Берсерк. Глава 8. Тайна шёлкового шнурка

 
Пришпоривая коня, Иосиф , то припадал к  гриве скакуна, то оглядывался, чтобы убедиться, что и жена его Эстер, и верная стража - не отстают. Он мог судить об этом и по белеющему в свете луны, трепещущему на ветру плащу возлюбленной, и по дробному топоту копыт за спиной.  Вырываясь из осаждённого Итиля, каган  не обременил себя ничем- богато украшенный золотом трон с крылатыми львами - подлокотниками , усыпанную драгоценными каменьями тяжёлую  корону, скипетр - всё это он оставил там, где бывало, восседая под сверкающим балдахином, принимал почести. Сам бек Умар падал перед ним на колени, гремя латами, бухались на мраморные плиты , звеня кривыми мечами алыпы- стражники."О, великий!"- восклицали они, благоговея. В самом ли деле благоговели? Или лицемерно соблюдали ритуал, выжидая, когда можно будет поднять скрытно ненавидимого кагана на пики? Задыхаясь от приливов властолюбия и в то же время чувствуя как накатывает тошнота навязчивого удушья, Иосиф всё же принимал вековой церемониал, как будто вдыхал дым кальяна или аромат курящегося семисвечника.Даже спустя столько лет после кончины отца Аорона,после помпезной коронации, власть всё ещё кружила Иосифу голову. И всё же жаль было побрасать все  богатства на поживу алчным , приплывавшим на дракарах и в ладьях  викингам и ругам, но теперь уже не для того, чтобы лицемерно предлагая рабынь,  меха,мёд да воск высматривать- где лучше ударить, чтобы сокрушить? Да они не хотели больше сетовать на грабительские пошлины.  Теперь они,  благодаря торговле с кем ломились от дирхем сундуки, приплыли , чтобы , завоевав, самим драть тири шкуры с двигающихся на кароблях  по Волге купцов...  Хоть  сами по себе жёлтый металл, как бы напитавшиеся кровью рубины, тускло мерцающие жемчуга что-то и  значили, но не настолько , чтобы отдавать за них жизнь. А вот обожествление, которое вкладывали подданные в корону, трон, скипетр-совсем иное дело. Теперь же, крушащие столицу варвары пусть дерутся из-за брошенных им символы богоподобного величия!Это им не прибавит власти над миром. Отягощённые добычей руги с печенегами не смогут за ним угнаться. Да и в древней столице Хазарии  Семендере имелись такие же - и трон, и корона, и в дальней , отстроенной союзниками -вавилонянами крепости Саркел можно было царствовать, не нарушая церемониала обожествления кагана.Для украшения тронных залов во всех этих городах, сверкая великолепием, дожидались венценосного правителя, искусно украшенные золотых дел мастерами  атрибуты власти. Хазарской Белендер изобиловал  не только изготавливающими лучшее оружие и доспехи кузнецами, но и славился искусными ювелирами-хазарами и невольниками , а с некоторых пор здесь начали чеканить и золотой дирхем. Был он ничем не хуже арабского.И было начертано на нем «Моисей – пророк Бога».

Полны были лари кагана монет,браслетов, перстней, золотых и серебряных сосудов и блюд, парчи и шелков. Они и притягивают ругов,  печенегов, пиратов и разбойников всех дорог морей. Да и арабы Халифата  бывало ударяли через Дербентский проход. Но давали каганы мощный отпор завоевателям.И разбивались мусульманские волны от твердыни Дербента и Семендера. А то и сами хазары, накопив сил, совершали набеги за хребет Кавказский, громадным осетром разлёгшийся от моря до моря.И какой только добычи не брали семендерские витязи! Хороша была столица Семендер и её выходящие к морю дворцовые террасы, но в Итиле не так беспокоили кочевники и морские разбойники. Хотя как раз именно в Семендере грезился Иосифу -и великолепный дворцами и храмами Константинополь , и священный Иёрусалим...
 
