17 апреля, 2014 год, столица магического измерения Варна
В полдень над серым пасмурным небом Варны прокатился глухой раскат грома и затерялся в многочисленных башенках и шпилях города, на которых вот уже который день были приспущены флаги и фамильные гербы влиятельных кланов. Подул холодный, пронизывающий ветер. Взметнув подол лиловой мантии священника, он перелистнул несколько страниц в его магической книге, прошёлся по черным, траурным колпакам горожан и добрался до деревянных, выкрашенных в алый цвет гробов. Коснувшись молодых лиц с застывшими полуулыбками, ветер в ужасе отпрянул назад и мгновенно растворился в молчаливой толпе. На городском погосте Варны стало безветренно и тихо, лишь черные вороны на вековых деревьях переговаривались своими хриплыми голосами и время от времени поглядывали на похоронную процессию – горожане прощались с семью новобранцами Королевской армии, что погибли во время учебной практики на Северных землях, и не могли вспомнить такого горя…такое случалось разве что во время войны против Трех Магов.
– Господин Главнокомандующий…пора.
Аркелл кивнул и, одернув форменную куртку, на негнущихся ногах направился к ним – своим молодым и неопытным подопечным, которых окружили марионетки коварного и мстительного Мунганда в холодных и безлюдных Северных землях. Добравшись до парившей в воздухе и покрытой черным бархатом трибуны, Главнокомандующий глубоко вздохнул и вскинул голову. Бесчисленное количество глаз следило за каждым его движением. Заплаканные, грустные, равнодушные и злые – они будто прожигали насквозь и замечали все то, что творилось в его широкой груди под форменной курткой и алым плащом в цвет гробов, знамени клана Госсамер и крови на снегу…снегу…снегу…
В толпе кто-то нетерпеливо кашлянул, но тут же смолк. На деревьях негромко переговаривались черные вороны. Невидящим взглядом Аркелл скользнул по бледным, заплаканным лицам горожан и, задержавшись на заострившихся профилях мертвых солдат, проговорил, тщательно подбирая слова:
– Беда…беда пришла в наши земли, нет…в наш мир, во все магическое измерение. Теперь от нас, нашей сплоченности в общем деле зависит успех в этой войне…а война не за горами…
Горожане жадно ловили каждое слово Главнокомандующего и, молчаливо соглашаясь с его речами, переглядывались друг с другом и кивали головами. Одетый в лиловую, тщательно выглаженную мантию священник Лоран Ковски придерживал нужную страницу в своей магической книге и терпеливо ждал своей очереди – отпеть невинно убиенные души. А после…
– Хватит разглагольствовать! Довольно!
Яростный женский крик взметнулся над погостом и спугнул стаю черных воронов с раскидистой кроны старого дуба. Аркелл осекся и замолчал, стиснув под плащом холодную рукоять рубинового меча, будто бы ища у него поддержки. Толпа недовольно зароптала, выискивая среди недоуменных и переглядывающихся магов ту, что посмела перебить самого господина Главнокомандующего, а теперь судорожно открывала и закрывала рот, пытаясь справиться с рвущимися наружу рыданиями. Зоркие глаза королевских воинов обнаружили ее в считанные секунды – худую и простоволосую женщину с искаженным от гнева и боли лицом. Скомкав в руке траурный колпак, она испепеляла горящим взглядом замолчавшего Аркелла, по вине которого ее единственный, горячо любимый сын с минуты на минуту скроется под толщей черной и равнодушной земли.
Аркелл взмахом руки остановил двинувшихся было в сторону нарушительницы воинов и повернулся к притихшим горожанам.
– Мне…мне очень жаль, – произнес он и прижал крепко сжатый кулак к груди, в которой билось готовое выпрыгнуть наружу сердце. – Мне очень жаль, что так вышло, госпожа.
– А толку мне от вашей жалости! – крикнула безутешная мать и, размахнувшись, швырнула колпак на землю. – Она не вернет мне сына! Подонок!
– С ума сошла! – раздалось со всех сторон испуганное шипение горожан.
– Что ты себе позволяешь?!
– Ты как говоришь с Главнокомандующим?!
– Замолчи немедленно!
– Не замолчу! – с надрывом закричала женщина и вскинула руку, в которой тут же зародилась яркая вспышка заклятия. – Он заслужил это! Самый глупый…самый бездарный…самый слабый из всех Госсамеров!
Не успела она проклясть ненавистного ей Аркелла, как перед нею взметнулась лиловая, хорошо отглаженная мантия священника, и вот ее руку с погасшим заклятием перехватили холеные пальцы Лорана Ковски. Слащаво улыбнувшись, он мягко опустил бледные ладони опешившей женщины и сложил их вместе, будто бы в немой и благодарной молитве.
– Мы сочувствуем вашему горю, госпожа…Миллер, – проговорил священник и заглянул в бесцветные, заплаканные глаза своей прихожанки. – Но разве это господин Главнокомандующий собственноручно убивал этих детей?
– Нет, но…
– Разве он мог желать такой участи своим будущим воинам, что защищали бы честь Королевского двора и все магическое измерение?
– Н-нет…
– Зло, что расправилось с вашим сыном и его товарищами, будет уничтожено, имя же его проклято во веки веков, и мир тогда воцарит на наших землях, – Лоран сжал холодные пальцы притихшей женщины и, склонив голову набок, вновь улыбнулся. – Так позвольте же достойно проводить этих храбрых воинов, чьи имена навеки останутся в наших сердцах…
Неподдельное сочувствие на красивом лице священника и его участливые речи растопили безутешное сердце матери, и она разрыдалась, в одно мгновение позабыв о мести бездарному Главнокомандующему, который с громким щелчком вернул рубиновый меч в ножны.
– Чертов ублюдок, – пробормотал себе под нос Аркелл и, воспользовавшись воцарившейся на погосте тишиной, закончил свою траурную речь.
Приглушенный стук сырой земли, тихие причитания, вороний гомон. Главнокомандующий покинул парящую в воздухе трибуну и спрыгнул с наспех сколоченного накануне вечером деревянного помоста. К нему тут же подошел взволнованный Амори и как всегда невозмутимая Абигаэль с ворохом свитков и бумаг.
– Дяд…господин Главнокомандующий, – неловко кашлянув, проговорил воин и прижал к груди крепко сжатый кулак в кожаной перчатке. – Докладываю: эльфийский король Халлон скоро прибудет в Варну.
– Агата с ним?
– Так точно. А вместе с ней белая ведьма и кот…
– Что насчёт южной границы? – пропустив мимо ушей слова племянника, спросил Аркелл и направился к запряженной карете с гербом королевского двора, на ходу поправляя сбившийся при ходьбе плащ.
– Господин Абнор в пути, – ответила за уязвленного Амори Абигаэль и в подтверждение своих слов вытащила из кипы бумаг депешу с южной печатью. – А делегация из Амазонии уже у ворот Варны.
– Благодарю, – кивнул Аркелл и легко запрыгнул в карету, кивнув вознице – тот взмахнул кнутом над спинами волнующихся лошадей, чтобы в считанные минуты доставить Главнокомандующего Королевской армии в столицу.
– С-стойте! – неожиданно крикнул Амори и в самый последний момент вцепился в дверцу кареты, не позволив дяде захлопнуть ее перед своим носом.
– Что такое? Я спешу, – недовольно проговорил воин.
– Дядя…тетушка Габриэлла…она тоже приедет.
Ненавистное имя яростным огнем вспыхнуло в отчаянно разболевшейся голове Аркелла, и он, не проронив ни единого слова, дал вознице знак трогаться с места.
«Вот только ее здесь и не хватало!».
18 апреля, 2014 год, внешний мир, Н-ск
– Знаешь…вот уже которую ночь мне снится один и тот же сон.
