрном с выставленным вперёд дулом автомата.
– Александр Викторович, всё в полном порядке, Катерина Алексеевна отдыхает.
Длинные пальцы Садкова мягко вошли ему в горло. Он как неуклюжий тюк ваты медленно завалился на пол.
Садков подхватил автомат, и они тихонько вошли в спальню. Катя, свернувшись калачиком, сжавшись в комок, лежала в постели под одеялом.
Данилов тенью сел на край и нежно положил руку ей на плечо. Она испуганно подняла голову.
– Дима, о, как ты меня напугал! – Она живо обвила его шею руками. – Ты здесь, дорогой мой, а Эд сказал, что отправил тебя в санаторий, в Сочи. Он сказал, что простил тебя.
– Катенька, замечательная, милая моя, я не перестаю удивляться его способности влиять на людей, пудрить им, извините, мозги. Он словно гипнотизирует, и люди верят всему, что он говорит. Собирайся, мы уходим отсюда, была у босса резиденция, заработанная на крови, теперь её у него не будет.
Пока Катя одевалась, Садков сбегал в подвал и вернулся с канистрой. Подмигнув Диме, стал сноровисто расплескивать бензин по полу.
Когда он вышел в коридор, раздался стремительный топот сверху. Букет налетел на Садкова сбоку и сбил его с ног. Данилов выскочил из спальни и кинулся на выручку.
Букет круто развернулся и направил в сторону Данилова пистолет.
– А, Ракета, давай, но лучше приглуши сопла. Одно резкое движение, и я стреляю. Как, кстати, твой проломленный череп?..
Данилов был хладнокровен и точен. Обманное движение, и мощный разворот с ударом ногой. Букет успел выстрелить, но промахнулся. В следующую секунду он завалился вбок, с размаху разбил виском большое в человеческий рост итальянское зеркало, и, пачкая его черной кровью, тихо сполз на пол.
– Теперь мы квиты, Букет.
Подоспела Катя, и они втроем выскочили на улицу. В ноздри ударил свежий и сладкий августовский вечерний воздух.
Миновав двор, завернули за угол. Бортовой КАМАЗ с трехместной кабиной, словно притаившийся дикий зверь, причудливо чернел внушительным продолговатым телом под навесом.
– Дима, грузовик по твоей части.
Данилов открыл дверь кабины и повернулся к Кате, чтобы помочь ей забраться внутрь.
– Э, членистоногие, – вдруг раздался знакомый голос сзади, – давай клешни на затылок, живо!
Сзади стоял Бульдог с автоматом наперевес. После гибели Бодрова он был зачислен в штат охранной компании Могульского.
– Бульдог, за безопасность Катерины Алексеевны головой отвечаешь.
– Бросьте, Александр Викторович, я службу знаю, ложитесь, пожалуйста, на землю лицом вниз. Катерина Алексеевна, любезная моя, вас тоже команда касается. Вы не волнуйтесь, разберемся. Как там у поэтов, блажен, кто кончил этот бег, вот так, добегались, короче.
Садков и Катя начали укладываться на бетон, а Данилов в невероятном прыжке сбил ногой дуло автомата в сторону. Бульдог успел вытаращить глаза и дернуть спусковой крючок.
– Та! Та! Та!..
Мирную тишину дивного вечера оглушительно взорвала короткая очередь. Данилов вырвал автомат из его оцепеневших рук и вторым ударом уложил на землю.
– Дима, осторожно, смотри вверх, в окне мансарды!..
Данилов вскинул автомат и выпустил короткую очередь в цель. Спасибо прапорщику Монину. «Автомат, Данилов, надо не мышцей, а нутром чуять!» – любил приговаривать он на полигоне.
Из окна мансарды с шумом выпала тёмная тень и застыла, распластавшись на черепичной крыше. В наполненных электрическим светом окнах цокольного этажа мелькнули чёрные гибкие фигуры. Данилов выпустил по ним все патроны, остававшиеся в магазине. Свет в окнах погас.