 Но не утрата сокровищ тревожила Иосифа. Их было предостаточно и в оставшихся крепостях. А при наличии власти - доходы с торговых пошлин и дань текли в казну рекой.Но к самому кадыку подступала удушливая тошнота с тех пор, как главный жрец -хранитель церемонии Карабек, накинув Иосифу на шею чёрный шёлковый шнурок вопрошал его:"Сколько лет править будешь?". И пока Иосиф хрипел,конвульсивно дёргая ногами,пока цеплялся обламывающимися ногтями за шнурок,пытаясь сорвать удавку с шеи, пока всё темнело перед его глазами, а губы сами собой шелестели что-то, шепча, жрец все повторял:" Сколько лет?Ответствуй!" А министры-визири и придворные, замерев, слушали. Услышали ли они хоть что - то, когда свет померк в глазах Иосифа и он уже успел побывать и в подземном мире Эрлика,и в надмирных чертогах Ульгеня? Да и сам Карабек услышал ли? Но объявил-таки всем:"Царствовать будет , как и тец его Аорон -до скончания дней его". Но кто мог сказать - что значит "до скончания дней"? Сколь долги будут эти его дни? Старый раввин Гефер , успокаивал кагана , цитируя Писание:"И умер Иосиф ста десяти лет.И набальзамировали его, и положили в ковчег в Египте". Но вряд ли могли сбыться эти его предсказания. Тем более, что никак не могли похоронить Иосифа в Египте. Мучили кагана кошмары с тех пор. Снилось ему, что оживший шёлковый шнурок обвивается ночами вокруг его шеи, превращаясь в Чёрного Змея. И душит его. Он избавился от всех амулетов на шнурках, перестал носить на шее цепи с тяжёлыми бляхами. Даже в холода он не наматывал на шею, ни шарфов , ни башлыков, и носил одежду только с просторными воротниками. Но однажды он всё же улучил момент, чтобы воткнуть в бок хранителя церемонии тонкий, как игла кинжал, чтобы обшарить его карманы. Но ни в его карманах, ни в его покоях так и не нашел он того чёрного шнурка. Чёрный Змей успел ускользнуть в какую-то щель...
 
 

Хорошо освещённая полной луной каменистая дорога вилась вдоль горного склона над обрывистым берегом. Серебряный дирхем ночного светила, сияя, отбрасывал на море серебристую тропу.Далеко было видно окрест. И можно было не сомневаться, что погони нет. Расчёт Иосифа был верным: живущие грабежом викинги и печенеги, полудикие вятичи, кривичи, радимичи теперь ликуют, растаскивая из кладовых сундуки, дворцовую утварь, опустошают алтари храмов...Иные, кто уже награбил и нахлебался вина из разбитых бочек, и кто  помоложе -, поди, празднуют победу в гаремах ,в клетях и сараях невольничьих рынков.Победителей не судят. Они берут то, что теперь им принадлежит по праву сильного, сшибая замки и вырывая с мясом запоры и шкворни. Для того -и плыли на кораблях, двигались за тридевять земель пешими и конными-чтобы овладеть.И овладели. А если бы не получилось. Сами бы теперь сидели в цепях в тех сараях, чтобы быть проданными.Война ведь не за то, чтобы прекратить торговлю неволей, а за владение торжищами. 

...Но отчего всё же не смогли устоять -ни "черные", ни "белые" хазары? Почему на этот раз вместо грозного "Утра псового лая"  хазарские конные лучники продемонстрировали щенячий скулёж- и стали разбегаться от ударов секироносных ругов, как бездомные псы от палки? Не оттого-ли, что накануне неистовые христиане порубили дубы священной рощи? И тенгрианские волхвы -шаманы , скача и завывая среди пней, не могли вернуть хазарам былой уверенности в себе. Их камлания вызывали насмешки и ехидные реплики."Эй , шаман, попроси Ульгеня, пусть даст мне в рабыни ту широкобёдрую славянку, што продавали вчера на базаре!" "Или денег, чтобы я мог её купить!"-подхватывал другой. Среди хазар пошли разговоры, что среди вятичей и викингов -есть неуязвимые ни стрелами, ни копьями берсерки.  Не подняло боевого духа и появление в гуще сражения ужасного и великого кагана. Явиться Иосифу во главе войска в самый разгар битвы- подсказал  бек Умар. И он возник в хаосе сечи в своей раззолоченой броне и, воздев к небесам блистающий меч, воззвал "Айя!". В этот миг он ощутил себя и самим равным Небу Эрликом , и Иисусом Навиным у стен Иерихона. И взревели хазарские боевые трубы за его спиной. И должна была рухнуть стена варваров. Но дикое полчище не только не ужаснулось явлению полубога. У серокольчужных этот блистательный витязь вызвал взрыв ярости. И косматые берсерки взревели по -медвежьи , взвыли по- волчьи , скалясь обезображенными шрамами былых сражений харями. Хлебнувшие перед боем по виннму ковшичку насмешники над ужимками и танцами шаманов хазарские воины, были ошарашены таким оборотом дела. "Оборотни!" -заорал тот, что хотел заполучить от духов дубравы белую рабыню. И войско побежало.
 Ревущие, рычащие, орущие, улюлюкающие руги и викинги хлынули лавиной. Сминающие беглецов  настигающие пиками и кривыми саблями  конные печенеги рубили нещадно. И сам Святослав с дружиною с блистающей серьгой в ухе, на которой , как нанизанные на снизку - Итиль, Семендер и Саркел мерцали бусины двух жемчужин и кровавился рубин. И Богиней Победы -неистовая амазонка - половецкая княжна Айча- с разящей саблей в воздетой руке обок. И как тут устоять?


