Февраль пришел неслышно, на кошачьих мягких лапах, кутаясь в голубой плащ.
Чистый свежий снег переливается серебром, кроваво-красные ягоды поздней калины в засахаренных ветках пылают неожиданно ярко, смотрятся резко и странно в мягкой февральской акварели.
А небо уже стало выше, просторнее, светлее. Вот она, неподражаемая февральская лазурь - нежная, лучистая, она выпивает душу до дна, дарит ощущение удивительной радости и торжествующего света.
В холодном воздухе неуловимо и тонко звучит уже предчувствие близкой весны, она еще далеко, ее еще не видно, а весеннее ожидание уже окрасило февраль какой-то новой краской.
Февральские сумерки похожи на голубой кисель. Он плотнеет, разбухает, становится все гуще, и вот уже очертания черных ветвей расплываются, становятся пастельно-нежным ореолом на фоне лавандового неба, и белые цветы снежинок задумчиво и беззвучно парят в воздухе. Синие тени на снегу размазываются, погружаются в сиреневый сумрак.
Тишина. Ни одна ветка не шелохнется, не осыплется снежной пудрой.
Февраль замер, застыл, прислушиваясь чутко.
Зима разлила холод, как молоко по кувшинам, взбила снежную сметану, все заботливо хранится в ее хозяйских закромах. Достаточно еще снежного пуха в ее перине, которую она так любит встряхивать, рассыпая кругом белые хлопья, и крепок еще лед на уснувшем пруду. Его присыпал хрустящий снежок с синим ароматом холода.
Зима еще в силе...