Отрывки из повести Владилена Елеонского "Пешка в чужой игре" (литературный псевдоним в издательстве Эксмо Илья Маслов).
Маслов И. Пешка в чужой игре. М.: Эксмо-пресс. 2002.
Продолжение, начало см. Данилов и другие - 1.
В жизни иногда случается необъяснимое, и бывшая жена Зиброва, которая была обижена на Данилова со времен зелёной юности, приняла его неожиданно благожелательно. До сих пор она считала, что Данилов безобразно поступил с Катей, внезапно и ничего никому не сказав уйдя в армию.
– Когда я тебя видел после развода со Славой, ты цвела и пахла, а сейчас, кажется, потускнела. Что случилось?
– Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними, как ты сам прекрасно знаешь.
Осуществляя поиск, Зибров даже предположить не мог, что Данилов временно поселился у его бывшей жены, которую Славка боялся как огня и обходил за версту. Мария, в девичестве Кузнецова, узнав, что Данилову некуда идти, пустила его к себе.
Она вдруг подумала, что Димка помирит её с бывшим мужем, и была невыразимо благодарна Данилову за то, что он избавил её от нового мужа, точнее сожителя, которого она, узнав поближе, начала крепко бояться.
Шестилетний сын Зиброва, которого все звали Кузнечиком, очень обрадовался, когда узнал, что дядя Дима поселился у них, потому что ещё осенью замечательный дядя Дима начал учить его, как следует разговаривать с обидчиками в детском саду, но вскоре занятия, к сожалению, прекратились.
Данилов присел и, взяв его за руки, сказал, что он с его папой играет в войну. Кузнечик тоже может поучаствовать, для этого ему всего лишь надо никому не говорить, что Данилов живёт в их квартире.
– Никому, даже папе! Если скажешь, мы проиграем, всё сорвется и придется начинать игру заново.
Кузнечик проявил себя настоящим бойцом, он молчал как рыба, хотя нелегко ему это давалось, надо признать честно.
– А как я, интересно, избавил тебя от сожителя? – сказал Данилов, когда поздно вечером он и Мария остались одни и сели пить чай на кухне.
– Удивляюсь тебе, Данилов, ты вроде бы всё знаешь, а общеизвестного не знаешь. Свернул ему шею, как цыпленку, а теперь спрашивает!
– Погоди, мать, что ты такое, родная, говоришь. Я свернул ему шею? Так я его, оказывается, знаю?
– Брось притворяться. Ты покалечил его в квартире Кати.
– А я в тот злополучный день всё никак не мог вспомнить, где я его раньше видел.
Выходит, что её сожитель это тот самый сержант милиции в форме ОМОНа с обожженым подбородком, который с двумя развязными напарниками перехватил его на Киевском шоссе, а чуть позже пытался задержать в квартире Кати!
– Ты видел его в ночном баре «Привет» в октябре прошлого года, когда так неожиданно вернулся из армии. Впрочем, ты ушел в армию не менее неожиданно, и я как лучшая подруга Кати и её коллега по спорту тебе этого, змей, никогда не прощу, ты знаешь.
– Ты ещё вспомни Шилочкину Свету, вашу самую, кажется, гибкую и талантливую, в бросании обруча равных ей не было, она до сих пор со мной не разговаривает. Впрочем, ты прекрасно знаешь, я всё сделал, чтобы загладить свою вину, но проклятая работа не даёт мне стать настоящим мужем. О, кому я говорю, ты пять лет промучилась с Зибровым, наверное, сама неплохо представляешь.
– Ах, Данилов, таких девочек вы с Зибровым погубили! Ладно, не будем об этом. Я тогда, в октябре, у барной стойки как раз с этим Игорем Мальцевым познакомилась, но ты, наверное, больше смотрел на меня, поэтому его не запомнил.
– Угадала, ты как всегда была неотразима.
– Короче, не вводи меня в краску, а то я начну к тебе приставать, к своей новой любви я в тот вечер плыла и приплыла. Теперь рада, что он на ладан дышит, а поначалу показался мне намного более стойким мужчиной, чем Зибров и ты.
– Он служил в милиции?
– Давай по порядку, иначе ты запутаешься. Бодров звал его Подбородком.
– Это прозвище я слышал. Некий субъект по особо важным поручениям.
– Вот-вот, крутой Игорь Мальцев.
Мария, почему-то оглядываясь на дверь, словно за дверью кто-то мог их подслушать, тихим шепотом рассказала на ухо, что одно время он служил в подмосковном ОМОНе, да только выперли его оттуда за то, что внаглую тряс вьетнамцев по общежитиям, а еще торговал боеприпасами. Брал у знакомого прапорщика и продавал бандитам.
