ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+
ПЕРВАЯ КАПЛЯ (ПОКА НЕ) НИРВАННОГО НАСЛАЖДЕНИЯ
* Окончание озорного «репортажа из одной очень горячей точки»,
предназначенного для читателя, обладающего чувством юмора
и достаточным терпением для восприятия намеренно витиеватого текста.
* * *
И вот оно – свершилось, наконец-то!!!
Вот она, родимая и вожделенная, первозданная в своей кристальной чистоте биожидкость уже показалась из отверстия мочеиспускательного... – фу-у, ну до чего же некрасиво звучит всё-таки!.. – эта самая кристальная жидкость робко выступила из устья уретры и тут же оформилась на изнывающей от желания, зеркально глянцевой от перенапряжённого нетерпения головке МПЧ(х) в виде самой первой, абсолютно прозрачной Капельки, которая в самом первом (обязательно – только в самом первом!) лучике утреннего солнца (ну, а как же без него, родимого, и без столь приятной свежей его зоревой красивости!) восхитительно кокетливо засверкала хоть и разноцветными, но всё равно кристально чистыми лучами...
Ах, затаите-ка все дыхание в этот восхитительный момент! Как там у классиков говорится: замри, мгновенье, ты прекрасно!
И бывшая первоначально совсем маленькой, просто крошечной, она неуверенно затрепетала на губках уретры Головки. Но тут же получше наполнилась пришедшим снизу изнутри пополнением и сразу же краше оформилась, как бы расцвела, интенсивно запереливалась, ярко заиграла всеми цветами солнечного спектра... м-м-м... Нет, здесь лучше пусть прозвучит красивее: Первая Капелька кристально заиграла всеми цветами радуги всё в том же первом, а, может быть, и в ином каком уже лучике солнца. При этом она продолжала потихоньку всё расти и всё сильнее завораживать, она так и манила к себе взгляды всей своей первозданной чистотой и прозрачностью...
Как ночной порой несчастный мотылёк попадает в освещённый яркой лампой круг света, так и бедная наша, совершенно зачарованная открывшейся ей Красотой восхищённая Блондинка вдруг почувствовала, что вследствие неотвратимо засасывающей буквально внутрь себя и окутавшей всю её магией своей первозданной чистоты, она, будто эта самая Первая Капелька, нет, уже полновесная Первая Капля, совершенно неизбежно начинает становиться чем-то точно таким же прозрачным и чистым, как эта вожделенная кристальная красавица... что будто бы она уже сливается с ней... что уже будто бы растворяется и исчезает в магической её прозрачности – и всё это чудо происходит от одного только вида такого непревзойдённого великолепия...
* * *
Естественно, Блондинка немедленно прекратила свою игру-возню с королевской Мантией, чем она довольно длительно и увлечённо была занята назло нервической её прислуге, этой самой придворной фрейлине Уздовой. И застыла онемело... и лежала теперь, вмиг поверженная открывшимся ей великолепием, безоговорочно распростёртая этой первозданной магией, лежала с полуоткрытым ртом, замерев от счастья и восхищения от лицезрения столь Великого Действа Зарождения и Превращения Красоты...
А Капелька между тем уже вполне по-деловому оформилась. Она приняла идеально округлую форму и, властно опираясь на беспрекословные губки сомой королевы Головкиной, теперь довольно высоко возвышалась над ней, единым неуловимым мановением вмиг превратившись в самый драгоценный бриллиант, какой только может быть в королевской короне!
Идеально гладкая поверхность Первой Капли была безупречно глянцевой и почему-то показалась... какой-то упругой, что ли. Не прикоснуться к такому чуду, не потрогать его осторожно было невозможно! И Блондинка трепетно и легонько, можно сказать, невесомо прикоснулась к ней...
С неподдельным вожделением наблюдала она, как царственная Первая Капля мгновенно пристала к нежной коже его пальца: показалось, будто красавица эта впилась в неё мёртвой хваткой, отчего первым побуждением Блондинки стало тут же отдёрнуть руку, настолько стремительным и каким-то хищным показалось ей это действие Первой Капли.
