Я опять о том, что вы не прочтете о Ялте.
Я, о настоящих ялтинцах. Как правило, часто можно услышать, что ялтинцы или стяжатели и бестолковые прожигатели жизни
- А что?! Море, солнце. Жиреют на отдыхающих. Это же не в шахтах трудиться. В принципе, верно. Но есть исключения. Мой отец и мать в местных организациях честно пропахали всю сознательную жизнь, чтобы выйти из послевоенной нищеты. Но они все – же не коренные жители этого странного города. Коренные ялтинцы, это как одесситы, народ, имеющий ярко выраженное лицо, характер и здоровы южный юмор. Синтез характеров многих народов, замешанный на вине и любви.
Уж поверьте мне, что ялтинцы это не только официанты и бармены, хотя это не менее уважаемые специальности, но и прекрасные слесари, плотники, краснодеревщики, художники, моряки и т.д. Это вторая Одесса. Самые матерые орут на стадионе где играет любимый Строитель – Юра Б…! Смети слабаков! Юра – мой приятель и нападающий ялтинской команды. С техникой у него слабовато, зато таран на ура. И я ору – Юра – тарань! И Юра таранит, несмотря на интеллигентную специальность – резчик пор дереву. Но мышцы, ни художнику ни футболисту никогда не мешали.
После армии как ученик малой механизации художественных промыслов, сижу в мастерской п/о « Таврия». Время 18.00. Старший мастер Валентина убежала к Софие Ротару. Она присматривает за её малым сыном. В маленьком помещении яркий свет, тепло и очень уютно. Мой наставник Борис Семенович, как всегда хриплым чуть заикающимся голосов философствует – Вот ты Вовчик болтун, и твои три года на флоте меня не впечатляют. Сейчас прейдут мои друзья, молчи и слушай. Мой наставник Мелешко Борис Семенович для меня авторитет. Хотя я и нигилист. Но это, же мужик! Это же настоящий ялтинец! Мастерская заполняется светом местных спецов. Все в возрасте. Я сижу, ухмыляюсь. Про себя – Старые козлы. Но очень уж симпатичные. Молчу и слушаю.
Звон стаканов. Разговор ни о чем. Опять звон. Начинается.
Мелешко – матерым хриплым голосом обращается к другу высококлассному краснодеревщику Дрегвалю
– Саша! А как там поживает Миша с мастерской на Блюхера?
- Да, вроде, нормально. Живой.
Наставник ржет.
- А ты помнишь как в начале семидесятых на развилке у вещевого рынка Киевской и Московской установили светофор?
Дрегваль - маленький плотный со здоровой хитрецой в лице и южным загаром ялтинец, хихикает, жуя огурец
– Помню, конечно.
- А помнишь как наш Миша, носился на своей кашке по городу?
- Помню, конечно, Борис. И помню, что он никогда трезвым не был за рулем мотоцикла. Вечно красная рожа и огромная туша, облегающая мотоцикл. Но сын служил в КГБ и всё сходило с рук.
- Да, да. Тогда машин было мало. Да и гонял он медленно. Но прикол в том, что однажды, инспектор не выдержал, остановил и умоляюще взмолился – Я уже привык, что вы в подозрительном состоянии. Хотя и аккуратно ездите. Но в Ялте только один светофор. И вы умудряетесь постоянно ехать на зеленый. Это уже перебор. Ну что с вами делать?
На что Миша неизменно отвечал – Прости лейтенант. Спешу на госдачу.
А это было свято для всех начальников.
Мелешко Борис Семенович, хрипло
– Вы же знаете, что мои окна выходят на тротуар пионерской. Час ночи. Только задремал. У тут под окном – Ну! Ну! Я, уже не могу.
- Не надо. Не надо.
- Я так в армии по тебе соскучился. Ну?! Ну?!
- Не надо. Не надо...
Я ворочаюсь. Катя ворочается. Ну и тпру повторяется еще пол часа. Не выдерживаю, открываю окно – Ё ……. Вашу мать! Или Ну! Или давай! Сколько же можно!?
Парочка хихикая, исчезает. Катька
– Ну ты и старый дурак. А когда меня по молодости в кустах у Массандровского пляжа уложил в кучу дерьма, это было похлеще этого ну и тпру.
Славик Ширяев, потомок земского ялтинского врача, которым названа одна из ялтинских улиц
– А у меня проблема. Мой напарник настучал, что я слушаю в рабочее время Голос Америки. Вызывали. Но и там есть нормальные люди. Как бы случайно показали заявление с подписью. Погрозили пальцем и отпустили. Вот, сука!
Я, захмелевши, по доброму Дрегвалю
– Юрка, ваш сын, закончит Бауманское и вас за ваши труды и отцовский долг понесут по набережной на носилках украшенных цветами.
Борис Семенович улыбнулся. Дрегваль недобро ухмыльнулся.
Юра, на отлично закончил Бауманское. Приехал В Ялту. Но по специальности – ракетчика должности не нашлось. Работал оператором котельной. Рано ушел из жизни.
Грустно. Да. Но это жизнь. Жена моего знакомого бывшего ялтинского рыбака, рассказывала.
- В ялтинском послевоенном рыбколхозе было много мужиков видевших в этой жизни многое. Ловили не только кефаль и ставриду, но и дельфинов. Несмотря на их человеческие глаза, просящие о пощаде. Вытапливали жир. А куда деваться. Надо было выживать. Муж любил дельфинов, понимал, что они умные и сильно переживал, когда их убивали. Приходил домой под шефе и просил – Мне суп, но без рыбы. Однажды перепутал кастрюли и налил в тарелку помои с тряпкой. Рвал зубами тряпку и стонал - Дельфинов жрать нельзя, они как люди, а вот говядину можно.
Фото. Работа аавтора