Сын
Туман клубился, меняя цвета. Вот он жемчужный, а вот - молочно – белый. Уже серый, как мышь. А сейчас напоминает белок в яичнице, в который попало немного желтка. Яичницу бы сейчас! Что там блестит? Вывеска какая- то: «БЕДА». Что за «беда»? А, нет же – «еда»! Опять про яичницу напомнили! О, вот и туман рассеялся! Это же «ПОБЕДА»! Никакая не «еда» и не «беда»! ПОБЕДА! УРА!
Чего же всё так заболело вдруг? Будто пинали весь день ногами в тяжёлых ботинках. Опять туман. Теперь просто белый. И вывески никакой нет. Больно как! И пить хочется. Нет, это не туман, это потолок. Где я? Почему я лежу? Где я лежу? Кто я? Мужик. Худой. Руки и ноги на месте. Руки и ноги перевязаны. И голова. Как меня зовут? Девушка! Воды принесла. Какая молодец! Я? Кто я? Откуда я знаю. А вы знаете? Я контужен? Был в плену? Да! Постараюсь вспомнить. Только не трогайте меня сейчас. Дайте время.
Я был в плену. Идёт война. Я воевал и попал в плен. Был контужен. Ничего не помню. Взрыв! Взрыв помню. И фашисты. Они хватают и ведут меня в концлагерь. Меня зовут Андрей…Андрей …Соколов. Точно! Там, в концлагере, был Мюллер. Он заставлял меня пить за их фашистскую победу. Гад! Всё, хватит! Голова болит! Сестричка! Я вспомнил, как меня зовут! Пиши – Андрей Соколов. А теперь дай отдохнуть!
Мама
Туман в этот день с самого утра укрыл станицу, и речку, и поля вокруг. Шаль накинула, пошла обходить «владенья»: на маленьком огородике всё готово к зиме. Урожай собран, земля вскопана, чеснок посажен. В саду самые прихотливые деревья и кусты утеплены. Радость глазу! А вот с ветхим домиком куча проблем: крыша прохудилась в двух местах, вон – трещина по стене. Крыльцо перекосило. А Миша не успел отремонтировать. Или не захотел. Эх, Петро! Видел бы ты, как мы дом, твоими ручками построенный, подзапустили! Пора будить Янку со Златкой. Дочке надо успеть на автобус. А внучку в садик сама отведу- благо- на пенсии.
А ещё надо встать на молитву. Особо попросить Архистратига Михаила за сына Мишеньку. Душа вся изболелась о нём! Вот так бывает: называла в честь Боярского, а молюсь теперь Архангелу Михаилу, чтобы упросил Господа Бога оставить сына живым на войне. Когда письмо было? Почти два месяца ни слуху ни духу. Почему трудно ещё? Сама же и посоветовала Мишеньке идти по контракту. Работы нет, пить начал после срочной службы, с этой Юлькой беспутной всё разобраться не мог. Контракт казался выходом. Тут война. Ну, специальная военная операция. Как он там? Ел ли сегодня? Не ранен ли?
Сын
Поел. Так вкусно! Конечно, в концлагере такой еды не было! Вспоминаю, что у меня есть жена Ирина, сын и две дочери. Сына Анатолий зовут. А как дочерей – не помню. В палате удивляются: «Молодой, мол, а уже трое детей». А я помню, что так и есть. Глаза закрываю- опять туман. Но голова меньше болит. Вот гады фашисты!
Мама
Молитва сотворена, дочь и внучка накормлены. Яна уже, наверное, на работе. Златусю доставила в детский сад. Можно немного отдохнуть. Рука потянулась к книжке, которую читал накануне отправки на фронт Миша- «Судьба человека» М.А.Шолохова. Я сама ему эту книжку предложила. И рассказ теперь этот вроде мостика, который связывает с сыном. Он держал её в руках. Мальчик мой! Звонок телефона не обеспокоил, но и не дал надежду. Миша по телефону не звонил. Значит, у Яны какие – то поручения. Звонил Генка, точнее – Геннадий Иванович, простите- простите! Бывший одноклассник, а сейчас целый глава сельского поселения!
- Даша! Приветствую тебя!
- И тебе не хворать. Что это ты вдруг надумал позвонить?
- В гости к тебе хочу напроситься. Разрешишь?
- Главное, чтобы Лидка разрешила. Или ты с ней придёшь?
- С ней. Ты прямо – таки угадала. Можно сейчас приедем?
- Что за срочность? Или – «кто ходит в гости по утрам…»
- Точно! Через полчаса мы у тебя.
Ну вот! Теперь нужно срочно пропылесосить! И достать заветную коробку конфет, припрятанную на Новый год. Вспомнилось, как Генка, когда – то ухаживал за ней, цветы дарил, сорванные с клумбы, разбитой у памятника Ленина. А Лидка отбила. Ещё бы! У неё у первой начала так активно расти грудь! Ладно, где там пылесос? Губы надо бы подкрасить.