Но нет! Блондинка всего лишь привычно захотела снять с королевы Головкиной это совершенно прозрачное в своей чистоте чудо, чтобы тут же поднести его ближе к глазам и получше полюбоваться им в лучах утреннего солнца. И... и в очередной раз не смогла сделать этого! Да потому что эта самая упругая Первая Капля стала... изо всех сил растягиваться! Просто неимоверно сильно стала растягиваться – вытянулась буквально в нитку!
С одной стороны Первая Капля судорожно цеплялась за родимую свою королеву Головкину, а с другой стороны она уже не желала, вернее, попросту не могла расставаться с пальцем гостьи, оказавшейся столь заинтересованной в ней и столь сильно заинтересовавшей её саму.
Блондинка продолжала осторожно отнимать палец от королевы Головкиной, а Первая Капля вытягивалась всё сильнее и сильнее, превращаясь посредине уже в совершенно тонкую нить – всё такую же прозрачно-хрустальную, переливчато сверкающую радужными искорками...
Но вот пролетели ещё несколько мгновений судорожных усилий Первой Капли как можно дольше продержаться... И все её старания оказались напрасными! Тончайшая нить разорвалась, наконец, и Первая Капля тут же поджалась к пальцу: всё же она почти вся целиком покинула внезапно предавшую её королеву Головкину. При этом Первая Капля стала всего лишь чуть-чуть меньше, но от этого она отнюдь не потеряла первозданной своей чистоты, красоты и магической привлекательности.
Блондинка чуть отвела палец, желая выставить Первую Каплю в самом выгодном солнечном свете. И снова эта Красавица заблестела теми самыми идеально чистыми хрустальными лучами, какими сверкают разве что бриллианты самой чистой воды при самой филигранной обработке!
Более того, в приближении к глазам Блондинки округлая Первая Капля смогла совершенно независимо от неё выполнять функции увеличительной линзы. И настолько успешно у неё это получалось, что удивлённая Блондинка с интересом стала рассматривать проступавшие через неё в укрупнённом виде свои папиллярные линии.
Брюнет тоже вмиг заинтересовался интересом Блондинки и присунулся к ней как можно ближе, после чего тоже вдосталь полюбовался этими затейливыми линиями, с самого рождения обозначившиеся и присутствующие на кончике пальца её Любимой – любимого пальчика его любимой девушки, и он чмокнул Блондинку в эротичное местно на её шейке под ушком. Ласковыми движениями головы та отозвалась благодарным поглаживанием щекой плеча своего Любимого. Своего Единственного...
И тут Блондинка совершила самое настоящее кощунство против первозданной Красоты! Она не выдержала великолепного искушения и... и лизнула Первую Каплю! Видимо, вследствие избыточного восторга так обычно поступают наши самые верные и с пещерных времён не однажды проверенные четвероногие друзья: они верноподданически лижутся. Но ведь Блондинка - она же человек, пусть и женского рода! Она же ведь человек разумно мыслящий! Ну, и зачем было ей так варварски неразумно посягать на эту Красоту, которая в один миг исчезла в первобытной её пещере, как будто и не бывало вообще никогда её сияния в утреннем ярко солнечном свете! Как будто это не сама Первая Капля только что так красиво сверкала тут для всех и так кристально переливалась...
Но нет: на языке Блондинки, как на беспощадной хрестоматийной Голгофе, Первая Капля Прекама вмиг была растерзана – растворена на миллионы молекул, поскольку на неё тьмой тьмущей накинулись языковые белки-реципиенты, в немереном количестве выскочившие из-за несметного множества розоватых башенок в виде неких плосковерхих сосочков, усердно и изобильно усеявших верхнюю поверхность языка.
Действиями армады белков-реципиентов с башенок-сосочков уверенно руководили неподкупные охранники – псы-рыцари из тайного ордена Вкусовых Рецепторов, подчинявшихся только всемогущему и неведомо где для них скрытому Центру Управления Вкусовыми Ощущениями.
И совсем нечего удивляться, что на языковом рецепшине Блондинки одни только псы-рыцари служат! Это в привычной для нас гостинице на рецепшине всякие там крашеные фифочки могут воображать своим высоким положением... груди, как бы пОходя при этом, но всякий раз слегка намеренно подчеркивая это свой превосходство как бы небрежными движениями рук и выставляя его (преимущество, а вернее – её, грудь) напоказ чуть ли не на всю стойку рецепшина, между прочим предназначенную исключительно для рук посетителей.