– Дима, заводи мотор, выгоняй со двора машину, у меня автомат, я прикрою!
Садков метнулся в темноту. Данилов запрыгнул в кабину, втянул за собой Катю и живо пересел с пассажирского сиденья в кресло водителя.
Во дворе послышались изумлённые крики охраны. Некоторые вскинули пистолеты.
– Голову, Катя!
Он, наклонившись вбок, пригнул её голову вниз и повернул ключ зажигания. КАМАЗ недовольно взревел. Давай, родной!
Грузовик, почувствовав твердую руку, уверенно сдвинулся с места. Сбив загораживавшие выезд металлические контейнеры в сторону, он круто завернул за угол и въехал в круг электрического света, отбрасываемого фонарем во дворе.
Охрана сухими горошинами рассыпалась в стороны. Дима чуть притормозил и резко развернулся, не щадя шины. Снаружи раздались хлопки выстрелов.
Грузовик двинулся по кругу как тигр, загнанный в клетку, а вокруг – охотники. Потешаясь, они стреляют в беззащитного зверя. Справа шальной пулей вышибло форточку в боковом стекле кабины. Катя отчаянно вскрикнула.
– Все отлично, Катюш, сейчас они у нас попляшут!
Нет, братцы-кролики, неправда ваша, не такой уж он беззащитный! Данилов вывернул руль влево, затем плавно вправо и снова влево. Должны быть ворота! Фары высветили беседку, кусок забора, высокое ветвистое дерево. Ворот, как нарочно, нет.
Да вот же они! КАМАЗ, шаркнув шинами, навалился тупой мордой на новенький, только что с завода ажурный металл и со скрежетом выдавил его наружу.
Сзади снова защелкали кнутом пистолетные выстрелы. Неожиданно в небе полыхнуло что–то ярко–оранжевое.
В боковом зеркале заднего вида мелькнул огненный хвост кометы. Стрельба прекратилась.
Дима вывел автомобиль на дорогу, отъехал на безопасное расстояние и остановился. Отсюда особняк босса виден как на ладони. Он чадил чёрным едким дымом. Вдруг из окон наружу, словно внезапно обозлившись, вырвалось безумное красное пламя.
Охрана в растерянности заметалась по двору, пытаясь организовать тушение пожара, однако получалось плохо. Один из подручных босса выбросился из окна верхнего этажа с огненным хвостом на спине.
Охранники судорожно пытались найти топоры, лопаты, вёдра, воду, песок, но один за другим застывали на месте, как вкопанные, завороженно глядя на ревущее бешеным вепрем пламя.
Катя тихонько подошла к Данилову и обняла его. Он притянул её к себе и поцеловал.
– Всё как во сне, – негромко сказала она, глядя на багровое от пожара небо.
– Всё позади, Катюш, всё позади.
В следующую минуту из придорожных кустов на обочину дороги вынырнул Садков, его возбуждённое лицо было перемазано сажей. Друзья обнялись и стали молча наблюдать за пожаром.
Особняк Могульского полностью погрузился в жадное жаркое пламя. С голодным рёвом оно стало рваться из окон, желая, как видно, беспредельной свободы.
– Я видел, Саня, как ты ударил в окно из гранатомета зажигательным зарядом.
– Теперь, Дима, следует ехать на склад и уничтожить все богатство Могульского, вырвать, так сказать, у змеи жало.
– Взрывчатка?
– Есть. Бодров, чтобы взорвать тебя вместе с апельсинами на Киевской трассе, имитировав таким образом нелегальный вывоз взрывчатки со склада Голутвы, выделил мне для подрыва пятьдесят килограммов, но мне показалось такое количество чрезмерным, могли пострадать автомашины, проезжавшие по шоссе. Так что я использовал только двадцать, а оставшиеся тридцать килограммов и запасной взрыватель спрятаны в КАМАЗе и готовы к применению.