Сын
Врач сегодня допытывался, как я себя чувствую, что помню. Рассказываю, но это мозаика какая – то. Говорю, что водителем был. Что из плена когда бежал, языка взял. Убил ещё своего, помню, он предателем был. Тяжело это! Пацан какой – то перед глазами. Не знаю – сын, наверное. Врач смотрит на меня, улыбается как- то странно. Спросил про родителей. Не помню почему - то. Руки только. Руки, вроде, матери. Такие, с венками набухшими. По щеке, вроде, гладит она. А рука и мягкая, и шершавая – с мозолями.
Мама
Ого, идут! Даже Полкана не боятся. А он, защитничек, хвостом виляет только!
Да-а-а…Генка хорош ещё. Вон чуб по ветру как вьётся! А Лидка! Ну точно гусыня: с ноги на ногу переваливается. А что это я? Надо же встречать гостей!
- Принимай в дом, Дарья Алексеевна!
-Какой ты официальный, Геннадий Иванович.Лид, хоть тебя можно без отчества?
-Можно! Но если что – я Яковлевна!
- Яковлевна! А ты чего с саквояжем своим?
-Хочу тебя, Даша, проконтролировать. Давление там…тебя ж в ФАП не затянешь.
-Ого! У нас медицина с доставкой на дом!
Расселись наконец. Геннадий Иванович прихлебнул чай.
-Лид, а и в самом деле, надо бы измерить давление Дарье, раз случай такой.
-Да в норме я, что вы придумали? Какой такой случай? Чай лучше пейте!
Сын
Почему в мозгах моих всё чётко: я Андрей Соколов. А душа не принимает. В палате говорят, что, мол, у меня раздвоение личности. Сегодня медсестра Алёна строила мне глазки. Но я знаю: у меня жена, дети. Что ж я буду оправдываться раздвоением личности? Одна личность с Иринкой, другая – с Алёной. Так? Неет, нельзя так. Может, я всё и неправильно понял с Алёной. Просто когда она сказала: «Ну что, Сокол, на процедуры?», мне так тепло стало, будто и душа, и тело примирились. Алёна говорит, что по телеку показывали, как нас из плена передавали.
Мама
Что – то разорвалось в сердце. Горячая боль стала пульсирующей. Потом показалось, что вода наполнила лёгкие – не вздохнуть. Дальше – темнота. Из неё хотелось вынырнуть к свету, но там была боль. Какие – то люди в доме. А, это Генка с Лидой. Вот Лида что – то колет. Неудобно, люди в гости пришли, а я…Это же Генка сказал, что Миша погиб! Бумажку какую – то показывал. Погиб сыночек мой? Да врёте вы все! Да не нужны мне ваши уколы! Уйдите все! К окну! Распахнуть! Воздуха! Полкан посмотрел так, будто всё понял. Миша его щенком принёс откуда -то, чумазого, худого. Ми-ша! Опять боль. И темнота.
Сын
Сегодня вспомнил собаку. Щенка я нашёл в овраге. Непонятно, как он туда попал, но был весь грязный, голодный и в репьях. Ох, мамка ругала, когда я его принёс! Как же звали -то его? Не помню. Но он потом симпатичный стал. Такая шерсть золотая. И глаза – коричневые пуговки. А мамку совсем не помню. Ну, ничего, по капле – да вернётся память. Главное – вылечить тело окончательно, и в бой. А душа моя с мозгами помирятся когда – нибудь. Им – то к чему воевать?
Мама
- Мама! Мамочка! Мама!
Голос Яны прорывался сквозь туман.
-Доченька! Яночка!
Кричу будто, а губы не слушаются.
- Мамочка, очнись! Ты же нужна нам! Не оставляй нас!
- Да я здесь! Ну что ты? А Златуся где?
Слова в голове. Язык не осиливает их.
Но Яна поняла:
- Злата у подруги моей, у Оли, ты знаешь её.Мамуля, возвращайся давай.
Гладит по руке. Слёзы капают прямо на пальцы.
- Миша! Миша, сыночек! Опять темнота.
Сын
Снился сон: домик, сад. Старая яблоня. Будка у забора. Кусты смородины и малины. Проснулся с тёплом в сердце. Я вспоминаю?
Мама
Этот военный с каменным лицом и, наверное, с каменным сердцем. Тот, который привёз Мишу в этом гробу. Мишу ли? Не верю. Кричу, прошу открыть…Куда там!
Что помню? Гроб и такого же цвета небо. И всё. И всё. Холод и холод. Невозможно согреться. И дождь. Слёзы дождя. Мои слёзы. Какие – то документы, слова. Холодно.