Или же ещё одно гостиничное сравнение: как иные надутые индюки с галстуками-бабочками неслышно (это от сочетания слов – не желаю слышать) за этой самой стойкой рецепшина стоят подчёркнуто вежливо, но грозно и неприступно, когда, как всем известно, в гостинице «мест нет!».
Эти индюки безгрудые, но с галстуком, тоже воображают и не меньше. Потому что взятки с потенциального клиента обычно достаточно круглы и гладки, ведь у них для простаков вечно «свободных мест нет!», даже если этих самых мест в той самой гостинице полным полна очень даже немаленькая коробушка.
Настойчивый в своей глупости постоялец впоследствии и сам в этом прекрасно убедится и улыбнётся – это в лучшем для себя случае, или втихаря повозмущается – это в худшем, но опять же только для себя случае: а чего взятку на рецепшине давал? А громко возмущаться перед неслышно (вы помните, от какого сочетания слов происходит их неслышность) стоящими галстуками-бабочками или высокими грудями – это совершенно бесполезное занятие, которое лишь нервам своим дороже обходится.
Но на то он и есть, этот самый рецепшн – барьер, так сказать, который обязательно нужно преодолевать.
Так вот и во рту Блондинки: захватив и немедленно растерзав самую Первую Капельку Прекама, языковые псы-рыцари по самому наисрочному нерву немедленно отправили первую депешу-молнию в Центр Управления Наслаждениями Блондинки о внезапном прибытии нового и весьма оригинального Вкуса – но это только на сегодня нового и оригинального, потому что никакой принципиальной новизны и оригинальности в этой депеше ЦУНом не было установлено. Но вслед за первой спешной молнией по этому же самому наисрочному нерву в ЦУН побежала радостная волна новых сообщений от других восхищённых псов-рыцепторов о том, до чего же небывалое чудо первозданное довелось им отведать сегодня.
В Центре Управления Наслаждениями немедленно было организовано срочное совещание, результатом которого стало вынесение вердикта:
- Ммм... Вкусная... – сказала Блондинка, причмокивая для верности губами. – Не пойму только... что она мне напоминает...
- Да сперму, что же ещё! – неучтиво гоготнул Брюнет.
- Э-э, не говори так, милый!.. Нет, там – другое, а тут... тут тоже что-то другое... – даже не обиделась на грубую пошлость Блондинка, поглощённая вкусовым анализом. – Тут сложное что-то...
- Ну, так ещё разок попробуй. Глянь, там вторая капля нарисовалась.
- Ооо, и правда! – обрадовалась Блондинка.
Теперь уже без никаких разглядываний и церемоний она немедленно сняла Вторую Каплю Прекама с застывшей в ожидании продления утреннего этикета и пока что совершенно недоуменно покачивающейся королевы Головкиной. Всем своим видом эта слегка обиженная дама как бы говорила: «Э-э! А удовольствие моё вы куда это подевали?!». А Блондинка следом за первой отправила в её рот. Вторую Каплю отправила, конечно, не всю же королеву Головкину: до неё черёд не дошёл пока.
- А-а, поняла чем! Она миндалем у тебя отдаёт! – осчастливила себя открытием Блондинка.
- Да?.. А, ну да, – тут же веско утвердил её в правильности аналитического открытия Брюнет. – Ведь вчера вечером я хорошенько угостился тобою же купленными конфетами "Миндаль Иванович" в шоколаде.
- А-а, точно! Я их тоже ела. Впервые, заметь. Очень вкусные. Я читала, что сперма приобретает вкус использованных накануне продуктов. Значит, и моя смазка имеет такой же вкус?
- Ну, у меня это не сперма, во-первых, а только прекам пока что. А, во-вторых, я этого пока не знаю, – веско ответил Брюнет и тут же твёрдо, но с ласково-зазывной улыбкой заверил Любимую: – Но я обязательно... узнаю это... и расскажу тебе... потом.