– Правда? И какой же?
Иван Громыкин перемешал уже растворившийся сахарозаменитель в кружке с остывшим кофе и задумчиво взглянул на свою спутницу, с воодушевлением поглощавшую диетическое пирожное.
– Очень странный сон…будто какое-то предупреждение, что ли?
– Предупреждение? – переспросила Изабелла Серебрякова с набитым ртом и отхлебнула зеленый чай из прозрачной чашки – на ее краешке отпечатался след оранжевой помады и остатки сырного крема. – И какое же?
– Быть в назначенное время в одном необычном…месте.
Пятничный вечер в оживленном Н-ске набирал свои обороты – в модных кофейнях толпились пестрые стайки громко хохочущей молодежи, в пафосных и дорогих ресторанах ужинали солидные пары, а в многочисленных парках и набережной города прогуливались все от мала до велика, предвкушая предстоящие выходные. А как же! В воскресенье наступал светлый праздник Пасхи, и люди с воодушевлением скупали подросшие в цене куриные яйца, куличи с подсохшей глазурью, а кто-то и вовсе устраивал пир на весь мир, устав от долгого поста и затянувшейся, непривычно холодной весны.
«Светлый праздник – начало тьмы».
Иван вздрогнул и поставил жалобно звякнувшую чашку на блюдце, рядом с которым валялось два надорванных пакетика из-под приторного сахарозаменителя. Изабелла вытерла рот бумажной салфеткой и наклонилась немного вперед, чтобы лучше слышать голос своего взволнованного приятеля – он прерывался и тонул в веселом гуле знаменитого на весь город кафе, где толпились приверженцы здорового питания и любители так называемых «правильных» десертов.
С того памятного дня, когда в супермаркете «Долина» взорвались все до единой люминесцентные лампы, прошла практически неделя, и с тех пор каждую ночь Громыкин подскакивал на своей продавленной тахте и, тяжело дыша, вытирал со лба крупные капли холодного пота. А после под стук старых часов с маятником он смотрел в темноту, пытаясь унять дрожь во всем своем щуплом теле. Ему являлись яркие и страшные образы горящей церкви и лезущие из ее разбитых окон руки…боже, какие же это были руки! Покрытые гниющими струпьями и лоскутами бледной кожи, они уже мало походили на человеческие, напоминая скрюченные лапы неведомых чудищ, которых Иван видел лишь в фантастических фильмах. Но страшнее обжигающего лицо пожара и этих рук был голос – будто бы насмехаясь над перепуганным до полусмерти парнем, он шипел и извивался, каждую ночь вползая в его уши.
– Что за голос? – осведомилась Серебрякова и с напускным усердием принялась разламывать десертной ложкой остатки пирожного, стараясь не смотреть на своего смущенного и слегка покрасневшего собеседника. – Ты его когда-нибудь слышал?
– Нет, ни разу, – покачал головой Иван. – Я бы его запомнил.
– И что он тебе говорил?
– Ну…как я понял, мне нужно накануне Пасхи каким-то образом предотвратить пожар в церкви, – на одном дыхании выпалил Громыкин и испуганно огляделся по сторонам, боясь, что кто-нибудь его услышит. – И…и заколотить все ее четыре входа.
– Интересно, – протянула Изабелла, соскребая с тарелки остатки сырного крема. – Очень интересно…и что ты собираешься делать? Неужто попрешься в церковь?
– Будто у меня есть выбор? – вздохнул молодой человек и, скомкав бумажную салфетку, превратил ее в мятое подобие шара. – Осталось всего два дня.
– Так…только не говори мне о том, что я должна буду составить тебе компанию, – неожиданно сообразила Серебрякова и, поймав на себе полный мольбы взгляд бывшего коллеги, подняла руки, будто бы защищаясь от его безумной, лишенной всякого смысла идеи. – Э, нет, дорогой! Я пас.
– Но почему?
– Ты еще спрашиваешь?!
– Я думал, что ты поверишь мне!
– Я верю тебе, – заверила приятеля девушка и потянулась к рюкзаку за кошельком, чтобы расплатиться за ужин. – Но заколачивать двери в церкви, да еще и ночью…нет уж, дудки!
– Откуда ты знаешь, что это нужно сделать ночью? – тихо спросил Иван и взглянул на замершую над рюкзаком Изабеллу, – Я ведь не говорил тебе об этом.
– Я…
Чашка с недопитым сладким кофе задрожала перед молодыми людьми и, явно пытаясь сбежать с отчаянно зазвеневшего блюдца, завертелась на одном месте, выплескивая из себя темно-коричневую жижу. Не в силах перепрыгнуть его низкий, украшенный логотипом кофейни бортик, она яростно дернулась в сторону остолбеневшего Громыкина и затихла. Не веря своим глазам, Изабелла медленно положила рюкзак на место и вопросительно взглянула на бывшего коллегу, который на время позабыл, как дышать и только с ужасом смотрел на ожившую посуду.
– Что за…
Спустя мгновение притихшая чашка внезапно разлетелась на тысячу мокрых и острых осколков, чудом не оцарапав лица и руки онемевших приятелей – те инстинктивно бросились под стол и прижались к его металлическим ножкам до того, как заблестевшие в свете ламп осколки полетели в их сторону. Рядом с ними тут же забегали ноги администратора, официантов и гостей кофейни, спешно хватающих свои вещи и выбегающие на улицу.
– Боже, что произошло?
– Это взрыв?!
– Чашка разбилась!
– Вы не поранились?
– Минутку, вот полотенце, держите, пожалуйста!
– Скорую, скорую вызывайте!
– Несите швабру, в конце-то концов!
Иван стряхнул с рукавов осколки взбесившейся чашки и, протянув Изабелле руку, помог ей выбраться из-под стола.
– Ты как, в порядке?
Не ответив, девушка указала пальцем на их столик – среди битого стекла и лужиц сладкого, недопитого Иваном кофе вырисовывалась отчетливая, до боли знакомая надпись:
«Светлый праздник – начало тьмы».
Непривычно молчаливая Серебрякова вытащила из рюкзака кошелек и, вытащив оттуда купюру, подняла глаза на своего растерянного и напуганного друга.
– Надо решить, когда встречаемся и где, – наконец, проговорила девушка и положила деньги на чистый край стола. – У нас осталось всего два дня, верно?
18 апреля, 2014 год, западные земли магического измерения
– С-стой, кто идет! Стой, я кому говор…
Воин у распахнутых ворот малочисленной деревушки рухнул на землю и заскреб по ней грязными, обломанными ногтями. В его остекленевших, широко открытых глазах отразился высокий миловидный маг с темными, чуть вьющимися растрепанными волосами. Птицы с истошными криками сорвались с раскидистых ветвей вековых деревьев и скрылись в горной долине, что простиралась неподалеку от поселения Крерор – поселения, в которое ступил воскресший демиург Мунганд в теле покойного мага Тода Уинтера и теперь поправлял кружевные манжеты своей старомодной блузы, щурясь от яркого апрельского солнца и высматривая прячущихся в деревне жителей. Равнодушно переступив поверженного стражника, он двинулся по единственной улочке Крерора, с любопытством осматривая маленькие беленые домики с черепичными крышами, палисадники с аккуратно постриженными кустами, бакалейные лавки с наспех заколоченными дверями и резные деревянные скамьи, на которых когда-то сидели пожилые маги и вспоминали дела былых лет, а рядом с ними резвились детишки, запуская в небо воздушных змеев. Теперь же на единственной улице поселения царила напряженная тишина и липкий, животный страх, сковывающий движения и лишающий сил. Мунганд остановился у трактира и, потерев переносицу костяшкой большого пальца, вовремя уклонился от просвистевшей в воздухе стрелы со светлым оперением, что с протяжным звуком вонзилась в деревянную дверь в паре дюймов от головы демиурга и мелко задрожала. Мунганд поднял голову и увидел спрятавшегося за углом дома жителя Крерора с допотопным луком в трясущихся и влажных от страха руках.