Сын
Сегодня пошёл снег. Я смотрел из окна. Впервые он не радовал. Холодно. Пацанам там, на фронте, холодно. Потом снег перешёл в дождь, потом дождь опять превратился в снег. На стекле застывшие слёзы. Чьи? Бог, ты плачешь о нас? Бог? Я верю в Бога? Мне казалось, что я коммунист. Когда кажется, креститься надо. Я крещёный?
Мама
Мы не отпели Мишу! Как же так? Я забыла! И никто не напомнил! Что же это я? Теперь отпоём заочно, делать нечего. Приходится заниматься всякими бумажками. За Мишу полагаются деньги. Как страшно: деньги за Мишу! Но Гена говорит: «Не дури!» Помогает что- то там оформлять. Я сказала, что думать не могу об этом, а он: «Янке в городе квартиру купишь, что она мотается между станицей и городом». Может, и правда? А я на кладбище каждый день. Целую крест, плачу, а веры нет, что там мой сыночек. Может, потому что не отпевали? Кто знает? Петро с фотографии на памятнике улыбается одними глазами. Вы встретились там?
Сын
Сегодня к нам новенький поступил в палату. Ему ноги оторвало. Говорят, уже месяц почти прошёл, а он никак не смирится. Матерится почти всё время. Я ему решил свою историю рассказать, чтобы отвлечь. А он: «Ты что? Гонишь? Я кино такое смотрел. Ты чего меня тут разводишь? Андрей Соколов! Кино такое есть! Ты мне его чего пересказываешь? А я что – Мересьев тогда? Что? Мы с фашистами воюем? С Гитлером? «Я ему: «Ну да, с фашистами, с Гитлером». А он: «С фашистами- соглашусь, а Гитлер – капут. Ты контуженый что ли? «Я говорю: «Ну да, но как же «Гитлер капут»? Война же идёт ещё. И какой такой фильм про меня сняли?» Но он ничего не ответил. Только опять маты стал гнуть. Все остальные в палате просто молчали. Надо врача спросить. Что за ерунда такая? Ещё больше запутал меня. И кто такой Мересьев?
Мама
Гена помог купить квартиру Яне. Маленькую, но свою зато. И в городе. Дочке не мотаться туда- сюда. Но она же теперь и Златусю заберёт! Как же я буду жить? Завоем тут вместе с Полканом. Дочь говорит, что пока она будет ремонт делать, Златуся у меня поживёт. Вот и отлично! Пока она в садике, я на кладбище, а потом еду приготовила, поубирала, Златусю забрала, покормила, спать уложила – вот и день прошёл. Молиться не могу. Ни архангелу Михаилу, никому. Читаю «Судьбу человека». А отпеть Мишеньку надо!
Сын
Врач сказал, что у меня, и правда, много намешано в голове. Что -то из реальности, что – то из книг или фильмов. Время отсеет не моё. Так и сказал: «Время отсеет не Ваше, Сокол ты наш, жди!» Ответил: «Так точно». Он улыбнулся: «Скоро в хороший госпиталь тебя переведём, на реабилитацию. Всё наладится, сынок».
Мама
Яна сказала, чтобы я начала вкючать телевизор. Мол, и мне веселее будет, и внучка за мультиками уже соскучилась. Включила сегодня, а там фильм документальный про войну, про то, как меняли пленных. И вот я смотрю- Миша идёт. Миша! Худой, обросший. Но он! Он! Его брови домиком, его родинка под левым глазом, его привычка чуть выдвигать вперёд нижнюю челюсть. Но сказали, что передача пленных прошла три дня назад, когда Мишу уже похоронили. Значит, не его похоронили! Не его! А мой Миша – вот он – в телевизоре!
Сын
Я в новом госпитале. Тут тише. Гулять выпускают. Ходил сегодня по снегу. Вспомнил Новый год. Как батя Дедом Морозом наряжался. У него в сарае были спрятаны телогрейка, валенки и ушанка старая. Так он это всё не носил, а на Новый год уходил в сарай, надевал это всё, бороду клеил из ваты, брал обычный мешок и говорил грубым голосом: «Ого -го! Здесь живут детки послушные?» А мы с сеструхой кричали: «Здесь! Вот они мы!» Тааак! Стоп! У меня есть сестра! Я даже вспомнил, какая она – худенькая, со светлыми кудряшками и серыми глазами. А батю только в образе Деда Мороза и помню! Как – то раз нашёл в сарае эти все вещи «Деда Мороза» в ящике, в газеты завёрнутые. И «посох». Сеструхе говорить не стал. Плакала бы.Девчонки любят верить в чудо!