Данилов с чувством обнял Садкова за плечи, как тогда, осенью, когда им благодаря светлой голове Садкова удалось избавиться от банды Али Мамедова.
– Мальчики, какая сцена!
Знакомый голос заставил их вздрогнуть и резко обернуться.
Сзади, метрах в двадцати, они различили в сгущавшихся сумерках какого-то изящного подростка в камуфляже, или нет, кажется, миниатюрную девушку. Она уверенно сжимала в руках ротный пулемёт на сошках, который выглядел больше неё самой.
– Таня, – опуская автомат, тихо сказал Садков.
– Нет, в самом деле, какая сцена! Данилов тепло обнимает Садкова, которого так мастерски обвёл вокруг пальца и теперь, конечно, погубил, а Катерина Румянцева жмется плечиком к Данилову, как видно, желая в ближайшее время заделаться Катериной Алексеевной Даниловой. Идиллия, так вашу, а то, что, едва ты, Димка, братишка мой дорогой, ушёл в армию, она прыгнула в постель к Могульскому, что ж, то, наверное, досадные мелочи жизни.
Данилов буквально остолбенел от этих слов. Катя отшатнулась в сторону и закрыла лицо руками.
– Замолчи!
– Я-то замолчу, Катя, а вот судьба-судьбинушка молчать не будет, она всё видит. Саша, брось автомат!
Садков послушно положил автомат на землю и поднял руки вверх.
– Таня, ты ничего не изменишь, проклятой фирме Могульского сегодня пришёл конец.
– Так, разговорчики! Будьте любезны, на колени и руки за голову.
– А ты сама-то, Таня, – вдруг срывающимся голосом громко сказала Катя, – по приказу босса очаровала Садкова, чтобы Могульский мог контролировать его, а сама стала девочкой босса по вызову, наложницей, потому что ты, теперь я поняла, просто боишься Могульского как огня!
Лицо Садкова сделалось белее снега, и он как-то жалко и беспомощно качнул головой. Глаза Татьяны недобро сжались в щелочки, она решительно вскинула ствол пулемёта в его сторону, но не успела нажать на спусковой крючок.
Раздался пистолетный выстрел. Таня, дрогнув всем телом, выпустила из рук оружие и медленно осела в придорожную траву.
Когда Садков и Данилов подошли к ней, она уже не дышала.
– Ещё миг, и она убила бы тебя, – сказал Данилов, вытащил ТТ из только что простреленного из него кармана куртки и поставил пистолет на предохранитель.
– Лучше бы, Дима, она меня, в самом деле, застрелила.
– Дорогая моя кузина! Так вот, оказывается, кто выдал меня Могульскому, когда я решил укрыться
в её апартаментах от преследования ммлиции. Эдуард Иванович рассудил здраво. Бодрову нужен Данилов, пусть берет, а следующим будет сам Бодров.
Подошла Катя и указала на браслет, тускло мерцавший в отсвете пожара на запястье Татьяны.
– Этот подарок босса стоит не менее ста тысяч фунтов стерлингов. Я отказалась, так он ей его подарил, чтобы она не тормозила, думал, что я не узнаю. А ещё она, вы, наверное, заметили, под наркотиками – кокаин. Тебе, Саша, придётся стереть всё из памяти, чтобы начать жизнь заново.
Садков покачал головой.
– Я, наверное, так не смогу, Катя, но пока что нам не до личных переживаний и разбирательств. Я, кажется, понял замысел босса. Он устроил нам ловушку, и, судя по всему, сюда с минуты на минуту прибудет солидное подкрепление. Наши с тобой, Димка, трупы он спишет на попытку вооруженного ограбления его особняка в сговоре с одним из сотрудников личной охраны, а Таню он поставил, чтобы подстраховаться и сохранить Катю.
– Дело говоришь, Саня. Что ж, проверим твои соображения на местности, как любил говаривать незабвенный прапорщик Паша Монин, я тебе о нём рассказывал.
23 марта 2001 года
Продолжение см. Осталось лишь спустить курок.