После столь эротично торжественной клятвы влюблённые немедленно расхохотались и расцеловались. После чего Блондинка снова удобно расположила свою голову теперь уже не на груди, а на животе Любимого – это чтобы ближе и лучше рассматривать место продолжения утренних интимных событий.
И вскоре Блондинка снова начала испытывать блаженство от того, что во время официальной церемонии интимных переговоров она несколько по-иному принялась оправлять на королеве Головкиной её мантию, а та (не мантия, конечно, а королева Головкина) всё капризничала и нервически подёргивала своими плечиками, которые с самого рождения были сложены у неё в очень удивительной форме – как бы в виде диадемы. И теперь раздосадованная возобновлением раздражения королева уже просто отшвыривала ненавистную мантию, да чем подальше: как же она достала её, из конца в конец!
А нега так и разливалась по телу Блондинки, равно как и в ещё большей мере по телу её Любимого! И со временем (о, ведь наш опыт – сын ошибок трудных!) Блондинка внедрила собою же изобретённое рацпредложение, как такие дела назывались ранее, или же ноу-хау, как об этом говорят в наши дни. Она стала губами прикасаться к королеве, к её великолепию Головкиной, чтобы языком прямо с неё снимать очередные выступившие капли будто рафинированной, но нисколько не подверженной этому процессу «смазки». И счастливо улыбалась тому, что от ласковых её лабиа-пуляций* у его Любимого снова начало отмечаться явное нарастание волнения и возбуждения его верного и столь солидно весомого МПХ.
* Автор не знает, существует ли такой термин по аналогии с манипуляцией (управление руками), как «ЛАБИАПУЛЯЦИЯ» – то есть, имеются в виду контактные перемещения или иные действия, осуществляемые губами (лабиа). И в тех случаях, когда при выполнении одних и тех же действий губы заменяют руки, то вполне уместно можно говорить именно о лабиапуляциях. Думаю, что одним из видов лабиапуляции является поцелуй вульгарный**.
** О, не подумайте здесь ничего такого! Вульгарный – это от латинского слова «вульгарис», что означает – весьма распространённый, обыкновенный.
И после этого небольшого, но достаточно дискуссионного филологического авторского отступления, давайте всё же вернёмся на арену наших основных действий и интимных событий.
Поскольку голова Блондинки сместилась значительно ниже по телу Брюнета, теперь её Любимый мог позволить себе высоко и полно вздымать грудь и шумно дышать. Что он и делал – сдерживая себя от неизбежной катастрофы Оргазма, судорожно работал всей свой большой грудью, как кузнечными мехами. Но покоящуюся на животе голову Блондинки он больше не беспокоил, не футболил ею, поскольку игру кубиками собственного пресса он давно и очень хорошо освоил. И сейчас был не тот момент, когда ими можно было бы воображать и красоваться. Поэтому Брюнет нежно оберегал покой головы своей Любимой, несмотря ни на какое своё внутреннее девяти- или сколько то там балльное волнение.
А что касается Блондинки, то она давно уже и вовсю любовалась королевой Головкиной любимого своего гвардейца Рыжикова. И та так и сияла глянцевой кожей в лучах утреннего солнца!..
Извините автора, но в этой ситуации никак не обойтись без солнечных лучей, хоть убейте! Тем более, если они столь очевидно присутствовали на арене интимных событий. Кроме того, таким ярким, солнечным образом Блондинке всегда ведь можно намного красивее доставить удовольствие себе самой и своему Любимому, чем попыхтеть где-то там у него внизу, да как-нибудь впопыхах, а то и вообще в каких-нибудь потёмках – такое ведь у них тоже бывало, и это – не интересно, поверьте.
Так что лихой гвардеец наш Рыжиков в нежной и умелой руке Блондинки снова уже вовсю дуэтом со своим хозяином пел от удовольствия. Пел и на глазах крепчал, сам собой гордился и от этого ещё сильнее кровью наполнялся, распрямлялся вдоль и раздувался от важности. Вследствие этого усердия его королева Головкина даже слегка наклонилась как бы в книксене и будто нацелилась своим единственным глазиком прямо вперёд, а не вверх, тем самым напоминая своим видом голову кобры, приготовившейся к смертельно опасному броску.