Мама
Сначала все подумали, что я свихнулась. Что там! Мне и самой так казалось! Во многих мальчишках-даже на улице- я видела Мишу. Лидка мне лекцию прочитала, что так бывает. Хорошо, что Янка нашла в интернете этот ролик с новостями. Пришли все, кто Мишу знает хорошо: Нина Петровна, первая учительница; Лёвушка, друг лучший; соседи, Генка с Лидой. Даже Юлька пришла. Испуганная, притихшая. Она всё это время тоже на кладбище пропадала. Прихожу – а там цветы свежие. Что ж, может, и хорошо, что пришла! Янка включила ролик. Вот идут. Худые, измученные. Родненькие!
И вдруг Юлькин крик: «Мишенька! Миша, любимый!» Нина Петровна приобняла Юльку. Сняла очки, твёрдым голосом с лёгкой хрипотцой сказала: «Это же очевидно: Миша не погиб! Это он!» Что тут началось! Все заговорили разом. Раз сто посмотрели эпизод. Укрупняли кадр. А я произнесла громко то, что меня больше всего беспокоило второй день: «Что теперь делать?»
Сын
Сегодня врач спросил, не хотим ли мы поговорить со священником. Один в палате с обидой такой сказал: «Да чем мне поможет ваш поп, если Бог не помог?» И я вспомнил друга, которого все называли «Поп». Но почему – то страшно так стало. И как будто пелена перед глазами. А ещё батя опять вспомнился, не в наряде Деда Мороза, а как в тумане. Почти уверен, что с ним вместе мы делали табуретку, а потом я на ней прыгал, чтобы проверить прочность. И ещё рыбачили. И на реке тоже был туман.
Мама
Генка звонил весь день куда-то, даже не знаю куда. Только к вечеру пришёл с адресом и деньгами: «Бери, Даша, паспорт, Мишкино свидетельство о рождении. Документы все собери, что мы с тобой оформляли. Надо тебе ехать и воевать там. По телефону ничего не выходит». Я ему благодарна: он же мне направление показал! Что ещё надо? Бедному собираться – только подпоясаться. Хотела Юльку попросить, чтобы она Полкана кормила, а она твёрдо так: «Я, тёть Даш, с Вами еду. И не спорьте!» Да и не спорю я. Вдвоём веселее. А Полкана Лёвушка покормит. Яна со Златусей пока в городе хозяйновать будут.
Сын
Я вспомнил, что батя погиб в аварии! Да, точно! Ехал он утром на работу тихонько. Батя вообще правильный был во всём. Порядок ценил в любом деле. А в него влетел мужик, который умер за рулём. Трасса, говорят, свободная была, а вот точка пересечения…Мы с сестрой мелкие были. Почему я не помню маму? И батиного лица тоже не помню? И фамилию свою не помню. Меня все тут Соколовым и зовут, хотя врач книжку мне дал почитать. «Судьба человека» называется. Понял я, что в голове у меня и правда есть, и вымысел из книжки. Может, у меня ни жены, ни детей нет вовсе.
Мама
Хорошо, что со мной поехала Юлька! Она оказалась такая пробивная и настырная! Я бы уже сдалась и уехала ни с чем. Пинают из кабинета в кабинет, что – то говорят про жетон с данными Миши, найденными в останках этого мальчика, которого я оплакивала. Что – то говорят про деньги, которые мне выплатили. Просят успокоиться и обратиться к психологу. Юлька им сказала, кому на самом деле нужно успокоиться и куда всем присутствующим нужно обратиться! А сама пообещала поехать лично к президенту и поднять общественность в интернете и в прессе. И тут нас пригласили ещё в один кабинет и пообещали найти бойца, в котором мы признали Мишу, устроить встречу, на которой всё встанет на свои места.
Сын
Поп – это же позывной друга моего – Колька! Он часто о Боге говорил, о вере. Пацаном он паномарил в православном храме у себя в городе. Как свободная минута, он нам всякие притчи рассказывал, истории. Мы посмеивались, но слушали. Вообще с ним интересно было. Помню одну историю: «Знаешь, Сокол, я ещё мелким был, священник подвёл меня к окну и спросил: «Ну что, отрок, пасмурно сегодня? Солнышка не видно. Ведь так?» Я ему: «Так, батюшка». А он: «Но солнышко за тучками есть, мы же знаем. Вот и Бог наш. Мы своими грехами закрыли его, но Он есть. Как прогоним тучки, так и заблистает солнышко». Часто вспоминаю сейчас батюшку и его наставления. Я ж сирота, тётка меня воспитывала, а потом и она померла, так батюшка опеку оформил, мне был и за отца, и за мать». Так, стоп. Он мне говорил: «Сокол»? Значит, это мой позывной? А что с Кольком? Почему не вспоминается всё толком?