– Как невежливо, – проговорил Мунганд и, выдернув из стены трактира стрелу, помахал ею в воздухе. – Кто же так встречает гостей?
– Гостей мы любим и с радостью привечаем, – раздался неподалеку низкий женский голос. – А вот тем, кто пришел к нам с ненавистью и злом, мы не рады!
Демиург удивленно вскинул бровь и взглянул на соседний дом с черепичной крышей, из-за беленой стены которого храбро ступила пожилая сельчанка в сером платье. Сжав перед собой поржавевшие вилы, она без страха смотрела в миловидное лицо Мунганда и, не обращая внимания на предостерегающий шепот односельчан, шагнула вперед.
– Покиньте Крерор, – тихо, но решительно проговорила староста поселения. – Немедленно.
Чувствуя на себе добрую сотню испуганных, растерянных, а порой и ненавистных взглядов, Мунганд повертел в пальцах вытащенную ранее из стены трактира стрелу и, взглянув в смелые, обрамленные сеточкой морщин глаза женщины, улыбнулся.
– Я рад, что пришел сюда, – наконец, произнес незваный гость и, размахнувшись, воткнул стрелу со светлым оперением в холодную, еще не очнувшуюся от зимы землю поселения – та недовольно загудела и притихла, не в силах сопротивляться смертельным чарам спустившегося с небес демиурга.
Спрятавшиеся в подвалах, на чердаках, в сараях, амбарах и за заборами жители Крерора без единого звука один за другим повалились на дощатые, скрипучие, покрытые пылью половицы, на пробивающуюся из земли зеленую траву, на глинобитные полы и домотканые коврики у калиток. Из их ослабевших рук выпали допотопные луки с колчанами стрел, ржавые мечи, садовая утварь и кухонные ухваты для печей. Мунганд наклонился над лежащей без чувств старостой и двумя пальцами вынул из кармана ее заношенного серого платья аккуратно сложенную депешу с печатью Королевского двора. Пробежавшись глазами по ровным, тщательно выведенным магическим пером строчкам, он усмехнулся и небрежно бросил пергамент на землю.
– Вам же понятным языком объяснили – бежать, пока не поздно, – театрально вздохнул демиург и, пожав плечами, уселся на резную скамью у трактира. – Как мне повезло, что вы оказались такими непонятливыми!
Староста Крерора приоткрыла рот и испустила тонкий, протяжный звук – ее тучное тело обмякло, кожа съежилась и в одно мгновение превратилась в старый сморщенный пергамент, а над нею возникло мерцающее, едва видимое облако жизненных сил. Мгновенно посерьезнев, Мунганд забарабанил пальцами по скамье, наблюдая за тем, как со всех сторон умерщвленной деревни поднимаются в воздух и летят к нему переливающиеся сгустки эфира. Красные принадлежали отважным воинам и преданным стражникам Крерора, павшими одними из первых у ворот поселения, лиловые – чародейкам и магам, решившим оставить свое ремесло ради спокойной жизни в малочисленном поселке, зеленые – добродушным земледельцам и скотоводам, посвятившим всю свою жизнь выращиванию пшеницы и коров.
Демиург поднял левую ладонь и закрыл глаза. Мерцающие жизни невинно убиенных коснулись его бледных пальцев и тут же исчезли, оставив после себя едва заметное перламутровое сияние. Мунганд вздохнул и, открыв серые, в обрамлении темных ресниц глаза, улыбнулся, чувствуя, как с каждым его визитом в далекие деревни крепнет и набирается сил позаимствованное у Тода Уинтера тело. Что ж, в предстоящей битве за не выплаченный долг может пригодиться все, что угодно, даже то, из чего он выбрал жизнь до самой последней капли…
– Я все решил! – хлопнув в ладоши, воскликнул демиург и склонился над умирающей старостой Крерора, у которой мелко дрожали веки, а коротко подстриженные ногти скребли холодную апрельскую землю – она до последнего вздоха сопротивлялась чарам могущественного бога, не желая вступать в ряды его бесчисленной и бессмертной армии. – Не нужны мне никакие ультиматумы и условия, черная ведьма Мадлена Шнайт…я заберу их обоих – и эльфийского мальчишку, и проклятую девчонку Госсамер!
18 апреля 2014 год, столица магического измерения Варна
В Тронной зале Королевского зала царило оживление – звенела посуда, стоял гул и время от времени вспыхивали нешуточные споры между собравшимися кланами. Вдоль алых скатертей хаотично расставленных столов взлетали исписанные карты магического измерения и клубы удушливого дыма от нервно раскуриваемых трубок. За стаканами с некрепким элем и терпким чаем представители магических кланов до хрипоты обсуждали наступление полчищ нежити, созданных сошедшим на землю Мунгандом.
– Да как вы не поймете, эти твари заполонили все города и поселки! Нужно найти источник этой проклятой силы! И уничтожить его!
– Где ты его найдешь-то?
– А отряд разведки тебе на что?
– Да так ты до следующего года искать будешь, блаженный!
– Что ты сказал?!
– Ловушка! Поймаем его в ловушку и дело с концом!
– Где ловушка, там и приманка…мы не можем так рисковать!
– Ой, о рисках заговорил, вы только посмотрите на него! А где ты был во время войны против Трех Магов? Случайно не в карательном отряде?
– Ну поймаем мы его, и что дальше? Кто сразится с самим богом? Тут особый подход нужен…
– Какой подход? Молчишь! Не знаешь, что сказать…
Рю осторожно поднял стакан с обжигающе горячим чаем и, немного отхлебнув, невольно сморщился и поставил его на стол. Нет, к западным напиткам, которые отличались от привычных ему восточных крепостью и горьким вкусом, он так и не смог привыкнуть еще со времен обучения в Академии. Так же, как он не привык и к их жирной, щедро сдобренной пряными специями пище. Подвинув к себе блокнот, он старательно внес в него предложение господина Гераридея поймать восставшего демиурга, но тут же зачеркнул его и взъерошил свои жесткие черные волосы.
«К чему эти разглагольствования?» – с недоумением подумал он и выпустив самопишущее перо из рук, позволил ему нарисовать на полях своего рабочего блокнота пару болотных цветов. – «Не проще ли дождаться Главнокомандующего с его докладом, а потом уже решать вопрос с наступлением?».
– Не проще, – прозвучал над его ухом тихий мелодичный голос, и Рю машинально вскинул голову. Улыбнувшись одними глазами, секретарь Королевского двора Абигаэль поставила перед ним пыхтящий приплюснутый чайник, чистый стакан и глиняную миску с восточным орнаментом. В ней исходили паром несладкие булочки из клейкой рисовой муки, политые густым сиропом из дикого тростника. – Нам предстоит опасная и совершенно непредсказуемая битва с неясным исходом, и чтобы вступить в бой грамотно и с холодной головой, необходимо всем выпустить пар, господин Рю.
– Благодарю Вас, – склонил голову тронутый и смущенный помощник Алистера и, чувствуя, как горит его покрасневшее лицо, спешно наклонился над угощением. – Благодарю Вас за заботу, госпожа Абигаэль.