Следом -и   "День помощи" оказался беспомощен -и багатуры-алыпы валились, как тростник под ударами деревянной сабли мальчугана. А как любил Иосиф отроком уходить с ровесниками  в тростники волжской дельты, фантазируя, что Волга-это ветхозветный Нил. Гнездо розовоклювого пеликана представлялось будущему кагану -корзиной, в которой был найден Моисей, а сама, терпеливо высиживающая птенцов белая птиц - завёрнутым в пелёнки младенцем-пророком.
 И вот теперь эта гремящая под копытами дорога вилась змеёй ожившего посоха Моисея. И что ему, проигравшему, разбитому наголову,  было делать отныне? Собирать новое войско в Саркеле, чтобы дать отпор варварам? Но получится ли собрать? Ведь на смерть идти вряд ли захотят за любые деньги и посулы - хоть хазары-язычники, хоть  наёмники арабы и аланы. Тенгрианцы затаили обиду на порубивших священную рощу христиан. Христианам не по душе, что мусульмане зовут Христа Исой и не считая его богом, хоть и уважительно но зовут пророком...На поле боя у стен Итиля видно было, как ещё вчера казавшееся монолитным войско, стало распадаться. И от "Знамени пророка" остались лишь клочки. Пытаться сшить их, латая обещаниями наград? Или ,отдышавшись,  бежать не в Семендер, а в Саркел -и уже там накапливать силы? Но удастся ли ему одолеть обрушившиеся на него кары египетские? И кто -он -потомок Моисея- новый мессия или старый как мир, восставший из давящей всё и вся пирамиды, фараон? И разве не в несчастных иудеев библейских превратились всё, кто гнул с кетменём в руках спину на бахчах, в садах  и виноградниках? Разве -не  в торжище рабов превратились рынки Итиля? Рыба -в ивовых корзинах. Рабы-в кораблях. Даже набросанная в корчагу с верхом рыба, норовит через край перепрыгнуть, чтобы вернуться в родную стихию. Что говорить о человеке!Разве кто-то по своей воле пошёл гребцами  в галерники  и наложницами в гаремы? Четыреста славянок, воспользовавшись тем, что с них сняли оковы, бросились за борт -и утопились.* Как горевал по утраченным доходам оборотистый купец! И на базарах, и среди купцов, и на людной площади. Пошла молва- стало прибивать утопленниц к берегу. И вроде как стали они ночами бродить по Итилю, хороводы водит на мелководье в зарослях лотосов, там где гнездятся лебеди, цапли и пеликаны. Наёмный вятич Ярослав по прозвищу Ярый  узнал в выброшенной на берег златокосой русалке свою увезённую в рабство сестру Неждану. И вдвоём с ещё двумя латниками в подпитии устроил на невольничьем рынке дебош. Повыпускал из клетей предназначенных на продажу рабов обоего пола-и пошёл с ними на дворец кагана. Пришлось вмешаться в дело  мусульманским всадникам-арсиям...

О, если бы мог Иосиф схватить за хвост змею дороги, чтобы она превратилась во всеповелевающий посох Моисея, взмахнув которым он мог бы разогнать полчища выползших из болот жаб,мух и саранчи- ругов, печенегов, вятичей?!

 И где теперь бек? Бросив последний взгляд на его дворец, Иосиф видел, как ,сокрушающая  всё на своём пути,беснующаяся вместе со штурмующим войском чернь, вопила "На пику бека!На пику!" И над водоворотом опьянённой погромом толпы поднялась насаженная на копьё пучеглазая голова в шлеме с развевающимся по ветру бунчуком.Но вряд ли это был -бек! Какой-нибудь из его двойников, евнухов скорее всего.В этом каган был уверен. А самого бека вместе с его верными людьми, поди, уносит теперь по морю на паруснике попутный ветер. И держат они путь куда-нибудь в Багдад. Да и Он, Иосиф, мог бы уйти через Дарьяльское ущёлье, а -там даже в простом рубище , с посохом странника в руке- отправиться в земли обетованные, чтобы припасть к священным камням. А то- воспользоваться приглашениями кордовского соплеменника, с коим вёл он годами оживлённую переписку,- и удалиться в Иберию.

Натянув поводья,Иосиф поднял руку, давая знак -остановиться. Надо было дать передохнуть взмыленным лошадям. Место было подходящее и знакомое.Они с Эстер  здесь не раз останавливались по пути в Семендер. Дорога в этом месте спускалась по склону бурного ручья к морю. Словно расставленные рукой  великана плоские камни образовывали круг , издавна используемый в качестве языческого капища.Плоский валун -алтарь. Образующие круг плоские "скамьи". "Стол" для трапезы. Тут во время объезда владений бывало, спешившись, и трапезичали каган с царицей и дружиной. Один из вертикально установленных камней  представлял собою -балбал- памятный обелиск, какой устанавливали на курганах ханов-степняков. Плосколикий витязь чему-то улыбался. В правой руке он держал кубок. В левой-кинжал, напомнивший кагану о  волхве-хранителе церемоний. Да и сам этот каменный идол своими глазами - щелочками и закрученными вверх усами чем-то походил на зарезанного им Каракула. Неприятный холодок пробежал меж лопаток Иосифа, когда он увидел не замечаемого им прежде. Истукан был подпоясан тем самым, выбитым в камне, так и не найденным каганом шнурком-удавкой.