К фортепиано матово-коричневого цвета подвели низкорослую, угловатую, слепую девочку лет двенадцати. Мышцы ее лица были недоразвиты, верхние резцы, наклонно, выпирали вперед, оттопыривая губу.
– Проотрузия, – полушепотом сообщил мне стоящий рядом мужчина в сером костюме и белой сорочке.
Я кивнул в ответ – понятно, и спросил:
– Наследственность?
– Да. Ей шестнадцать лет, – недоразвита. Родители сразу отказались, хотя, полагаю, отец ее даже не видел, – какой-нибудь бонвиван “поколения Миллениума”.
– Скорее всего болван общечеловеческого масштаба, – процедил я, – терпеть не могу тех, кто отказываются от своих детей. Хорошо, что не поедают еще, как кролики и хомяки.
– Многие врачи или сторонники социального дарвинизма и евгеники, мещане, обыватели, возразят вам, – заметил мой собеседник.
– “Заставьте самого беспристрастного судью разбирать свое собственное дело, и посмотрите, как он начнет толковать законы!”, – процитировал я Бомарше и добавил, – бывают исключения: некоторое время назад органы опеки должны были забрать пятилетнюю девочку, с хромосомной болезнью, у ее отца. Так он, с ребенком, пришел ночью к учреждению, в одиночку устроил целую манифестацию, просил, умолял, требовал, настаивал – не отбирайте ребенка. Собрался народ, журналисты. Праздно шатающаяся молодежь, внезапно, преобразилась: принесли плед, воду. Я наблюдал, как один из полицейских, находящихся рядом со скамейкой, на которой расположился несчастный, опустил голову, а другой, помоложе, старался отвести взгляд. Редкий случай - смущенные люди в форме… .
Старый советский инструмент, к моему изумлению, оказался настроен.
– Хочет поступать в консерваторию, – покачал головой мой собеседник, – и это притом что у нее проблемы со слухом. Скоро выпускной вечер. Так вот, она всех спрашивает: “А папа придет? А мой брат, к тому времени, вернется со службы?”
– А вы?
– А что мы? Она себе придумала другую вселенную, живет в ней. Отец, брат. Но о матери она не говорит, обратите внимание. Мы не знаем… Нет у нее ни отца, ни брата. Брекеты, элайнеры, операция – вот что ей сейчас нужно. Знаете, как тяжело этим детям, когда они попадают в настоящий мир? Ведь его спасет красота. А некрасивость убьет, так получается? К тому же, слепые, как говорят, недоверчивы. И это понятно.
– Вся надежда на человечность, – ответил я, – этого ребенка тоже рожала женщина. И отец у нее есть - Творец. Кто-то может позволить себе несколько пересадок сердца. Жизнь таких людей ничем не значимее жизни этой девочки. Надо обратиться к благотворительным организациям, фондам. Найти приемных родителей, но тут нужна осторожность и полноценная проверка. Девочке нужна любовь и забота, действия, а не рассуждения.
В новелле Ги де Мопассана, “Папа Симона”, кузнец Филипп Реми жалеет маленького Симона-безотцовщину, намеревавшегося утопиться из-за издевательств одноклассников (буллинг!), а потом решает жениться на его матери, Бланшотте.
Малыш Симон был здоровым, хоть и закомплексованным, мальчиком, даже осмелился дать сдачи своим обидчикам.
Написал бы Мопассан новеллу о слепой девочке, с нарушением слуха и проотрузией?
Вспомните о ней, когда будете заламывать руки из-за того, что дают сбой ваши приложения для заказа такси, еды или товаров. Вспомните о ней, когда застрянете в многочасовой пробке или окажетесь в стрессовой ситуации, вызванной тем, что ваш домашний питомец ободрал шкаф на кухне. Вспомните о ней, когда станете суетиться в нотариальной конторе, в предвкушении получения выгодного наследства. Вспомните о ней, когда обнимете своих детей. Если у вас есть время – на детей и на мысли.