Первое письмо он получил полгода назад. Ничем не примечательный конверт лежал в стопке утренней корреспонденции, приготовленной секретаршей для ежедневного ритуала. Петр Олегович Соколов сам вскрывал и читал все письма и потом давал распоряжения. Неважное сразу выбрасывал в урну. К хозяину крупного бизнеса часто обращались из разных фондов за помощью, просили денег, строительные материалы. Он помогал редко.
В этом конверте не было никакой просьбы. В нем лежал аккуратно сложенный детский рисунок, выполненный простым карандашом. Он смял листок и уже хотел выбросить, но что-то его остановило. На белом листе бумаги были нарисованы два мальчика в школьной форме. Первый стоял у доски опустив голову, под ногами маленькая лужа – было понятно, что мальчик плачет. Его одноклассник старался загородить друга, скрестив руки на груди. Две маленькие красные точки выделялись на рисунке – октябрятские звездочки на школьных пиджачках младшеклассников. И подпись под рисунком: «Бедный Петушок».
Именно так дразнили ребята Петю Соколова.
Наверное в жизни бывает много совпадений, но нарисованное на этом выдранном из альбома листке, совпадением назвать было трудно. Петр Олегович всю жизнь помнил этот стыд, когда во втором классе он обмочился прям у доски под дружный хохот всего 2 «Б». И тогда один Андрей не смеялся, а просто встал рядом. И когда с последней пары раздался возглас: «Бедный Петушок», Андрей не раздумывая запустил в долговязого двоечника учительской линейкой и класс замолчал.
С тех пор Петя и Андрей не расставались.
Петр Олегович задумался. Неужели еще кто-то помнит этот случай? И что за шутка, а если не шутка, то что желал сказать автор рисунка?
Конечно служба безопасности нашла художника и сделать это было не трудно – обратный адрес был указан на конверте. Обыкновенная семья – мать и девятилетний сын – инвалид. Мальчик передвигался на коляске и увлекался рисованием. Ничего необычного: денег не требовали, пороги богачей не обивали. Жили скромно на зарплату библиотекаря и пособие на инвалида.
***
Через три месяца после первого послания пришло еще одно письмо. И так же только один черно-белый рисунок в конверте. Присутствующие в приемной, услышали дикий, буквально животный рык, раздавшийся из кабинета Петра Олеговича. Никто не посмел открыть дверь.
Всю жизнь он желал вырвать из груди булыжник, засевший намертво внутри. Не позволяющий дышать, жить, мечтать. И когда уже казалось, что камень покрылся жиром, когда чуть-чуть стало легче, когда память немного отпустила вожжи, перед глазами возник этот рисунок. Два солдата в рваной форме, кругом песок, камни – чужая земля. Пистолет в обессилившей руке одного и маленькое красное пятно на виске у другого... И вокруг смеющиеся моджахеды с автоматами.
Судьба не разлучала друзей. Петр был единственным сыном у родителей, Андрей рос в многодетной верующей семье. Иногда Петр обзывал друга сектантом, но тот не обижался.
— Дурак, ты, Петька, Бог есть и ты еще убедишься в этом.
— Ага, ведь если молитву не прочитать перед обедом, то и суп недосоленным будет.
Везде вместе, всегда вместе. Вот и когда пришло время служить, друзья попали в одну учебку, а оттуда в Афган. В плен тоже попали вместе. Молодые, необстрелянные, самоуверенные. Думали доброе дело сделают, воды принесут, но судьба распорядилась иначе...
Целый месяц их продержали в яме. Раз в сутки давали мутную бурду и кусок сухой лепешки, но не убивали. Андрей каждую ночь, глядя на чужие звезд, шептал молитвы. Когда уже не было сил, просто шевелил губами и крепко зажимал крестик в кулаке.
— Ну и где твой бог? Почему не помогает? Лестницу хотя бы дал.
— Наверное путь наш такой. Поможет обязательно. Ты верь.
В такие моменты Петр набрасывался на друга с кулаками, а потом они сидели обнявшись и плакали.
В один из дней их подняли наверх – приехал важный гость и их как зверьков повели на смотрины.
Перед ними стоял невысокий мужчина с длинной седой бородой. Окружающие еле заметно, но уважительно склоняли головы в его присутствии.
— Ну что, собаки, жить хотите? – на ломаном русском обратился к пленникам бородатый, — один из вас будет жить.
В этот момент он протянул пистолет Андрею и показал взглядом на второго пленника.
Парень облокотился на плечо друга и незаметно сунул свой крестик в ладонь Петра. Пистолет отбросил в сторону, встал на колени и заплывшими от гноя глазами, посмотрел на небо.
Дальше была очередь Петра...
Очнулся Петр уже в полевом госпитале. Как он туда попал, солдат не помнил. Память берегла парня. Возвращалась редкими краткими вспышками. Но она вернулась... вернулась позже.
А потом началась жизнь на гражданке. Год он просто пил и в пьяном угаре звал друга. Под действием алкоголя начинал плакать и просить прощения.
Ровно через год после возвращения, он пришел в дом Андрея. Навсегда он запомнил умоляющие глаза матери и сестер своего товарища. В них теплилась надежда. И он не решился.
Провожая до двери, отец Андрея обнял парня. Петр протянул ему крестик сына.
— Не надо, оставь. Тебе нужней. Я знаю сын ушел героем. Иначе не мог.
— Простите. Простите, если сможете...
С тех пор к алкоголю он больше не прикасался.
Новая жизнь. Лихие времена. Бандиты, разборки, стрелки. Смерть выкосила много людей из его бригады, но всегда проходила мимо Петра. Он искал свою пулю, не прятался от нее, но так и закончился этот период его жизни– без царапин и ран... физических ран. Братки звали его: «Заговоренный».
За что бы Петр Олегович не брался, за любое дело, все получалось. Даже в бизнесе. Кто-то это называл коммерческим счастьем, кто-то везением, но к своим пятидесяти пяти, он был одним из самых крупных бизнесменов в строительной отрасли своего региона
***
После второго письма, Соколов поехал к художнику. Его встретили без удивления.
— Тебя как зовут? – бизнесмен протянул коробку конфет и внимательно посмотрел на мальчика.
— Ваня, — мальчишка продолжал рисовать, — Вы по поводу рисунков?
— Да, Вань. Скажи, как... сюжеты для своих рисунков ты где берешь?
— А, Вы об этом? Так Вы не первый. Они приходят, и говорят что рисовать и я рисую.
— Кто, кто они? Я хочу с ними познакомиться.
— Не получится, даже мама их не видит. Они только мне показываются, а потом исчезают. Ну как дым. И просят, чтобы я письма отсылал, а если не отошлю, то мне плохо становится. Болеть начинаю.
— Понятно. Ну, что ж спасибо.
Позже, уже в машине, бизнесмен бросил начальнику службы безопасности: «Психически больной парень. Но все равно странно...»
***
Сегодня утром пришло третье письмо.
Петр Олегович долго не вскрывал конверт. Оттягивал момент. Потом попросил секретаршу принести сигарету и пепельницу, и когда та попыталась что-то сказать про «нельзя, сердце, врачи», он взглядом одернул ее.
В конверте лежал очередной рисунок – серый могильный холмик, венок и красная лента на нем с надписью «Другу»...