Воспрянув духом и позволив самопишущему перу рисовать уже на всех страницах рабочего блокнота, Рю одну за другой поглощал восточные булочки. Внимательно, но в то же время незаметно для других юноша обводил взглядом каждый стол в Тронной зале и поражался, что настолько разные по характеру, образу жизни и мировоззрению маги могли существовать в одном измерении и в этой просторной комнате, которая из-за их жарких споров будто бы уменьшилась в размерах и вот-вот лишится потолка. Особняком держался эльфийский народ во главе с королем Халлоном – сохраняя свое привычное брезгливое выражение лица, он так и не притронулся к угощению Королевского двора и с отвращением смотрел, как клан Волкодавов наперегонки с амазонками поглощали жареную оленину и до хрипоты спорили об армии Мунганда. Алистер Гераридея, на время позабыв о своем недуге, бегал от одной карты к другой и с жаром доказывал загорелому наместнику южной границы Абнору Госсамеру, с какой стороны поставить оборонительные отряды воинов, а с какой лучше атаковать нежить во главе с Мунгандом.
«Кто бы мог подумать, что они объединятся против общего врага…и это все благодаря молодой госпоже Госсамер».
Почувствовав на себе чей-то внимательный взгляд, Рю скосил глаза и тут же уткнулся в стакан с зеленым чаем, с трудом подавив в себе невесть откуда взявшийся страх. Лежащая за пазухой его форменной куртки бутыль с болотной водой Турьего Рога обдала холодом его покрывшуюся гусиной кожей грудь, и молодой воин охнул, подвинув ее ближе к нательной рубахе. За столом с воинами клана Госсамер восседала пожилая дама в неуместном платье с корсетом и пышной юбкой. Недовольно поджав и без того тонкие, покрытые алой помадой губы, она бесцеремонно разглядывала каждого в Тронной зале и нетерпеливо постукивала узловатыми, усыпанными золотыми перстнями пальцами по столешнице.
«Габриэлла Госсамер», – вспомнил Рю имя незнакомки и, откусив несладкую, покрытую густым соусом булочку, ощутил неприятное жжение в желудке. – «Интересно, что она тут забыла?».
… – Господин Главноманд…дядя Аркелл!
Резко развернувшись между колоннами в пустынном коридоре замка, воин в два прыжка очутился рядом с племянницей и, схватив ее за плечи, притянул к себе, но тут же спохватился и отпустил, неуклюже погладив ее по белобрысой и растрепанной макушке.
– Я рад, что с тобой все в порядке, милая, – дрогнувшим голосом проговорил Аркелл и посмотрел в такие же, как у него серые, широко расставленные глаза, – Как же я рад тебя видеть…
– Я тоже…
– Поговорим позже, сейчас начнется собрание, – тут же оборвал тронутую теплым приемом племянницу пришедший в себя Главнокомандующий и кивнул на массивную дверь Тронной залы, шум и гам за которой был слышен во всех коридорах и закоулках замка. – Идем туда сию же минуту…так, а это кто?
Спрятавшиеся за колонной с горгульями Ванда и Марк вздрогнули и, одновременно обернувшись назад, увидели Артура – полуэльф с любопытством рассматривал строение стен Королевского замка и не мог вспомнить, где же он мог видеть такую каменную кладку. В Германии, куда он вместе с родителями ездил в отпуск? В Венгрии? Или в Румынии? Проведя рукой по шероховатой поверхности стены, парень восторженно вздохнул и решил перенести эту удивительную кладку в блокнот, чтобы показать коллегам на работе. Привычными движениями рук похлопав себя по карманам, Артур с досадой вспомнил, что все содержимое своего драпового пальто он потерял еще во время полета в пропасть и теперь у него с собой не было ничего, куда бы он мог зарисовать эту великолепную стену, и что в ближайшее время на работу и домой он не попадет точно. Парень вздохнул и, поймав на себе чей-то пристальный взгляд, повернулся назад. Он вздрогнул, увидев перед собой рослого мужчину в черной форменной одежде и с серыми, широко расставленными глазами, которые будто пронзали его насквозь и удерживали на месте, не давая ни единого шанса на побег.
– Это…это Артур Келлер, дядя, – проговорила стоявшая рядом с воином Агата и, немного смутившись, заправила за ухо прядь белокурых волос. – Провалился в портал у эльфийского города.
– Вот только человека нам тут и не хватало, – потерев указательным пальцем внезапно занывшую переносицу, проговорил Аркелл и, сдержанно кивнув гостю, повернулся к белой ведьме и коту, которые так и не решились выйти из-за колонны с горгульей, – Уходите прочь, и чтобы до конца собрания я вас тут не видел. Все поняли?
– Так точно, господин Госсамер, – хором ответили друзья и, с двух сторон подхватив под руки ничего не понимающего полуэльфа, потащили за собой в темноту дворцового коридора.
– Подожди, – возмутилась Агата, – Он же не совсем человек, он наполовину эльф! Понимаешь…
– Разберемся с этим позже, нам нужно идти, – коснувшись плеча племянницы, коротко сказал Главнокомандующий и с явным неудовольствием заметил ее пылающие щеки и взгляд, что последовал за друзьями и растворился вместе с ними в полумраке колонн.
«Готов поклясться памятью моей дорогой Аннет, неужели эта девчонка…».
– Идем, – покорно вздохнула Агата и, опустив голову, последовала за дядей в Тронную залу, откуда раздавался звон стаканов, отборная брань и крики представителей кланов магического измерения.
18 апреля 2014 год, северо-западные земли магического измерения
В густых лесах северо-запада наступал вечер. В багряных лучах заходящего солнца будто замерло время и остановила свой бесконечный бег сама жизнь: апрельский воздух дрожал от звенящей тишины, позволив сероватой дымке скользить у земли и растворяться в кронах деревьев. Птицы молчали и время от времени вспархивали в кустах боярышника, тут же замирая на его ветвях. Сизые сумерки на мягких лапах подкрадывались к вековым деревьям, зеркальным окошкам озер и полупрозрачной шалью покрывали разбросанные на зеленеющих холмах магические поселения.
Селена задумчиво перекрутила пару жемчужин на своем ожерелье и взглянула на заходящее за горизонт солнце, подставив под его теплые лучи свое прежнее моложавое лицо, которое вернулось к ней после нескольких котлов гадкого на вкус, но при этом действенного зелья. На ее голубое платье из струящегося шелка ниспадали каштановые, переливающиеся на солнце волосы, а под изящно очерченными бровями темнели густые ресницы, отбрасывающие тень на раскрасневшиеся девичьи щеки. Не оборачиваясь назад, ведьма будто бы видела, как перебирает лапами ее задремавший под вековой елью дом, сонно бормочут лежащие у крыльца собаки, и впервые за последнее время ощущала умиротворение и покой. Встреча с рыжей девчонкой и котом из клана Магнус надолго выбила ее из душевного равновесия, и Селена бездумно разъезжала по магическому измерению, позволив дому самому решать, где остановиться и чем заняться в данный момент. И пока обезумевший от радости дом носился по горным долинам и, распугивая маленьких лесных фей, прокладывал себе путь через глухие чащобы, подавленная ведьма поглощала омолаживающее зелье, жаловалась собакам на нерадивых гостей, из-за которых дом атаковали мерзкие гакиры, и время от времени перелистывала свой старый дневник с признаниями своего давно ушедшего любовника.
Вспомнив всепожирающее черное пламя, выпущенное из рук белой и на первый взгляд безвредной ведьмы, Селена вздрогнула и открыла глаза. Солнце полностью закатилось за темную кромку непроходимого леса, а в воздухе пахло сырой прохладой неумолимо наступающей ночи.
«Какая жуткая техника», – подумала ведьма и, оттолкнувшись рукой от земли, встала на ноги, попутно стряхивая с голубого подола прилипшие веточки и листья, – «Думала, что никогда в своей жизни не увижу подобное…как тогда».
Селена потрепала по голове подошедшего к ней пса и, в последний раз взглянув на разбросанные по долине поселения, нахмурилась и вновь перекрутила несколько жемчужин на своем ожерелье.
