Сегодня, 22 февраля 2023года, исполняется 235 лет со дня рождения великого немецкого философа Артура Шопенгауэра (1788 – 1860).
«И кто раз почувствовал, что значит среди нашего современного гибридного человечества найти однажды настоящее, определенно выраженное, стоящее и движущееся на собственных ногах, нестесненное и невзнузданное естественное существо, тот поймет мое счастье и мое изумление, когда я нашел Шопенгауэра.
Я почуял, что нашел в нем того воспитателя и философа, которого я так долго искал».
Ф. Ницше
«Мне моя философия ничего не дала, зато многое сохранила».
А.Шопенгауэр
Наш друг, независимый журналист М. Михайлов, желая отметить эту дату, мысленно вступил в беседу с великим мыслителем. Их разговор касался темы, волнующей каждого человека, – о счастье.
Предлагаем вашему вниманию их диалог.
М. – Уважаемый Учитель, английский мыслитель Ф.Бэкон сказал: «Философы подобны звездам, которые дают мало света потому, что находятся слишком высоко». Однако нам, обычным людям, очень важно знать ответы на вопросы, которые решали лучшие умы человечества на протяжении столетий. Вы благородно пошли нам навстречу и в своей работе «Афоризмы житейской мудрости» ответили на вопрос, волнующий каждого человека, а именно: как стать счастливым? Прежде всего, что Вы понимаете под житейской мудростью?
Ш. – Понятию житейской мудрости я придаю строго имманентный смысл: под ним я подразумеваю искусство провести жизнь по возможности счастливо и легко. Мою теорию можно было бы назвать эвдемонологией, т.к. она имеет целью научить счастливой жизни.
М. – Какую жизнь Вы называете счастливой?
Ш. – Счастливая жизнь может быть определена как такое существование, которое при чисто объективном рассмотрении или, вернее (так как здесь важно именно субъективное суждение), при зрелом и спокойном размышлении должно быть безусловно предпочтено небытию. Такое понятие о счастливой жизни показывает, что мы держимся за нее ради нее самой, а не просто и страха перед смертью; отсюда же следует далее, что мы желали бы, чтобы она длилась вечно.
М. – Такая жизнь доступна человеку?
Ш. – Моя философия, как известно, отвечает на этот вопрос отрицательно, тогда как эвдемонология предполагает положительный ответ. Чтобы самому создать подобную систему, мне пришлось сойти с метафизико-этических высот моей подлинной философии. Все, следовательно, развиваемые здесь мысли основаны в известной мере на компромиссе, ибо служат развитием общепринятой, эмпирической точки зрения и сохраняют потому все ошибки последней.
М. – Ваши читатели очень благодарны за этот компромисс, делающий более доступными мысли, важными для любого человека. Итак, отчего зависит различие в судьбах людей?
Ш. – То, от чего зависит разница в жребии смертных, может быть, на мой взгляд, сведено к трем основным пунктам.
1) Что есть индивид – т.е. личность в самом широком смысле слова. Сюда следует отнести здоровье, силу, красоту, темперамент, нравственный характер, ум и его развитие.
2) Что имеет индивид – т.е. всякого рода собственность и владение.
3) Чем индивид представляется. Под этим выражением понимают, каков он в представлении других. Т.о. здесь мы имеем дело с их мнением о нем, которое проявляется в троякой форме – как честь, ранг и слава.
М. – Какой из этих трех пунктов самый значимый для людей?
Ш. – Перечисленные в первой рубрике элементы вложены в человека самой природой; из этого уже можно заключить, что влияние их на его счастье или несчастье значительно сильнее и глубже того, какое оказывается факторами двух других категорий, создающимися силами людей. По сравнению с истинными личными достоинствами – обширным умом или великим сердцем – все преимущества, доставляемые положением, рождением, хотя бы царственным, богатством и т.п. оказываются тем же, чем театральный король по сравнению с настоящим.
М. – Но все-таки окружающая реальность сильно влияет на нашу судьбу и благополучие.
Ш. – Мир, в котором живет человек, зависит прежде всего от того, как его данный человек понимает, а следовательно, от свойств его мозга: сообразно с последним мир оказывается то бедным, скучным и пошлым, то наоборот, богатым, полным интереса и величия.
М. – Наверное, это и вопрос темперамента?
Ш. – Меланхолик примет за трагедию то, в чем сангвиник увидит лишь интересный инцидент, а флегматик – нечто, не заслуживающее внимания. Происходит это оттого, что действительность, т. е. всякий осуществившийся факт, состоит из двух половин: из субъективной и объективной, столь же необходимо и тесно связанных между собою, как водород и кислород в воде. При тождественных объективных и разных субъективных данных или наоборот, получатся две глубоко различные действительности: превосходящие объективные данные при тупой, скверной субъективной половине создадут в результате очень плохую действительность, подобно красивой местности, наблюдаемой в дурную погоду или через скверное стекло.