Весь капюшон своей мантии теперь эта Королева-змея налила вообще уже до тёмно-лиловой алости. Да и сама Королева обильно прилившейся к её личику кровью налилась до багряного посинения. Кожа на ней натянулась до такого глянцевого блеска, что казалось – ещё немного, и она лопнет от распиравшего её изнутри напряжения из-за чрезмерного желания... желания чего?.. ладно, об этом позднее...
А третий глаз Брюнета, он же – ротик королевы Головкиной и он же – банальное устье уретры, весь будто заплыл из-за обильной «смазки» и теперь нервически, будто во внезапном тике, пульсировал своими налитыми губками, которые снова появились там и заметно выросли, даже сильно набрякли, будто щедро накачанные силиконом. И эти губки так сладостно манили!.. С ними так сильно хотелось слиться в страстном поцелуе!..
Сам себя распалившая желанием Блондинка не выдержала и стала приближать свои губы к губкам королевы Головкиной... Вот они уже чуть ли не в миллиметре друг от друга... вот между ними уже готово произойти слияние... вот...
Как вдруг!..
И вдруг из этого коварного, только что выглядевшего так заманчиво своими силиконовыми губками устья уретры хлынула настоящая Ниагара! Бешенным белым водопадом вмиг расплескалась её пена по всем тридцати двум (пока в полном комплекте наличествующим в силу молодости лет) зубам Блондинки. А разлетевшимися во все стороны мелкими и не очень капельками беспощадная Ниагара обильно оросила оторопевшие от неожиданности губы вместе с кончиком носа и подбородком девушки.
От великого удивления по причине абсолютной внезапности и явной коварности, к тому же столь бурной этой атаки, Блондинка широко открыла рот, отчего немедленно вылетевшая вторая струя Ниагары хлестанула её прямо по гландам. А третья лишь мгновением позднее вылетевшая струя вообще залетела прямо в глотку – и глубоко так залетела! Очень-очень глубоко, до гортани и пищевода. Хорошо хоть, что не в дыхательное горло попала!
Но, как вы это знаете, наверное, в момент великого изумления у нас перехватывает дыхание, потому что специально устроенный клапан гортани вмиг предупредительно захлопывается: это безусловный рефлекс не только человека. Вот и на этот раз внезапное происшествие обошлось относительно благополучно для принимающей стороны. А иначе Блондинка наша немедленно закашлялась бы в самый неподходящий момент, когда действовать нужно как раз наоборот – не мешкая и быстро, чтобы не уронить ни одной Ниагарской капли.
Но, благополучно избежав такого конфуза, легче себя Блондинка не почувствовала. Наоборот, в тот же миг почувствовала сильное нажатие руки Любимого на свою голову. Аот и хапнула приключение на свою голову! Ведь нет-нет – это было вовсе не нажатие! Это было мгновенное и жёсткое, даже жестокое втискивание, вдавливание, всовывание – как угодно называйте эти немилосердные действия Брюнета. Милого? Брюнета?!
Да потому что ему, уже изнемогавшему от столь длительной и невероятно мучительной пытки в ходе многократно повторяемых и успешно реализуемых попыток сдержать своими плечами невероятно огромную Ниагарскую плотину от прорыва, дальше стало просто невмочь терпеть невыносимое для него испытание. И он не смог удержать рвущееся наружу своё простонародно называемое семя, которое научно величаво именуется госпожой (царицей, королевой, императрицей) Спермой!
Эта, пока ещё неведомая для гвардейца Рыжикова и совершенно непреодолимая в такой позе для Блондинки сила Брюнета проявилась в области столь любимого им совершенно белобрысого затылка. И она (сила эта) стала резко вдавливать куда-то всё ещё широко раззявленный от изумления рот Блондинки.
Да не куда-то давила, а толкала прямо на королеву Головкину! От ужаса столкновения с развороченной и вовсю низвергающейся Ниагарской плотиной рот Блондинки раззявился ещё шире. И гвардейский наш гусар Рыжиков вместе с извергавшейся из него очередной ниагарской струёй влетел прямо в раскрытый рот.
