Баба Груня ближе к полудню неспешно шла с торбой по пустынной улице, когда её остановил чей-то окрик. Старуха оглянулась. В свои девяносто три она и видела, и слышала еще недурственно, дай бог так каждому. Но, осмотревшись, никого не увидела. Оно и немудрено - корреспондент, пытавшийся взять интервью у случайных прохожих, кого еще можно было встретить в разбомбленном городе, боясь прилёта снаряда, держался строго у стены разваленного дома, сливаясь с ней своей камуфляжной формой
- Кто тут? - спросила равнодушно баба Груня.
- Я с телевидения, не бойтесь. Можно вас спросить?
Баба Груня разглядела у стены худого паренька с видеокамерой. И хотела было уходить.
- А зачем меня снимать? - ответила. - Старая я, да и одежда на мне давно нестиранная. Не хочу срамиться перед людьми.
Корреспондент испугался, что теряет единственную возможность побеседовать хоть с кем-то из оставшихся жителей. И уже вслед отвернувшейся было старухе крикнул:
- Почему вы не уехали из города?
Старуха остановилась, и, полуобернувшись, ответила.
- Я тут родилась. Куда мне ехать?
- В безопасное место, - ласково уговаривал корреспондент прохожую, стараясь хоть как-то ее разговорилить.
- Да куда же ехать без средств? А в чужих местах на что жить? Спать мне, старой, в спортзалах на сто человек? Нет уж, лучше я останусь в своём подвале, на матрасе. Уже тут ко всему привыкшая.
- Продукты у вас имеются? - спешил доспроситься корреспондент.
- Вот, иду за гуманитарной.
- Так стреляют же!
- А я приспособилась. Сегодня стреляют справа - так я обхожу слева.
- Не боитесь?
- Как же тут не бояться. Боюсь. Но такая теперь пошла жизнь. В детстве немцев пережила, теперь эту чуму переживём.
- У вас кто-то здесь есть?
- Да нет никого. С кошкой мы, одни.
Тут корреспондент увидел поодаль катящегося на велосипеде деда, спешно простился с бабой Груней и, пригибаясь, кинулся навстречу старику.
Баба Груня смотрела на убегающего парня и качала головой:
- Куда ж ты, сорви-голова, бежишь? Стреляют там.
И едва корреспондент поравнялся с велосипедистом, как раздался взрыв, и их обоих накрыла ударная волна.
Дед лежал бездыханный, а корреспондент, тяжело дыша, растерянно смотрел на свои, лежащие на колесах велосипеда, оторванные ноги.
Баба Груня подошла к парню и утешала:
- Сейчас, родненький, я тебя перевяжу. Потерпи, дорогой.
- Мне надо идти, - шептал парень, теряя сознание.
- Как твоё имя, голубчик? - спросила баба Груня, но парень её уже не слышал. Постояла какое-то время возле затихшего юноши, наклонилась и закрыла ему глаза. Нашла в кармане его формы документы и бережно спрятала в торбе, вместе с видеокамерой.
- Боже, боже. Сердечный мой. Что ж ты...