Только уволенный Мальцев сам заделался бандитом, орудовал на пригородных шоссе, грабил с подручными щедро груженные товаром автофуры, спешившие в Москву. В конце концов, час пробил, и романтика больших дорог закончилась.
Один водитель фуры из Белоруссии оказался крепким орешком. Товар отдавать не захотел, поджег бензобак своего МАЗа, сгорел сам и сжег заживо компаньонов Мальцева. Сам Игорь отделался тяжёлым ожогом груди и подбородка, слег в больницу, где его нашла и задержала милиция. Ему светил солидный срок, но выручил Бодров. Ему такие люди как раз понадобились, и уголовное дело в отношении Игоря Олеговича Мальцева, 1972 года рождения, уроженца г. Москвы, без определенного места работы, было прекращено за недоказанностью вины.
Мальцев ответил Бодрову собачьей преданностью. Со временем он стал его главным порученцем. Ходили слухи, что Подбородок отправил на тот свет нескольких особо яростных и непримиримых конкурентов Бодрова. Так ли это было на самом деле – никто не знал. Бодров умел хранить тайну. Мальцев – тоже.
– Я узнала об этом позже, случайно заглянула в его документы. Вот так вот. Это бандит, Димочка. Страшный тип. Я его боюсь. Какая же я дура! Говорю тебе, Дима, я так рада, что ты избавил меня от него, а у нас со Славой сын растет, наш сын.
– Машенька, Славка колюч, тебе придется непросто. Ты иногда лезешь в бутылку, это ни к чему хорошему не приведет. Если строит, стройся, а своё возьми позже, лаской. Терпи, молчи, люби без оговорок или каких–то условий, не переноси в постель житейские проблемы. Я понимаю, что советовать легко, а вот как на практике следовать, когда ты тоже живая и нервы имеешь, никто не знает.
– Дима, дорогой, пойми, я такое прошла, такое, так что теперь девочка готова.
– Ладно, всё будет хорошо, верь мне, пожалуйста.
***
Пожилая дежурная подмосковного госпиталя оценивающе посмотрела на него.
– Простите, а вы кто ему будете?
– Одноклассник. Бывший, естественно.
– Его очень давно никто не навещал.
– Наверное, у всех повседневные дела и заботы, знаете ли.
– Ага, вот так живешь себе, живешь, друзей полон дом, заботы, вдруг – бац, и стакан воды подать некому. А жена у него есть?
– Он один как перст. Кстати, как он?
– Неважно, ничего утешительного, странное повреждение шейного нерва, нарушено мозговое кровообращение. Врачи бессильны. Хирург, между прочим, весьма опытный товарищ, сказал, что с такими травмами он в своей практике ещё не встречался. Вроде бы всё цело у человека, а он сохнет. Говорят, что в Китае такие травмы лечат, но к нам тибетские специалисты пока ехать особо не стремятся.
Данилов, накинув на плечи белый халат, шёл по нескончаемому коридору шикарного медицинского центра. Когда его ввели в просторную палату, он сразу узнал его. Сильно похудел, побледнел до синевы, но глаза всё те же, недобрые и колючие. Правда, холодное и жуткое пламя померкло, исчезло.
– Только, пожалуйста, недолго.
– Хорошо, хорошо.
Дежурная удалилась. Так просто сюда не попасть. Данилову пришлось сунуть ей в карман халата стодолларовую купюру.
– Привет, Игорек.
– А, кого я вижу. Ракета, собственной персоной.
– Ты играл, я тоже. Так что всё по правилам.
– Да без вопросов, не я тебя, так ты меня. Ох, кто же всё это придумал!
Данилов особо не верил в успех, но совершенно неожиданно разговор получился. Оказывается, Мальцев обиделся на своего хозяина.
Вначале Данилов решил, что речь идёт о Бодрове, но, однако, ошибся. Речь шла о Могульском. Именно Эдуард Иванович Могульский освободил Мальцева из следственного изолятора и произвел весьма благоприятное впечатление.
Со временем выяснилось, что обаяние Могульского обманчиво. Мальцев понял это окончательно, только пролежав почти год вот на этой самой больничной койке. Босс забыл его, как будто никогда не знал. Судя по всему, относится он к людям, как нерадивый мастер к инструменту. Сломался, что ж, выходит, давай, брат, на свалку. Состояние здоровья ухудшается, врачи не лечат, ссылаясь на уникальность травмы, но на самом деле, по мнению Мальцева, они по указанию Могульского медленно, но неотвратимо сводят его в могилу.
Данилов не поверил вначале. Неужели Могульский? Его Учитель. С большой буквы!
Мальцев говорил убедительно. С его слов получалось, что именно Могульский подстроил так, что Мальцев оказался доверенным подручным Бодрова, причем так подстроил, что тот даже ничего не заподозрил.