Причём, тоже сразу очень, очень глубоко влетел – вплоть до глотки и до боли в подбородке Блондинки, который со всего маху столкнулся с лобковыми костями ошалело потерявшего контроль Брюнета. А рыжеватые волоски на его монашке-мошонке, скукожившейся вообще до мизерных размеров, тут же переплелись со светлыми волосами, ниспавшими с головы Блондинки, которыми она со всего маху враз окутала этот самый волосатый «орешек»!
В один миг произошла полная и фирменная оргазменная катастрофа Брюнета!
От новой напасти и сам гвардеец Рыжиков, и его великолепная королева Головкина синхронно ещё сильнее и чаще запульсировали где-то глубоко в горле Блондинки, в целой серии быстрых и судорожных попыток пытаясь куда-то ещё дальше прорваться. Во все стороны раздвигали и распихивали они тёмное и тесное своё «узилище» и не получали никакой возможности пропихнуться дальше. Назад-то можно было немного отойти для очередного внезапного штурма, а после отката и вперёд получалось несколько рвануться, насколько это было возможно. Но дальше продвинуться – никак: лобковые флеши мешали!
Видимо, поняв напрасную бесполезность своих яростных атак, к тому же – уже совершенно бесплодных, а к тому времени ещё и расплескавший всё своё Ниагарское волнение затих и почти сразу обмяк вконец ошалевший гвардеец Рыжиков. А следом по самим же собой проторённому пути стал пятиться назад, неохотно на волю выбираясь...
...И только теперь Блондинка смолаг, наконец-то, сделать глубокий и шумный вдох – причём, полной (потому что груди были достаточно полными) грудью!
С Брюнетом давно уже она в бассейне тренировалась надолго, насколько возможно дольше, задерживать дыхание. И научилась это делать. Очень полезно во время тренировок на воде выполнять это упражнение под водой для того, чтобы вот в такой, самый ответственный момент оргазменного торжества космических полётов в Нирвану его величества Семени доставлять своему партнёру наивысшее удовольствие и наслаждение.
Но Блондинка по-прежнему не глотала то, что раньше само в рот попало, а лишь собирала во рту семя, продолжавшееся сочиться из уретры. Но – ау! Вскоре и этот родник иссяк. Всё закончилось. Всё. А жаль...
Видимо, почувствовавший свою столь глубокую вину перед своей любимицей Блондинкой, славный наш гвардейский гренадёр Рыжиков давно уже отказался от своих агрессивных атак, а теперь и окончательно сдулся. Вскоре он вообще прилёг отдохнуть от усталости после ратных трудов своих, поскольку был измучен и опустошён до невозможности. А Блондинка, погладив и потрепав его легонько, удобно уложила изнеможённого труженика передового армейского дела в привычную для него ложбину паха и повернула теперь уже счастливое лицо к Брюнету. Прочитала ответное счастье в глазах своего Любимого и потянулась к нему с поцелуем.
Брюнет преотлично знал уже наперёд, как не однажды проверенное, какой такой подарок с утра приготовила ему Любимая. И с широкой улыбкой и нескрываемой радостью охватил её губы в сладострастном французском поцелуе. Вкус своего семени он давно уже и очень хорошо знал. Его семя, побывавшее во рту Блондинки, имело вкус... ну, да – и миндаля тоже, конечно.
Но на самом деле его величество Семя Брюнета имело вкус большой и светлой их Любви. Точно такой же, только кисловатый вкус имели и интимные выделения Блондинки: в этом оба счастливых и заботливых любовника убедились во второй серии их ежеутреннего любовного моциона.
Но утомлять внимание читателя описанием действий, развернувшихся во второй серии любовного сериала, я не буду. Более того, искренно удивлюсь, если кто-либо до сих пор дочитал столь витиевато подробное описание первого раунда интимных переговоров. Но если вы читаете эти строки, то только для вас я могу сказать вполне официально: вторая серия в исполнении двух любящих сердец тоже была прекрасной!
Отличие было только в том, что любимую свою госпожу Лисичкину нетерпеливый Брюнет сразу же принялся ласкать губами и языком, особое внимание уделяя её чудесному кли... ээ, капору. Время-то было уже поздноватое! И Брюнету, как, наверное, любому здоровому молодому мужику уже очень сильно хотелось поесть. Вот и сработал у оголодавшего бедняги рефлекс: хоть что-нибудь с утра, да в рот положить. Хотя в принципе (и Блондинкасмиренно знала об этом) её выделениями он брезговал: вот не мог даже при всё своём желании. А тут вдруг – впервые... Ну, что же: с утра у них новый Починок получился!
