– Удивляюсь, когда смотрю такие ролики. Откуда они знают, что нужно делать. У них же и мозгов нет. Так, горошина одна. Это же обыкновенные черепахи, которые пережили мамонтов и динозавров и ни капельки не изменились с тех пор. Они не э-во-лю-ци-ро-ва-ли.
– Эволюционировали.
– Ну, допустим. Смысл-то от этого не меняется. Смотри. Вот глупая черепаха непонятно как оказалась пузом кверху. Она даже на помощь позвать не может – у нее голоса нет. Вот ты слышала, чтоб черепахи кричали?
– Ага! Только не слышала, а видела. У нас же жила черепаха. Она каждую весну кричала. Даже смотреть было страшно. Почти наполовину вылезет из панциря, встанет передними лапами на цыпочки, вытянет голову и пасть разевает. Она точно кричит, только молча.
– Неважно. Я про другую черепаху, которая перевернулась. У нее срабатывает инстинкт самосохранения. Она барахтается. Лежит и лапками перебирает. У них всё на инстинктах. Размножаются, а детей своих даже не высиживают, как курицы.
– Куры.
– Да ну тебя. Речь ведь совсем не об этом. Но другие черепахи, у которых мозг тоже не больше горошины, поднырнули и перевернули ту первую, которая загнулась бы без помощи. Ну вот как?! Говорят, от них даже куры произошли. А они ведь дуры дурами —куры эти. Кроме как кудахтать и яйца нести ничего не умеют. Правда иногда детей своих высиживают… И то потому, наверное, что э-во-лю-ци-ровали.
— Не знаю. Может и инстинкты. Но мне дед рассказывал, что однажды на проселочной дороге увидел, как машина сбила телёнка. Насмерть!
— Ой, ужас какой! И уехала?
— Да, но это неважно. Потому что к мертвому теленку подбежали его мать, то есть, корова и тёлочка, наверное, старшая сестра. Они мордами или ещё как-то поставили его на ноги и поволокли, подпирая с обеих сторон. А за ними тянулись две дорожки: кровавый след и, как дедушка сказал, «след непросыхающего материнского горя».
— Ну а машину — ту, которая теленка сбила, — нашли?