«Странно…с минуты на минуту наступит холодная ночь, а ни в одном из домов не ни света от масляных ламп, ни дыма из печных труб. Что случилось?».
Ведьма недоуменно пожала плечом и собралась было запрыгнуть на крыльцо своего дремлющего дома, как заметила у ворот ближайшей деревни движение и шум. Пес заскулил и, схватив зубами подол голубого платья, потянул замешкавшуюся хозяйку к просыпающемуся дому. Селена по-собачьи пригнулась к земле и втянула носом прохладный апрельский воздух. Почувствовав в нем едкий и удушливый запах некротической энергии, она выпрямилась и, недолго думая, направилась к дому, мысленно подзывая к себе всю свору собак:
«Янис, Лукас, Вольдемар, Брент, Левис, Оскар, Томас – ко мне!».
Дом встрепенулся и тут же вскочил на ноги, когда в его распахнутую дверь с лаем и визгом ворвались встревоженные собаки и последней вскочила на порог хозяйка, попутно накладывая на него невидимые чары.
«Стой!», – приказала дому Селена, и тот в недоумении замер на месте, перебирая когтистыми лапами и намереваясь в ту же секунду сорваться с места. – «Хочу посмотреть и убедиться…да стой же, я кому говорю!».
Дом послушно присел под дубом и скрылся за наложенной хозяйкой иллюзией, сожалея о том времени, когда ему было позволено бегать по магическому измерению куда вздумается и делать только то, что хочет он.
«Потерпи, дорогой», – ласково погладила бревенчатую стену Селена, – «Скоро двинемся в путь, ты же знаешь…».
Услышав жалобное поскуливание забившихся под кровать и спрятавшихся в кладовке псов, ведьма осеклась и медленно повернула голову в сторону приоткрытой двери.
Они шли нестройными рядами, сбивались в кучу и разбредались в разные стороны – сгорбившиеся женщины, осунувшиеся мужчины, молчаливые дети. Они спотыкались на ровном месте, тащили за собой непослушные ноги и переплетались между собой безвольно повисшими руками. Один-второй-третий-четвертый…серая безликая волна жителей ближайших поселений текла вдоль бродячего дома ведьмы в сторону зашедшего за горизонт солнца и не замечала перед собой ничего. Проследив за остекленевшим взглядом одного из сельчан, Селена увидела в толпе высокую стройную фигуру молодого мага в черной добротной мантии старомодного кроя. Миловидное лицо, изогнутые брови, выразительные серые глаза…которые так часто являлись ей во снах.
Ведьма отшатнулась от входной двери и охнула, крепко прижав ко рту ладони. Нет…не может быть! Что происходит? Он…он же мертв, мертв! Проклят и мертв…
Молодой маг пропустил вперед себя толпу нечестиво воскрешенных и, не удержавшись, шлепнул безвольно бредущую рядом с ним деревенскую девушку ниже спины. Ее семья прошествовала мимо, не замечая ничего вокруг и глядя прямо перед собой остекленевшими глазами. Довольный своей выходкой маг остановился напротив бродячего дома Селены и, подняв голову, посмотрел прямо в глаза оцепеневшей от ужаса ведьме и улыбнулся, от чего ее сердце пропустило пару ударов и застучало с утроенной силой, всколыхнув в измученной душе затворницы погребенные воспоминания юности…
«Тод? Тод Уинтер, это ты?».
Память услужливо развернула желтую тетрадь с потрепанными страницами и, водя по ним засушенной веточкой жимолости, вновь заговорила бархатным голосом этого талантливого и умного мужчины. В одно мгновение позабыв о давнем предательстве и горьком чувстве одиночества и боли, Селена шагнула навстречу своей утраченной любви, но тут же инстинктивно замерла на месте – насмешливый взгляд некогда любимых серых глаз был холоден и чужд для ее встрепенувшегося сердца, а презрительная ухмылка красивых губ не могла принадлежать даже такому подлецу, как Тод.
«Что…что же ты такое?».
– Зови меня Мунганд, достопочтенная Селена, – проговорил молодой маг и учтиво поклонился, приложив ладонь к груди. – Я пришел забрать долг твоего любовника…которого ты сама же и прокляла в свое время, не так ли?
«Он осквернил его тело!» – с ужасом подумала ведьма и, не в силах удержаться на ослабевших ногах, сползла по дверному косяку на пол.
– Не осквернил, а позаимствовал, – обиженно протянул маг в старомодной мантии. – Так что я тебе премного благодарен, достопочтенная Селена! Лишь благодаря твоему проклятию я смог явиться на эти прекрасные земли…ах, как же долго я об этом мечтал! – взмахнув рукой, Мунганд смешался с толпой нечестиво воскрешенных жителей Крерора и исчез, оставив после себя едва уловимый аромат разложившихся цветов.
Закрыв лицо ладонями, Селена разрыдалась на пороге собственного дома, который смущенно перебирал лапами и не знал, чем помочь своей потрясенной хозяйке, кожа которой вновь высохла и покрылась глубокими морщинами, а в копне блестящих каштановых волос вновь забрезжила лунным светом благородная седина.
18 апреля, 2014 год, столица магического измерения Варна
– Вам не кажется, что уже пора начинать?
– Как только явится господин Главнокомандующий и молодая госпожа Госсамер, мы сразу же начнем, – сдержанно ответила секретарь Королевского двора и подлила черного, словно вороново крыло, чая недовольной и теряющей терпение Габриэлле. – Подождите ещё немного, пожалуйста.
– Если так, то ладно, – проворчала старуха и, отхлебнув чаю, поморщилась – то ли от его горького и терпкого вкуса, а то ли от того, что ей больше ничего не оставалось, как сидеть в Тронной зале с отребьем со всего магического измерения и ждать этого гадкого мальчишку с его не менее гадкой племянницей. – Госпожа Госсамер, – передразнив любезный тон Абигаэли, процедила Габриэлла и со стуком поставила чашку на стол. – С каких это пор это мерзкое человеческое отродье стало частью нашей семьи?!
– Смею предположить, что это произошло с момента ее рождения у госпожи Аннет, – ответила секретарь Королевского двора и щелчком пальцев заставила льняную салфетку взмыть в воздух – та ловко вытерла капли пролитого на алую скатерть чая и скрылась под столом.
– Хм, – недовольно хмыкнула старуха и, не найдя что ответить наглой эльфийской девице, уткнулась в тарелку с ягодным пирожным.
Невольный свидетель их разговора Рю мысленно поаплодировал невозмутимости Абигаэли. Вот это выдержка! Например, госпоже Габриэлле Госсамер пришлось бы несладко, если бы она вместо Королевского дворца оказалась гостьей в поселении у амазонок…
– Что она себе позволяет? – процедила Эрика и сжала кулаки с такой силой, что мускулы на ее могучих руках заходили ходуном, а вены на массивной шее вздулись словно корабельные канаты. – Пустите меня, и я в два счета разнесу стол с этой бабкой!
– Не смей, – остановила подругу Аклеа и силой усадила ее обратно на стул, ножки которого жалобно скрипнули и замерли под весом разъяренной амазонки. – Нас же отсюда выгонят!
– Плевать! Что она о себе возомнила?! Еще и о Госсамер треплется…пришибу ее одним ударом!
– Замолчите! – рявкнула Влада Палмер и, опрокинув в себя остатки эля, со стуком поставила кубок на стол. – Думаете, мне нравится сидеть и смотреть на эту клячу из главенствующего клана?
– Нет, – хором ответили амазонки.
– Когда мы могли бы вместе со всеми сражаться бок о бок за наше поселение…помните, что мы здесь только для того, чтобы победить Мунганда. Это я для тебя говорю, Эрика. Ты поняла меня?