Мама
Сегодня с Юлей не спали почти всю ночь. Завтра нас повезут в госпиталь, где находится Миша. Завтра мы его увидим! Говорят, что это не может быть Миша. Он представляется как Андрей Соколов. Может, мы ошиблись? А нет! Нет! Он это! Забыл просто, перепутал. Завтра нас увидит, всё вспомнит! Юля о свадьбе уже мечтает, а я и не буду возражать. Свадьба так свадьба. Девчонка она хорошая, внимательная, заботливая. А что у неё там, в прошлом, пусть в прошлом и останется! Видно же, как она Мишу любит! Скорее бы в путь! Время тянется бесконечно!
Сын
Я вспомнил, что случилось с Кольком! Лучше бы не вспоминал! Я не мог смотреть, хотя уже повидал всякого. Снаряд упал слишком близко. Меня оглушило и засыпало. Осколочные ранения незначительные, а Колёк…Я не знаю, что со мной случилось: стал одежду срывать с себя и накрывать Колька, то, что было Кольком. Он - то сам уже упал в объятия Бога. Уже у него был, когда я, почти голый, выл тихонько. А облака плыли как ни в чём не бывало. А потом из-за них выглянуло солнце. Дальше не помню.
Мама
Мы приехали в город, где находится Мишенькин госпиталь. Поселились в гостинице. Встречу нам организуют завтра. Здесь красиво: сосны такие – стрелы в небо. Гуляли с Юленькой.Она рассказывала о том, как влюбилась в Мишу ещё в восьмом классе, о том, какие письма он писал ей из армии. Честно призналась, что потом он её отверг, потому что ему сообщили, что она ему не верна. А это было не так. Ну, когда он сказал, что знать её не желает, Юля, и правда, загуляла…Потом Миша узнал, что первый раз на Юлю наговорили, но её второй и третий раз простить не смог.Юленька так плакала.Говорит,что Мишу не переставала любить никогда! Я почему – то ей верю! Нам объяснили, что завтра мы будем просто сидеть в холле. Мишу пригласят на прогулку, проведут мимо нас. Мы должны молчать. Не бросаться на шею, не кричать. Им важно посмотреть на реакцию сына. Не знаю, как я смогу это выдержать.
Сын
Сегодня меня повели гулять. Погода такая: дождь, ветер, а они гулять надумали! Сергей Евгеньевич так и сказал: «Нам нужно с Вами, Андрей, пройтись немного и поговорить». Я тоже с ним поговорить хотел, про Колька рассказать, но можно же и в тепле. Вот идём мы с ним по коридору, а там две женщины сидят на диване. Наверное, мать и дочь. Глаза у них похожие. Видно, кто – то ранен у них тяжело или умер. Зарёванные, ладошки у рта, чтобы не рыдать в голос. Жалко их стало, даже хотел обнять их и утешить, но потом неудобно стало как – то…А гулять Сергей Евгеньевич передумал. Постояли мы немного перед окошком, он и решил, что завтра погода будет лучше, тогда и погуляем. И про Попа расскажу, ну, про Колька то есть.
Мама
Он нас не узнал! В какой – то момент мне показалось, что Мишенька хотел к нам подойти, но потом он опустил глаза и прошёл мимо. Хромает, но не такой худой. На голове повязка. Но это Мишенька! Как сердце моё не разорвалось! Он это! Никаких сомнений теперь! Нас пригласили к врачу, начали объяснять, что у них была надежда, что, увидев мать, он вспомнит всё. И как – то дальше закрутили мысль, что я ошибаюсь, что этот боец, возможно, не Миша. Потом нас выпроводили из кабинета. Мы вышли и не знали, что делать дальше, нам же не объяснили. Тут Юленька развернулась и опять в кабинет. Мне сказала ждать. Долго там была, потом вышла, взяла меня за руку и потянула к выходу. Пришли в гостиницу. Не спрашиваю ни о чём. Жду. Тут она при мне звонит Генке и рассказывает, что нужно провести нам здесь генетическую экспертизу. На это деньги нужны, которых у нас нет. Но сделать тест ДНК обязательно нужно, по - другому доказать, что Миша – это Миша, не получится. Вот Юленька и поручает Геннадию Ивановичу собрать часть суммы. А она через интернет попробует. Потом настоятельно попросила меня ни о чём не спрашивать, выпить таблетки и ложиться отдыхать. А она делом одним важным займётся, потом всё расскажет. Я согласилась. Утро вечера мудренее.
Сын
Сегодня мне приснился такой радостный сон: утро, через окошко падает солнечный свет, а мы на кухне пьём чай с вот этими женщинами, которых я видел вчера. И будто одна из них – моя мама, а вторая – жена. Так мне хорошо было с ними там, на кухне! Чего это я такое понапридумывал? То книжным героем себя считал, сейчас чужих людей в сон свой поместил! Когда же всё на место встанет в голове моей? Рассказал Сергею Евгеньевичу про Колька. Он слушал очень внимательно, записывал в свой блокнотик что – то.