Проще говоря, человек так же не может вылезти из своего сознания, как из своей шкуры, и непосредственно живет только в нем; потому-то так трудно помочь ему извне.
М. – Разве так уж трудно? Можно, например, помочь материально. Создать, как у нас теперь говорят, достойные условия жизни.
Ш. – Все наслаждения и роскошь, воспринятые туманным сознанием глупца, окажутся жалкими по сравнению с сознанием Сервантеса, пишущего в тесной тюрьме своего Дон - Кихота.
М. – Конечно. Но разве мы не зависим от постоянно меняющихся обстоятельств?
Ш. – Объективная половина действительности находится в руках судьбы, и потому изменчива; субъективное данное – это мы сами; в главных чертах оно неизменно. Вот почему жизнь каждого носит, несмотря на внешние перемены, с начала до конца один и тот же характер; ее можно сравнить с рядом вариаций на одну и ту же тему.
М. – Вы считаете, что люди совсем не меняются на протяжении всей жизни?
Ш. – Никто не может сбросить с себя свою индивидуальность. Особенно прочно, притом навсегда, духовные силы человека определяют способность к возвышенным наслаждениям. Раз эти силы ограничены, то все внешние усилия, все, что сделают для человека его ближние и удача, – все это не сможет возвысить человека над свойственным ему полуживотным счастьем и довольством; на его долю останутся чувственные удовольствия, тихая и уютная семейная жизнь, скверное общество и вульгарные развлечения.
М. – Ну, что же, для большинства людей такое счастье – предел мечтаний. К тому же, если дать человеку хорошее образование…
Ш. – Даже образование может лишь очень мало содействовать расширению круга его наслаждений; ведь высшие, самые богатые по разнообразию, и наиболее привлекательные наслаждения – суть духовные, как бы мы в юности ни ошибались на этот счет; – а такие наслаждения обусловлены прежде всего нашими духовными силами. Отсюда ясно, насколько наше счастье зависит от того, что мы такое, от нашей индивидуальности; обычно же при этом учитывается только судьба, – т. е. то, что мы имеем, и то, что мы собою представляем. Но судьба может улучшиться; к тому же при внутреннем богатстве человек не станет многого от нее требовать. Глупец всегда останется глупцом, и тупица – тупицей, будь они хоть в раю и окружены гуриями.
М. – С этим нельзя не согласиться.
Ш. – Особенно здоровье перевешивает все внешние блага настолько, что здоровый нищий счастливее больного короля. Спокойный, веселый темперамент, являющийся следствием хорошего здоровья и сильного организма, ясный, живой, проницательный и правильно мыслящий ум, сдержанная воля и с тем вместе чистая совесть – вот блага, которых заменить не смогут никакие чины и сокровища.
М. – Конечно. Но разве тяжелые обстоятельства и дурное окружение или, напротив, отсутствие близких людей не могут свести на нет эти преимущества?
Ш. – То, что человек значит для самого себя, что сопровождает его даже в одиночестве и что никем не может быть подарено или отнято – очевидно, существеннее для него всего, чем он владеет, и чем он представляется другим людям. Умный человек в одиночестве найдет отличное развлечение в своих мыслях и воображении, тогда как даже беспрерывная смена собеседников, спектаклей, поездок и увеселений не оградит тупицу от терзающей его скуки. Человек с хорошим, ровным, сдержанным характером даже в тяжелых условиях может чувствовать себя удовлетворенным, чего не достигнуть человеку алчному, завистливому и злому, как бы богат он ни был. Для того, кто одарен выдающимся умом и возвышенным характером, большинство излюбленных массою удовольствий – излишни, даже более – обременительны.
М. – Значит, главное условие счастья – в нас самих?
Ш. – Для нашего счастья то, что мы такое, – наша личность – является первым и важнейшим условием, уже потому, что сохраняется всегда и при всех обстоятельствах; к тому же она, в противоположность благам двух других категорий, не зависит от превратностей судьбы и не может быть отнята у нас. В этом смысле ценность ее абсолютна, тогда как ценность других благ – относительна.
М. – Какой вывод?
Ш. – А отсюда следует, что человек гораздо менее подлежит воздействию извне, чем обычно думают. Только всесильное время и здесь проявляет свою власть: ему подчиняются мало-помалу телесные и духовные преимущества; один лишь моральный характер недоступен даже и для времени.
М. – Значит, наша судьба предопределена нашей природой, и мы никак не можем на нее повлиять?
Ш. – Единственное, что мы можем сделать в этом направлении, – это извлечь из данной нам личности возможно большую выгоду, иными словами – устремляться лишь за отвечающими ей целями и заботиться о такого рода развитии, которое как раз к ней подходит, избегая всякого другого, избирая, следовательно, сообразное с ней положение, занятие и образ жизни.
На этом совете предварительная беседа закончилась, и наш друг удалился, обдумывая слова мудрого собеседника.