Так что в конце второй утренней любовной серии он тоже был счастлив в очередном французском поцелуе доказать Блондинке её догадку и правоту о вкусе своей Любимой – единственной во всём мире любимой девушки, той самой своей второй половинки, без которой весь мир не клеится и рушится, потому что наполовину существовать он не может и не желает. Потому что счастливый и гармоничный Мир не может быть половинчатым.
И естественным продолжением вкусового ритуала в верхах, в низах вновь воспрянувший духом гвардейский гусар и гренадёр Рыжиков с удовольствием в ходе короткого церемониального раскланивания молчаливым кивком поздоровался с милой своей сообщницей по рано-утреннему сговору и заговору госпожой Лисичкиной: «Ну, здравствуй, любимая!». После чего очень коротко приложился своими малюсенькими губками к её двойным гостеприимным губам, после чего вальяжно неторопливо проник во внутренние её покои, чувствуя, что его снова изрядно подпирает вторая Ниагара...
* * *
ПОСТСКРИПТУМ.
Этот рассказ является своего рода пробой пера. До этого автор не задумывался о тщательной детализации сопутствующих и очень важных «мелочей» при описании глубоких чувств и состояний, которые в реальной сексуальной жизни человека протекают в очень сжатые сроки, а то и за считанные мгновения. Но довольно пролонгированное словесное «ковыряние», например, в «третьем глазу» мужчины, расположенном вовсе не на его затылке, а на головке его члена, да вприкуску с долей юмора показалось забавным ходом.
В ходе «разворачивания» совершенно спонтанно рождающихся в голове событий, автор вскакивал иной раз и от души смеялся, например, то над крайней плотью пениса, вдруг обретшей качество королевской мантии (а почему бы и нет!), то над бойцовскими способностями кожи бёдер, то над приключениями злосчастных яичек-эмигрантов...
Опаньки!.. А вот последнее выражение у меня получилось двусмысленным. Ведь у людей-эмигрантов в тяжёлой прозе их жизни никакого смеха нет – и все мы об этом хорошо знаем. Так что давайте очень непростое личное пространство этих людей оставим в покое.
А рассказ этот породил идею создать небольшой цикл подробнейшего описания ещё некоторых мгновений, в течение которых свершается что-то очень значимое в жизни человека – то, что в один миг пролетает «от и до» во всём своём богатом многоцветии.
Миниатюру эту я планировал создать вдвое, а то и втрое меньшей по объёму. Но первый блин всегда получается комом. Поэтому я приношу глубокие извинения тем читателям, которых, возможно, невольно задел в лучших их чувствах: извиняюсь за излишне идеально вырисованные портреты двух влюблённых и чудесные их взаимоотношения. В жизни такого почти не бывает, наверное. Но ведь почти – это совсем ещё не означает, что таких отношений не бывает совершенно.
Все мы мечтаем об идеале и всегда стремимся к нему. Но встретиться со своим «айдолом» по жизни очень редко кому удаётся. Поэтому я не хочу завидовать и совсем не завидую людям, которые всё же нашли свою «вторую половинку мира». Я лишь от всего сердца желаю им счастья! Причём не на долгие годы, а такого, чтобы у них это случилось «однажды – и на всю жизнь».
А всем, разочарованным в поисках своего идеала, желаю никогда не опускать крылья. Иногда мечты свершаются в самый непредвиденный, порой даже в ничем не предсказуемый момент. К такому ходу сплетения нитей судьбы нужно быть готовым всегда – просто верить в то, что Ваше счастье обязательно БУДЕТ.
Будет, даже если вам доведётся испытать его в самый последний момент своего земного бытия, возможно, перед скорым уходом на вечный покой. И то даже ради одного этого светлого мига стоит всю жизнь верить и ждать, искать и жить надеждой.
Потому что есть только миг между тем и иным мирами.
И этот миг может стать бесконечным.
апрель 2019 – февраль 2023