Мама
Сегодня сдавала биоматериал. Так это назвали. Ватной палочкой по щекам со внутренней стороны потёрли. Сказали, чтобы пришла через три дня. Юленька успокоила: всё хорошо, будем ждать. В храм сходим, помолимся. И правда. Надо сходить. О здоровье Мишеньки Господа попросить и об упокоении мальчика того, Бог ведает, как его зовут. О Петре моём тоже давно не молилась.
Сын
Сегодня какие – то анализы чудные сдавал, а потом с Сергеем Евгеньевичем долго беседовал. Он расспрашивал подробно про Колька: какого цвета волосы, глаза, какой рост. Фамилию я не вспомнил, но всплыло в памяти, что священника, который его приютил, звали Петром. Я ещё тогда сказал ему: «И моего батьку Петром звали». Сергей Евгеньевич даже привстал: «Так ты Петрович получается?» И точно!
Мама
Сегодня были в храме в честь иконы «Всех скорбящих радость». Заказали обеденки. Нам так хорошо всё в лавке свечница рассказала. Посоветовала вечером прийти на исповедь, чтобы завтра причаститься. Я и забыла, когда причащалась последний раз. Это, наверное, когда бабушка жива была. Расспросили, как нам действовать. Нам памятку дали. Сейчас сидим, грехи свои на листочки пишем.
Сын
К нам приходил батюшка. Это я попросил. Про Коляна вспомнил, вот и попросил. Побеседовали с ним немного. Он предложил мне поисповедаться и причаститься. Завтра придёт. Тут не я один, многие захотели тоже причаститься.
Мама
Как хорошо, что мы поисповедались вчера, а сегодня причастились! На исповеди я нарыдалась, конечно. Батюшка мне много советов дал. А когда я уже крест и Евангелие поцеловала, он мне сказал: «Понимаю Вас хорошо, у меня сын на этой войне без вести пропал». И слёзы на глазах. И у него, и у меня. А сегодня причастились. Будто радости напились! Завтра в госпиталь!
Сын
Сегодня было пасмурно с утра. Приходил батюшка. Я ему говорю, что имени своего не помню. Батюшка успокоил: «Бог ведает твоё имя, сын мой». Я ему: «Я вспомнил, что Петрович, это не пойдёт?» Он смеётся: «Точно – сын! Я ведь отец Пётр!»
Я ему говорю: «А вдруг какие – то грехи не вспомню, а какие – то наговорю на себя». А он: «Кайся в том, что помнишь, в том, о чём душа болит сейчас».
А потом, уже после причастия, выглянуло солнце. Батюшка и говорит: «Вот тучки грехов разогнали, и солнышко выглянуло. Я так сыну объяснял, когда он маленький был, почему так много атеистов. Грехами небо закрыли, вот Бога и не видят ни в чём, как мы в пасмурный день не видим солнышка. Мы не видим, но оно же есть». Я сначала подумал, вдруг батюшек всех так учат рассуждать. В сердце моём так тревожно стало, но я спросил: «А как Вашего сына зовут?» «Николаем», - он мне отвечает, а у самого складка на лбу такая глубокая образовалась. Говорю: «А он Вам родной был?» Батюшка настороженно посмотрел: «Нет, приёмный. Но родной по духу. Без вести он пропал, воевал на Украине. А почему ты так спросил?» Ничего я не сказал, а попросил подождать меня. Пошёл к Сергею Евгеньевичу, всё ему рассказал. Тот только ахал: «Ну быть такого не может! Чудеса!» А я ему: «Вы сами расскажите батюшке обо всём. Не могу я». «Хорошо, тем более я уже кое – какие справки навёл по поводу Николая твоего», - Сергей Евгеньевич поторопился со мной в палату. Что там было дальше – я не знаю.