Бодров давал указания. Мальцев их образцово выполнял, ставя в известность Могульского, естественно.
Пациенту вдруг сделалось дурно. Лицо его страшно побелело. Он лежал без чувств с отвисшей челюстью, а вязкая слюна меленно сочилась из уголка рта.
В этот момент вошла дежурная и всплеснула руками.
– Боже мой, вы убили его!
– Пожалуйста, не говорите глупостей! Немедленно проводите меня к его лечащему врачу.
Его твердый властный тон всезнающего человека заставил ее повиноваться.
– Его рабочий день давно закончился, я дам вам телефон, если желаете.
– Будьте так любезны!
Дежурная вдруг крепко испугалась. Ах, Мальцев, Мальцев! К тебе неизменно приходили либо бандиты, либо крайне влиятельные деловые люди, но, глядя в каменное лицо Данилова и в то же время его горящие волей и знанием глаза, она никак не могла сообразить, в какую из этих двух категорий следует отнести сегодняшнего нежданного посетителя.
Данилов сделал вид, что не дозвонился до лечащего врача, и с наигранной досадой положил трубку на рычаг. Пакет с травяной смесью, которую Могульский в своё время раздал своим ученикам, был при нем, и он распорол подкладку куртки.
Дежурная с явным ужасом следила за его манипуляциями.
– Что это?
– Успокаивающие травы. Сделайте, пожалуйста, настой на водяной бане.
– Кому, вам?
– Да, и позвольте мне побыть с пациентом.
К тому времени, когда дежурная внесла в палату на подносе заварной чайник с отваром, Мальцев очнулся, смертельная бледность слегка сошла со щек, и он с тоской смотрел в потолок.
– Так постоянно, изматывающие обмороки, подняться не могу, долго говорить не могу, я хочу умереть, Ракета.
Данилов повернулся к дежурной и показал глазами на заварной чайник.
– Послушайте, дорогая, для глотка отвара из смеси пустырника, валерианы, мелиссы и боярышника, наверное, не требуется рецепт лечащего врача?
Дежурная отчаянно махнула рукой и поспешила вон из палаты.
– А, делайте, что хотите! Я написала заявление об уходе задним числом, и помните, я ничего не знаю. Судя по всему, вы ненормальный, если взялись лечить пустырником неизвестный науке синдром кровеносных сосудов, да бог с вами! В этой палате я ещё не таких посетителей видала.
Данилов постарался объяснить Мальцеву, что Могульский учил не только тому, как и куда наносить удары, но и тому, как минимизировать опасные для организма последствия этих коварных ударов.
– Послушай меня, Игорь. Я даю тебе настой из смеси трав по древнему тибетскому рецепту. Пей! Могульский решил погубить тебя, потому что для возвышения ему необходимо заметать следы и обновлять персонал непосредственных исполнителей, такова природа власти в матушке России, и не только в ней, наверное, а ты назло ему восстанешь из пепла, вот это будет картина! Многие из известных художников были бы не прочь изобразить сей сюжет.
Мальцев судорожно сжал челюсти, и в его глазах вдруг вспыхнул давно забытый яростный огонь. Именно в этот момент Данилов успокился. Мальцев будет жить!
Дежурная словно забыла об их существовании, всю ночь Данилов поил своего подопечного отваром, а когда рано утром Мальцев вышел в коридор и попросил её дать что-нибудь поесть, вареных яиц, например, она буквально потеряла дар речи.
С легким чувством Данилов ехал в Москву, оставляя Мальцева с надеждой на полное выздоровление и в прекрасном расположении духа.
Небо темно–фиолетовое, недоброе, собирается гроза. Свежий, порывистый ветер раздраженно гонит по асфальту сухие от жары пожухлые листья. Незаметно проходит год, неспокойный год, жизнь в бегах, но, похоже, появилась осязаемая надежда, что этот нескончаемый бег скоро прекратится.
Всю ночь Мальцев говорил, его словно прорвало, однако, конечно, он не сказал всего, что знает, но и того, что сказал, достаточно, чтобы, подтянув поясок, с усмешкой взглянуть в ясные строгие красивые очи Могульского.
В тот же день Данилов узнал от ребят-каскадеров о загадочной кончине Вероники и Валеры. Ждать больше нельзя.
Может быть, удастся поднять каскадеров, однако для того, чтобы действительно поднять их, следует доказать, что Валера и Вероника убиты по приказу Могульского, а времени на сбор доказательств нет. Всего, что он знает, совсем недостаточно для того, чтобы перевесить сухой, официальный, не терпящий возражений текст прокурорского постановления и побудить людей идти на смертельный риск.
18 марта 2001 года
Продолжение см. Почти семейная сцена.
Полную версию см. в произведениях Владилена Елеонского:
Данилов и другие.