– Да поняла я, – пробурчала амазонка и, отвернувшись к Волкодавам, не заметила, как переглянувшись друг с другом, улыбнулась Влада Палмер и вздохнула ее верная подруга Аклеа.
«Интересно, а молодая наследница клана Госсамер понимает, как она влияет на воинов, магов и обычных крестьян? От той заносчивой, упрямой и эгоистичной Эрики, которую я знала, осталось так мало, что мне от этого становится не по себе…».
– Господин Главнокомандующий прибыл!
Сдержанно кивнув собравшимся воинам, Аркелл прошел к своему стоявшему во главе Тронной залы столу и, выдвинув стул, оперся о его спинку правой рукой. Агата проскользнула следом и села с ним рядом, вызвав тем самым глухое недовольство не только тетушки Габриэллы, но и всего многочисленного клана Госсамер.
«Простолюдинка…человеческое отродье…дрянь».
Аркелл взмахом руки развернул карту магического измерения, на пару секунд прикрыл глаза, перевел дыхание и с громким стуком отодвинул от себя стул.
Собрание началось.
Агата с благодарностью приняла от Абигаэли кружку с горячим чаем и, обжигаясь, сделала несколько торопливых глотков. Перед нею и всеми собравшимися кланами неспешно расплывалась древняя история черного мага и некроманта Тода Уинтера, его любовницы Селены, воскрешенной ученицы Мадлены Шнайт и бога разрушения Мунганда, явившегося за своей частью уговора и опасной сделки. Одиннадцатое апреля одна тысяча девятьсот девяносто первого года: день, когда родилась она – наследница могущественного клана Госсамер, и день, когда вернулась к жизни одна из самых великих черных ведьм во всем магическом измерении – наследница семьи Шнайт из Северных земель.
У Аркелла дрогнул голос при упоминании своей возлюбленной, и он закашлялся, сжав в руке свиток с докладом, что не осталось незамеченным для всех собравшихся в Тронной зале. Не обращая внимания на раздавшиеся со всех сторон смешки и растянувшийся в ядовитой ухмылке рот Габриэллы, он залпом выпил остывший чай и вновь развернул свиток.
– Мунганда невозможно уничтожить при помощи физической силы, какой-либо магии и оружия, – подытожил Главнокомандующий Королевской армии и взмахом руки начертил на карте магического измерения мерцающие серебром линии, которые замкнулись между собой и образовали пятиконечную звезду – к ее середине медленно продвигались красные точки, заполонившие собой все земли и кружащие вокруг самого большого, пульсирующего кровавыми бликами круга. – Его возможно победить либо состоявшимся обменом, либо при помощи особых ритуалов, в успехе которых никто не уверен, – уставшим голосом проговорил Аркелл и окончательно свернул свиток с докладом в плотную трубку.
«Особые ритуалы?», – подумала Агата и задумчиво почесала подбородок. – «О каких это ритуалах идет речь?».
– Они движутся к определенной цели, – сказал Алистер Гераридея и, встав из-за стола, подошел к парящей в воздухе карте. – Но это не центральные земли измерения, хотя на первый взгляд похожи на них…
– В центре пятиконечной звезды могут быть только центральные земли! – безапелляционно заявил Вилмар из Волкодавов под одобрительный гул амазонок и своего клана.
– Нет, – неожиданно для себя самого выпалил Рю и, смутившись от обращенных в его сторону взглядов, развернул свой блокнот с чертежами и рисунками. – Это Северные земли, господин Главнокомандующий.
– Что за чушь! – возмутился было предводитель Волкодавов, но тут же смолк, поймав угрожающий взгляд старика Гераридеи, который повернулся к своему растерявшемуся помощнику и ободряюще поднял ладонь вверх.
– Продолжай, Рю, мы тебя внимательно слушаем.
– Нельзя быть уверенным в том, куда может направиться бог разрушения, но я рассчитал примерную траекторию его передвижений по магическому измерению, и я понял, что он движется к Северным землям, а именно – к заброшенному храму в ледяной пустыне святой Ирмы…
В Тронной зале повисла гробовая тишина. Агата отодвинула от себя опустевшую кружку и, облизав обожженные чаем губы, непонимающе уставилась на взволнованного и раскрасневшегося воина с Восточных земель, к словам которого прислушались все кланы. Ледяная пустыня? Заброшенный храм? Святая Ирма? О чем он говорит? Что это может значить?!
Девушка закрыла глаза и вновь увидела себя бегущей по бескрайней ледяной пустыне по совершенно теплому снегу. Подол длинного черного платья, босые и покрытые кровавыми ссадинами ноги, снежный холм, полуразрушенный храм, ржавый колокол и радужная чаша, в которой то появлялись, то исчезали кривая усмешка Мадлены и лоснящаяся черная кожа чудовища с витыми рогами…
«Это же мой сон!».
Агата вздрогнула и открыла глаза. В Тронной зале разгорались нешуточные споры по поводу оборонительных отрядов, наступлении и разменной монеты этой войны. Поняв, что кланы ищут того, кого можно принести в жертву Мунганду в обмен на жизнь наследницы клана Госсамер, девушка ужаснулась и, почувствовав внезапный прилив тошноты, прикрыла рот рукой, всем своим телом ощущая отвращение к доносившимся до нее речам.
«Что же тут творится? Почему кто-то должен погибнуть вместо меня?!».
Поймав на себе чей-то насмешливый взгляд, Агата перевела дыхание и всем корпусом повернулась к соседнему столу. Там, закинув ногу на ногу и потягивая травяной чай с постными хлебцами, восседал священник в лиловой рясе и улыбался, наблюдая за жарким обсуждением в Тронной зале. Увидев раздраженное лицо наследницы клана Госсамер, он слегка наклонился вперед и приветственно поднял вверх фарфоровую чашку с блюдцем, не переставая при этом растягивать холеный рот в слащавой улыбке.
«Лоран Ковски! Чему это он так радуется?!».
Агату затошнило еще сильнее, и она поспешно отвернулась, чувствуя, как вспыхивает в животе Свиток бессмертия и сжимает в свинцовые тиски ее желудок.
«Скорее бы это все закончилось…только бы выдержать…только бы не потерять сознание!».
… – А вы уверены, что нам туда можно? – спросил Артур Келлер, следуя по пятам за босоногой девчонкой в оранжевом сарафане и вертким мальчишкой с кошачьими повадками, которые не сговариваясь потащили его в обратную сторону, откуда их прогнал рослый мужчина в форменной одежде. – Вроде бы нам ясно дали понять, что нам тут не место.
– Да тише ты, – шикнула на него Ванда и, прокравшись к колонне с горгульями, осторожно выглянула из-за нее. – Стражников нет, путь свободен!
– Побежали, – мурлыкнул Марк и в два прыжка очутился у приоткрытых дверей Тронной залы, откуда неслась отборная брань, восторженные крики и шорох весьма потрепанной карты магического измерения, которая летала от одного стола к другому и постепенно тяжелела от грязных рук, воткнутых в нее флажков и магических заклинаний.
– Похоже, собрание уже подходит к концу, – разочарованно прошептала белая ведьма, изо всех сил вытягивая шею, чтобы увидеть Агату в переполненной и галдящей зале. – Вы ее видите?
– Не-а, – мрачно отозвался кошачий мальчишка.
– Я вижу, – ответил Артур, рост которого позволял без особых усилий видеть все, что происходило за приоткрытыми дверьми. – Стол с правой от нас стороны и… – заметив на лице белокурой девушки сменяющие друг друга смятение, отвращение, злость и отчаяние, он осекся и замолчал, не в силах произнести ни единого слова.
– Точно, миледи там, – подтвердил Марк слова нового знакомого и втянул носом воздух именно в том месте, на которое указал полуэльф.