Мама
Как это всё было? Вспоминаю с трудом. Как в тумане. Знала, понимала, что этот потерявший память боец - Мишенька мой. Но когда официально меня знакомили с бумагой, подтверждающей то, в чём я не сомневалась- голова кругом пошла. В кабинет приглашали меня одну. Я вышла с бумагами и увидела, что у Юленьки лицо такого же цвета, как белые листы у меня в руках. Я кивнула и улыбнулась. Она расплакалась, обняла меня. Стоим две дурочки, ревём. Пригласил нас к себе врач, который Мишеньку ведёт. Сказал, чтобы мы пока домой ехали, что Мише нужно ещё закончить весь процесс реабилитации. Запросил его свидетельство о рождении. «Значит, наш Соколов – это Михаил Петрович Ефимов? Понятно! Через месяц, надеюсь, ситуация с памятью и вообще со здоровьем будет более стабильной, вот тогда и приедете за ним», - голос твёрдый, не терпящий возражений. И вдруг тёплые нотки и даже удивление: «А Вы знаете, что похоронили вместо Миши его друга Николая?В его останках нашли жетон Миши,не знаю уж, как это произошло во время взрыва. А этот Николай – приёмный сын нашего местного батющки!» Я думала, что глаза у меня окажутся на лбу от удивления: «Отца Петра?» Тут наступило время недоумевать доктору: «А Вы его откуда знаете?» «Мы с Юленькой ходили в храм «Всех скорбящих радость», исповедовались и причащались, познакомились с отцом Петром», -сердце моё замерло от боли. Вот значит, кто рядом с мужем моим обрёл покой. «А фамилия – то как у этого Николая?»- мысль пришла, что табличку надо бы разместить. Яна прежнюю, Мишенькину, сняла же. Доктор сказал, что друга Мишеньки звали Николай Ильич Павлов. Я удивилась, что не Петрович, а Сергей Евгеньевич пояснил, что Коля был под опекой, а не усыновлён.
Сын
Сегодня эти две женщины- пожилая и молодая- попросили доктора, чтобы он позволил им меня обнять и вручить подарки. Сергей Евгеньевич передал мне их просьбу. Я знаю, что так бывает: видно, я похож на их близкого родственника, который погиб. Помню, они в прошлый раз на меня так смотрели по – особенному. Мы встретились в кабинете Сергея Евгеньевича.
Эта женщина сказала, что её зовут Дарья Алексеевна. Она обняла меня и заплакала. А я гладил её по голове и тоже плакал. Не только потому, что жалко её было. Ещё по какой – то непонятной причине. Вдруг захотелось, чтобы это, и правда, была моя мама. И девчонка эта прильнула так. Как воробушек. Они мне сладостей столько принесли, спортивный костюм, футболку. У меня сегодня будто день рождения! Даже жалко было расставаться. Мне показалось, что и им тоже не хотелось уходить. Бедные! Надо спросить у доктора, что же там у них произошло.
Мама
Вот мы и дома. Встретили нас Яна с внученькой. Соскучилась за ними!
Смотрю - крыльцо отремонтированное! Яна говорит, что Лёвушка приходил, сделал всё ладно так, красиво. Сказал, что и крышу починит, и стену, но уже по устойчивой тёплой погоде. И чего – то глаз у Яны горит, неужто влюбилась в Лёвушку, которого сто лет знает? Я ей сказала об этом, а она смутилась, но потом рассказала, что объявился на днях бывший зять мой, их величество Павел Павлович.Златусе три года, его уж два года днём с огнём найти никто не мог. А тут он приехал с шариками воздушными, с мыльными пузырями. Златусю обнял, прослезился, потом поведал о своей нелёгкой жизни. Поклялся, что играть перестал, что с долгами почти расплатился, что если Яна ему чуууть – чуть поможет материально, то его уже никто и искать не будет. Тогда они заживут вместе в новой Яниной квартире душа в душу. Хорошо, что Лёвушка пришёл. Он хоть и инвалидность получил на производстве, но военный разведчик остаётся военным разведчиком всегда! Думаю, что зятёк бывший дорогу забудет к нам, как не помнил всё это время. Вечером собрались все, кто смотрел видеофрагмент с Мишей тогда. В полном составе. Говорила Юлечка.Я только плакала и кивала.
Сын
Мне опять снились эти женщины – Дарья Алексеевна и девушка эта красивая. Во сне эта Дарья Алексеевна звала меня Мишей и спрашивала, сделал ли я уроки. А я от неё сбегал и целовался с той девчонкой, что с Дарьей Алексеевной приходила. Было неловко, но рассказал обо всём Сергею Евгеньевичу. Он решил, что это хорошо, но не стал объяснять, что там с этими женщинами случилось, ну или с их близкими. Сказал, что расскажет потом.
Мама
Мы делаем ремонт в доме к приезду Мишеньки, но Лёвушка резонно заметил, что не всё нужно обновлять, а то он своё жильё не узнает и ещё больше запутается в лабиринтах памяти. Ухаживаем за могилкой Николая. Решили пока заочно не отпевать, пусть уже отец Пётр всё сделает. Он же обязательно приедет. Уверена в этом!
Сын
Доктор сказал, что моё лечение подошло к концу. Остальные этапы реабилитации могут проходить дома. Дома? Это где? У меня, конечно, есть его образ, но где гарантия, что это не очередная фантазия? Физически всё хорошо: прихрамываю немного, но повязки сняли окончательно, голова почти не болит. Сергей Евгеньевич говорит, что завтра я поеду домой. И ещё он уверяет, что тревожиться не о чем-меня отвезут прямо к порогу и что меня там ждут.
