Сегодня, сидя на балконе с ноутбуком, пописывая статью в журнал и попивая кофе, я рассеянным взглядом скользила по улице, на которой не происходило ничего интересного. Ополоумевшие от жары люди, стремились в парк; мамы с колясками пытались укрыться в тени деревьев; влюбленные пары прятались в тень веранд кафе. Вдруг прямо под моим балконом остановилось такси, из которого вывалились празднующие окончание школы выпускники, один из которых, видимо, не рассчитал свои силы. Друзья вытащили его из машины, и он упал прямо на асфальт, не в силах подняться. Я бросила работу и стала смотреть, как поведут себя товарищи бедолаги. Один из них попытался поднять упавшего, но быстро передумал, и направился в сторону проезжей части. Трое других растерянно стояли возле упавшего бойца, не зная, что им делать.
– Ребята, не смейте уходить, поднимайте, ведите его домой. Своих не бросают! – кричала с балкона я, и сама уже была готова выскочить на улицу. Ребята каким-то образом привели друга в более или менее вертикальное состояние, и потащили домой.
И тут меня пронзил глубочайший стыд.
…Лет семь назад я открывала филиал одной консалтинговой конторы. Мне предстояло создать бизнес с нуля, начиная от подбора помещения, его ремонта, найма персонала, и заканчивая обучением сотрудников. В качестве помощницы я пригласила даму, которая работала у меня на другом проекте, и проявила себя неплохо. Звали ее, допустим, Аня. Она очень старалась, но никак не могла справиться с обучением. Хотя во всем остальном очень мне помогала – открывала офис по утрам, ксерила бесконечные учебные материалы, подбадривала персонал, следила за дисциплиной. В общем, она была молодец, и, оставив ее учиться со второй группой, я все же перевела ее в штат. Тут Аню понесло. Она возомнила себя начальником, намекая на дружеские отношения со мной, устроила дедовщину. Менеджеры не понимали ее роли, и на всякий случай, заискивали перед ней, от чего она расцветала, как майская роза. Глядя на происходящее, я отчетливо осознавала, что ни при каких условиях ее нельзя выделять из общей массы, иначе это будет работа трех месяцев, помноженная на ноль – она превратит в террариум слаженный коллектив. Аня по-прежнему приходила раньше всех в офис, отмечала опоздавших, и прибегала ко мне в кабинет, чтобы поделиться сплетнями, чего я всеми силами пыталась избежать.
Дома Аню ждал деспотичный муж, и всю накопившуюся агрессию она несла в офис, чтобы слить ее на ни в чем неповинных ребят. С каждым днем я все больше осознавала свою ошибку, что взяла Аню на работу. Она путала берега, и примерив на себя образ начальника, уже не могла остановиться, хотя никаким начальником она вовсе не была.
Главный офис отмечал новогодний корпоратив, и пригласил нашу фирму на празднование в фешенебельный московский клуб. С утра Ана вынимала мне мозг по поводу, что надеть, как накраситься, как следить за персоналом, и к шести часам вечера я превратилась в мегеру, которая при виде Ани начинала звереть. Мы приехали в клуб, где собралась вся элита консалтингового бизнеса нашей отрасли. Аню я отсадила подальше от себя, и между делом старалась вести ненавязчивые переговоры с руководителями компании, звездами и депутатами, которыми украсили новогоднее меню. Я не учла одного – у Ани были сложные отношения с алкоголем…
Когда Аня всеми правдами и неправдами пробралась за мой стол, когда я собралась уезжать, я увидела, что она была непотребно, феерически пьяна, а именно – пила изо всех бокалов на столе без разбора, тянула скатерть на себя, с результате чего официанты считали бесчисленно разбитые тарелки и бокалы, устраивала дискуссии со всеми, кто не успел от нее убежать. Потерявшая координацию Аня, неслась то влево, то вправо, сметая изыски сервировки столов, требовала коньяк, которого не было в меню и много, много всего…
И я малодушно спихнула Аню на менеджеров, взяв с них обещание, что они выведут и посадят ее в такси, деньги на которое я дала, и уехала домой. То есть, откупившись деньгами, я попробовала заткнуть свою совесть. Через час мне позвонила девочка и спросила ее адрес, которого я не знала. Потом в течение двух часов, пока Аня отбивалась от добродетелей, дралась и теряла предметы одежды, мы все же выяснили адрес, и девчонки посадили ее в такси, где возле дома ее должен был ждать ее деспотичный муж. Но то ли подъезд к дому оказался слишком сложным, то ли Ане захотелось покататься по ночной Москве, но ждал он ее на морозе более часа. Конечно, я не должна была бросать ее на девочек; конечно, я должна была побороть стыд и отправить ее домой сама; конечно, наверное, мне следовало ее отвезти домой лично. Но я этого не сделала, потому что: была в бешенстве, что она подставила меня перед руководством, потому что совершенно не умею общаться с пьяными, и просто побоялась ее непредсказуемой реакции. Аня не вышла на работу в следующие дни, а потом написала заявление об уходе.
Сегодня, сосредоточенно глядя на то, как ребята чуть не бросили лежащего на асфальте парня, я испытала жгучий стыд, вспоминая эту историю. Я понимала, что, крича им с балкона, я кричу самой себе. Аня, прости меня, пожалуйста, если сможешь. Нельзя бросать своих, даже если они вызывают у тебя чувство бешенства и брезгливости. Нельзя никогда и при каких условиях. Прости…