Скакали как-то годы наперегонки. Прямо по проезжей части всем табуном. И чего их вдруг понесло? Так причина была весомая – жизнь под гору покатилась. Под гору-то бежать легко. Бежит, никуда не сворачивает, не остановишь.
Один год вперед вырвался по встречной, копытами бьет, сил не жалеет, даром, что асфальт. А по встречной в это время мужик бежал. Вот как это возможно, спросите вы? Чтобы обратно бегать? Так это он от инфаркта бежал. Худенький такой, в трусах. Ну и столкнулись они. Один с копытами, а другой - в трусах. Тут бы и сказке конец, вроде как плетью обуха не перешибешь…
Только этот, норовистый, от удивления притормозил немного. И даже остановился:
- Куда, - говорит, - ты, пень трухлявый, намылился? Нешто положено обратно бежать, да еще в гору? Не слыхал никогда, что судьба покорного ведет, а непокорного тащит? Я же тебя сейчас копытом чуть не зашиб. Чуть грех на душу не взял.
- Так инфаркт, – мужик отвечает, - сзади догоняет. Ох, страшенный. Рад бы на печке лежать, только он занавеску отдергивает и в глаза смотрит. Пристально так, аж сердце захолынывает. Доктора советуют бегать.
- Нашел кому верить, докторам! Ты ж не вечный двигатель. Подумаешь, инфаркт! А кто к тебе заглядывать должен, интересно? В семьдесят пять лет?
- Так старость нынче отменили. . . Телевизор говорит, что стыдно, если лицо в морщинах или еще что. Хлеба не ешь, а операцию делай. Молодись, разглаживайся, хоть утюгом. Твои года, говорят, теперь наше богатство.
- То есть как это утюгом? А инфаркт тут причем? Его-то никто не отменял.
- Ну, само собой, ему телевизор не указ. Только теперь принято умирать красивым, подтянутым, так сказать.
И побежал мужичок, и поскакали годы, и смотрела задумчиво на этот замкнутый круг Вечность. Хотелось ей тоже побегать да поскакать, только Вечности это не положено.