– Давайте немного послушаем, – прошептала Ванда, и все трое прильнули к дверям и затаили дыхание.
… – Не стоит забывать, что, если бы не этот полоумный старик, решивший на старости лет поиграть в благодетеля, ничего бы этого не произошло, – с раздражением проговорила Габриэлла Госсамер и выхватила из-за пояса платья украшенный драгоценным камнями веер. – Вот кто виноват во всем!
– Тод Уинтер мертв, – холодно ответил тетке Аркелл. – И мы сейчас не ищем виноватых, ведь эти разговоры нас ни к чему не приведут в сложившейся ситуации, тетушка!
– Не было бы этой гнусной войны, – не унималась старуха, обмахивая веером покрасневшее под толстым слоем пудры лицо, – и не было бы той нечисти, что он воскресил в ту проклятую ночь!
Главнокомандующий Королевской армии побагровел и только схватился за рукоять рубинового меча, как к нему легким шагом подошла Агата и ободряюще похлопала по плечу. Не в силах подавить тошноту и жжение в желудке, она решила пройтись по зале и, видимо, не зря. Повернувшись к раздраженной родственнице, она коротко спросила:
– Зачем вы сюда пришли?
– Тебя забыла спросить! – взорвалась Габриэлла и изо всех сил ударила сложенным веером по столу, от чего притаившиеся за дверью Тронной залы друзья подпрыгнули на месте. – Дрянь такая!
– Конечно, забыли, – огрызнулась в ответ Агата. – Вы ни черта не смыслите в войне и только разносите сплетни.
– Аркелл! Сделай же что-нибудь! – взвизгнула старуха и затрясла головой, высокая прическа на которой опасно закачалась из стороны в сторону, осыпая сидящих вокруг магов рубиновыми заколками и серебряными нитями. – Иначе я за себя не ручаюсь!
– Вы не знаете ничего о военных наступлениях, не знаете, как сражаться с магическими существами. А как обезоружить опасного мага без использования магии? Тоже не знаете? Так какого черта вы тут сидите?!
Габриэлла схватилась за сердце и откинулась на спинку стула, хватая ртом воздух. Невозмутимая Абигаэль спешно налила в серебряный кубок чистой воды. Агата повернулась к Аркеллу, который изо всех сил сдерживался, чтобы не присоединиться к племяннице, и спросила:
– Господин Главнокомандующий, а она в армии вообще служила, как все представители клана Госсамер? Или она из этих…кто даже магией не владеет?
Побагровевшая старуха оттолкнула от себя руку Абигаэли с кубком, заполненным доверху водой, и тот покатился по паркетному полу, облив ее платье и сапоги сидевших по соседству магов. С трудом поднявшись из-за стола, Габриэлла оперлась о него кулаками и, наклонившись вперед, с ненавистью взглянула в серые, широко расставленные, совсем как у нее глаза – то единственное, что объединяло рожденную без единой способности женщину с самым одаренным и главенствующим кланом Госсамер.
– А знаете, у меня идея получше вашей будет, – свистящим шепотом произнесла старуха. – Без лишних церемоний нам стоит отдать эту мерзкую полукровку Мунганду, и мы сразу же покончим с войной на магических землях…раз и навсегда!
В масляных лампах Тронной залы затрепетало, а кое-где и полностью погасло магическое пламя, оставив после себя тонкие струйки черного дыма. На столах задрожала посуда, и одна за другой попадали на пол тарелки с недоеденными яствами, кубки с недопитым элем, ножи и вилки. Воины выхватили мечи и вскочили с мест, отчаянно высматривая врага. Рю загородил собой Абигаэль и, прошептав заклинание, нанес его на сверкнувший в бликах масляных ламп сапфировый меч. Размахивая топорами, Волкодавы взревели на всю Тронную залу и, опередив амазонок с их мгновенно заряженными арбалетами, ринулись в центр. Не участвовавшие в военных дебатах эльфы под предводительством Халлона выхватили из-за спин луки и в одно мгновение натянули в тетиве свои тонкие стрелы.
Свиток бессмертия обжег Агате все внутренности, и она охнула, сложившись от боли пополам и обхватив себя руками. В глазах замелькали немые сцены ее и чьей-то еще, совершенно другой жизни: вот она сидит на паре в Н-ском университете и старательно вносит в тетрадь слова преподавателя, а вот она уже восседает за дубовым столом и видит перед собой страшного мужчину, который, брызжа слюной, что есть мочи кричит на нее. Вот она после работы гуляет по набережной Н-ска и тут же бежит, проваливаясь по колено в снег и рыдает от ужаса погони, оборачиваясь назад. Вот она стоит на промозглом кладбище Н-ска и тупо смотрит на то, как комья мокрой земли и глины прячут от нее гроб с телом любимой бабушки, а вот она уже лежит на грязном полу лесной избушки и открывает глаза навстречу новой, бессмертной жизни…
– Агата! Агата! Что с тобой?!
Девушка открыла глаза и почувствовала, как в воздухе Тронной залы медленно расплывается до боли знакомый аромат могильных цветов. Над паркетным полом взвивались и били по щекам разноцветные вихри открытого настежь портала – их тут же окружили воины и маги с оружием в руках, ожидая появления восставшего бога Мунганда, решившего обмануть и спутать всех их планы. Запах цветочной гнили уже не вызывал прежнего чувства безопасности и умиротворения. Агата чувствовала теперь опасность, боль и… праведный гнев.
«Неужели…».
Из дымовой завесы портала ступила нога в изящном ботинке на высоком каблуке и шнуровке, взметнулся подол темного старомодного платья, показались бледные руки и, наконец, знакомое лицо с неизменной саркастичной усмешкой на искривленных губах и спутанная шевелюра сухих безжизненных волос.
– М-Мадлена, – выдохнула в дверях потрясенная Ванда и, подавив в себе яростное желание выбежать навстречу своей наставнице, сжала теплую ладонь стоявшего рядом кошачьего мальчишки.
– Не может быть!
– Госпожа Мадлена!
– О боги, вы живы?!
– Хороший вопрос, – скривилась нежить и ничего не выражающим взглядом мертвых глаз обвела всю Тронную залу, не упустив ни единой бросающейся в глаза детали: и выступившие слезы Аркелла, и прячущуюся за дверью троицу, и белозубую улыбку совершенно счастливого священника Ковски, и изменившееся с ее появлением лицо Агаты, и отчаянный страх в глазах старухи Госсамер. – Так-то я мертва уже не первое десятилетие, уважаемые…всем доброго вечера!
19 апреля, 2014 год, родовое поместье клана Госсамер
Массивные часы из восточного дуба послушно перевели стрелки на цифру двенадцать и глухо зарокотали, оповещая спящий замок о наступлении следующего дня. Поддерживаемый магией огонь в камине ярко вспыхнул, будто в него плеснули ягодной настойки и затрещал, осыпав искрами сваленные в кучу сучковатые поленья и на мгновение осветив комнату прислуги. Мария поморщилась и, приподнявшись на локте, протерла глаза. С трудом разобрав на циферблате часов положение стрелок, она со вздохом опустилась на подушку и поправила свисающий с прикроватной тумбы рулон тяжелой бархатной ткани. Провозившись дотемна с выкройками для будущего наряда молодой госпожи, она не заметила, как уснула, а теперь с досадой таращилась в темноту, прикидывая, сколько ей осталось спать, если подъем и начало рабочего дня, хочет она этого или нет, неумолимо настанет ровно в пять утра. Девушка повернулась на левый бок, затем на правый и, откинув одеяло, села и сердито посмотрела на соседние кровати, с которых раздавалось размеренное дыхание, сопение и легкое похрапывание других женщин, работавших на семью Госсамер. Вглядываясь в полумрак комнаты, Мария видела вздымающиеся бока грузной Клары, бледное, обращенное в потолок лицо Греты, разбросанные по белоснежной наволочке каштановые кудри Аталы и груду сбившихся в одну кучу одеял и подушек, под которыми мерно посапывала вечно мерзнущая Верена. Девушка невольно улыбнулась, вспомнив, как эта пятнадцатилетняя девчонка, не так давно прибывшая из Северных земель, поразила всех обитателей поместья своей непереносимостью холода.