Мама
Сегодня позвонил Сергей Александрович. Он сказал, что завтра Мишеньку выписывают, что батюшка Пётр на своей машине привезёт его к нам. Миша мало чего вспомнил, но доктор уверил, что время завершит в правильном русле госпитальную терапию. Готовимся встречать сыночка!
Сын
Я собрал вещи, попрощался с ребятами из палаты, с сестричками. Сергей Евгеньевич проводил меня до машины. Там нас встретил батюшка! Удивительно! Он отвезёт меня домой! По дороге заехали в храм, помолились перед дорогой. Туман сильный, но с Божией помощью доберёмся. Только кто меня там ждёт?
Мама
Думали гадали сегодня, как лучше организовать встречу. Батюшку Петра берёт на ночлег Гена. Он ему и кладбище покажет, и с нашим местным батюшкой познакомит. В доме останемся мы с Юленькой.Он нас помнит. Так легче будет всё объяснить. А уже на следующий день приедут Яна со Златусей. А потом все остальные. И тогда уже пир горой. Наверное, так, если всё хорошо пойдёт.
Сын
Удивительно, но почти всю дорогу был туман. А потом он так стремительно исчез, будто кто - невидимый сдёрнул покрывало. Мы столько тем с батюшкой обсудили дорогой! Он на столько моих «почему» ответил! Не прояснил только ситуацию с тем, зачем он сам меня везёт домой. Улыбнулся только, а в глазах слёзы.
Мама
Отец Пётр прислал сообщение, что они уже в крае, будут через пару часов. Надо срочно варить борщ и печь рогалики. Это самое любимое меню Мишино. Он так и говорил: «Мамин борщ со сметаной и рогалики её же приготовления с крепким чаем – все, что нужно для счастья!»
Сын
Я смотрю вокруг и понимаю, что все пейзажи мне знакомы. Вот вижу речку и понимаю, что дальше будет курган, а за ним ещё одна речка. Так и есть. А вот здесь поворот налево. Будет дом справа под красной крышей и пирамидальный тополь недалеко. Вот! Так и есть! Значит, я в самом деле еду домой?
Мама
Как объяснить эти чувства, когда твой сыночек входит в калитку? Сколько слёз пролила, когда думала, что этого уже не будет никогда. Полкан к нему бросился, радуется так! А на батюшку настороженно начал рычать. А Мишенька так строго: «Полкан, ну ка прекрати, свой это». И Полкан к батюшке, трётся об ноги, лизнуть руку пытается. Сыночек - то собаку правильно назвал! Вспомнил! Не успела я этому обрадоваться, он говорит: «О, крыльцо как хорошо отремонтировали. Я перед армией не успел, точнее, не захотел!»
Сын
Приехали с батюшкой к дому. И я этот дом узнал – его батя строил. Мы тогда у бабушки жили. А Полкан встречать нас бросился. Тоже помню. Его я нашёл щенком в овраге. И крыльцо надо было починить, а я поленился это сделать перед уходом в армию. А вот починил кто- то. На крыльце вдруг вижу - Дарья Алексеевна стоит, та самая, из госпиталя. И девчонка та из – за плеча Дарьи Алексеевны выглядывает. Что они делают тут? Обнялись, конечно, знакомые же. Дарья Алексеевна пригласила к столу. Руки помыл, захожу на кухню, а там табуретка, которую мы с батей делали. И борщом пахнет. И рогаликами. Маминым борщом! Мамиными рогаликами! Вдохнул я глубоко и сознание потерял. Очнулся. И покрывало тумана с моих мозгов сдёрнули: мамочка! Юлька! Лёвка! Мама с Юлькой на коленях возле кровати, где я лежу. Потянулся, обнял: «Мамочка! А где же Яна? Злата?»
Мама
Сегодня уехал батюшка Пётр. Мы с ним поговорили о том, что Колю перезахоранивать не надо. Он и мне как сыночек, хоть и не знала его совсем. Будем смотреть за его могилкой, а батюшка будет о нём молиться дома. Сделаем памятник хороший. Батюшка отпел сыночка, Миша плакал там так, на кладбище, рассказывал всем, какой хороший у него был друг: честный, верный, добрый. Отец Пётр погостил немного и уехал, пообещав бывать у нас часто. Сейчас Юля с Мишей в кино пошли. Им тоже побыть вдвоём хочется, а то Миша с Яной никак наговориться не могли, потом Златуся висла на дяде постоянно. Яна с дочкой и с Лёвушкой поехали в магазин за продуктами: хотим устроить пир горой для станичников. Погода установилась хорошая- можно и во дворе столы накрыть. Туман только по утрам, но он быстро рассеивается.