«Как ты выживала в тамошней мерзлоте?» – удивлялась пожилая Клара, заботливо подливая ей за завтраком горячий мясной бульон.
«С большим трудом», – отвечала Верена и, стуча зубами о край глиняной миски, с наслаждением делала первый глоток густого живительного супа.
«Тогда тебе лучше податься на Южную границу», – говаривала Мария и с жалостью смотрела на посиневшие кончики девичьих пальцев, которые часом ранее выбивали ковры на заднем дворе замка. – «Там очень тепло, для тебя в самый раз будет!».
«Ну уж нет», – мотала головой Верена и лукаво улыбалась, показывая два ряда мелких белоснежных зубок. – «Не хочу я на юг, что я там забыла?!».
«Так ты хотя бы не мерзла так, глупая!».
«Зато тут платят больше», – резонно отвечала девчонка и характерным жестом терла порозовевшие от тепла кончики пальцев друг о друга. – «А на юге не только денег не заработать, так и от лап кочевников погибнуть можно…».
Мария с теплом посмотрела на шевельнувшийся во сне ворох шерстяных одеял и повернулась на бок, подложив руку под голову. Часы громко отсчитывали неумолимо текущее время, за зарешеченным узким оконцем покачивались темные силуэты деревьев, а веки служанки постепенно тяжелели, погружая ее в глубокий, здоровый сон…
Шаг, второй, третий…Мария в недоумении остановилась возле каменной кладки бесконечных стен и оглянулась назад. Что случилось? Как она сюда попала? Мгновением ранее она лежала в постели и проваливалась в сон, а теперь стоит в незнакомом и холодном месте и озирается по сторонам…где же она?
«Нет», – промелькнуло в голове у побледневшей девушки, и она судорожно натянула на плечи сползшие рукава ночной рубашки. – «Я знаю это место, прекрасно знаю…надо убираться отсюда, пока господин Госсамер не прознал, что я была тут!».
Лабиринты подземных коридоров замка покорно повели напуганную служанку вдоль бесконечных дверей, за которыми когда-то чествовали новых глав благородного клана Госсамер, пытали посягнувших на замок чужеземцев и торжественно прощались с покинувшими этот мир магами. Стараясь не смотреть по сторонам, Мария с каждым пройденным тупиком ускоряла шаг и спустя пару мгновений уже неслась по петляющим коридорам со всех ног, время от времени смахивая со щек безостановочно текущие слезы. Быстрее! Быстрее выбраться отсюда! Босые ноги покрылись толстым слоем песка и пыли, дыхание прерывистым паром вырывалось из открытого рта, а длинные полы ночной рубашки хлестали по ногам, от чего девушке чудилось, что кто-то ее пытается схватить за подол и утащить в полумрак подземелья, куда не доставал тусклый свет закопченных масляных ламп. Неожиданно раздавшийся голос из-за очередной, промелькнувшей мимо нее двери заставил бедную служанку взвизгнуть и, закрыв голову руками, забиться в темный, пропахший крысами угол. Эхо тут же отозвалось от каждого камня в стене и постепенно стихло, оставив ее наедине с тишиной подземного лабиринта и встревоженными душами упокоенных членов клана Госсамер. С крепко зажмуренными и полными слез глазами, Мария видела блеск их доспехов, алые сполохи плащей и заострившиеся профили красивых и горделивых лиц. С крепко прижатыми к ушам ладонями она слышала их недовольный, проникающий под кожу шепот:
– Простолюдинка в священном месте…
– Кто пустил сюда эту девицу, кто…
– Умереть захотела…
– Кто-нибудь…прогоните ее прочь…
– Выпороть…выпороть на заднем дворе замка…
«Это сон, это сон, это просто дурной сон», – мысленно заклинала Мария, сильнее прижимаясь к ледяной и влажной стене подземелья и стискивая руками голову, – «Еще немного и я проснусь в своей кровати…я обязательно проснусь…о боги, будьте милостивы ко мне, прошу вас, спасите меня!».
Внезапно голоса предшественников благородного клана стихли, и Мария с облегчением почувствовала, как выравнивается ее сбившееся дыхание и успокаивается встревоженное сердце. Она услышала тихий щелчок, раздавшийся от двери напротив, и вновь затихла. Что…что происходит? Шорох тяжелых, словно у летучей мыши крыльев, запах прелой травы и гнилых яблок, скрип и скрежет открывшейся и тут же захлопнувшейся двери.
– …ну наконец-то я свободен, как же долго я этого ждал! У меня в этом треклятом ящике закостенело все, что только можно и что нельзя…так, а это кто тут у нас?
Почувствовав на себе чей-то пронзительный взгляд и слыша прямо перед собой шорох крыльев, Мария собралась с духом и приоткрыла один глаз. В воздухе парило неведомое ей существо размером больше лесной феи, но меньше, чем подземный карл. На коричневом и сморщенном, словно печеное яблоко личике злобно поблескивали черные глазки-бусинки и в презрительной усмешке кривились тонкие губы. Свалявшаяся копна волос, крючковатые ручки и жилистые крылья напоминали давно умершее магическое создание, которое уже успело немного разложиться, но какими-то неведомыми силами вернулось в мир живых, чтобы покачиваться перед лицом оцепеневшей служанки и наслаждаться ужасом в ее вытаращенных глазах.
– Девица! – прокаркало существо и неуклюже отвесило самый уродливый книксен в мире, обдав вздрогнувшую от неожиданности девушку гнилостным запахом фруктов и травы. – Смею предположить, что это ты освободила меня из заточения и тьмы, что сковывали мое несчастное тело многие лета…
Мария была готова покляться здоровьем своей молодой госпожи и благополучием клана Госсамер, что ни за что на свете бы не освободила такое чудище, и такая мысль ни разу не посетила бы ее голову за все прожитые ею годы. Ведь все, о чем она молила богов, прижимаясь к ледяной стене подземелья, так это выбраться отсюда самой…
– Благодарю тебя, о величайшая из благороднейшего великого клана, – не унимался освобожденный узник и внезапно осекся, нахмурив и без того сморщенный лобик, – Эм…а могу ли я узнать, как зовут мою спасительницу?
– М-мария, – еле выговорила девушка, чувствуя, как медленно поднимается в душе и приковывает к земле леденящий страх – подобные чувства она испытывала каждый раз, когда ей приходилось видеть бездыханные тела безвременно ушедших магов, убитых и подвешенных за ноги оленей, кур с отрубленными головами и случайно подстреленных из лука лесных фей.
– Да? – недоверчиво протянуло существо и сморщилось еще сильнее, от чего его маленькие глазки пропали в коричневых складках глубоких морщин. – И кем же ты приходишься величайшему и благороднейшему клану Госсамер?
– С-служанкой…
Создание взмахнуло крыльями и неожиданно смолкло. Набрав в грудь больше воздуха, оно внезапно завизжало и бросилось прямо на девушку. Мария увидела острые, грязно-желтые зубы в безобразно разверстой пасти, ничего не выражающие круглые глаза и тут же потеряла сознание, повалившись на холодный пол подземелья, бесконечные лабиринты которого хранили тайны прошлого клана Госсамер на протяжении многих и многих веков.