Песчаная буря в Кызылкуме
Отслужив срочную службу в рядах Советской армии, в июле 1958г. Николай вернулся в Бийск в отчий дом, но работать на сахарный завод, не пошел, где работал отец, два его брата, и он до армии. Отдохну неделю и стал искать работу, и устроился монтажником в УНР-480 треста “Стальмонтаж – 3”
В марте следующего года женился и вскоре уехал с женой к её матери, в город Лермонтов, там нигде не смог устроиться, тёща, видя такое дело, познакомила с нелегальным тестем Сергеем Ивановичем Ивановым. Он житель этого города, тоже не мог устроиться токарем. Видя такое обстоятельство, решил переехать в Нальчик, где строился новый завод «Цветметприбор», куда приняли; Иванова и Николая, а квартиры обещали только через 3-4 года. Жить вдали от семьи не хотелось, поскольку родился первенец. Немного поразмыслив, решили, ехать обратно в Бийск, где всё-таки можно было пожить у родителей, а как он и женой устроятся на работу, то можно снимать квартиру. Так и решили, тут тёща вспомнила, что не далеко от Бийска живет и работает старший сын Гоша. Вернувшись в Бийск его, приняли на старую работу «УНР-480». Списались с Гошей, после чего переехали к её брату в поселок Акташ Гороно-Алтайскую область. Приняли в Акташский ртутный рудник, работал фрезеровщиком, потом начальником цеха. В 1963г. кончилась руда - Кинаварь и Акташский ртутный рудник начали закрывать, Николай вернулся в Бийск, “Всё вернулось на круге свои”, хождение по предприятиям в надежде, что хоть где-то пообещают в течение 1-2лет квартиру.
На работу принимали многие предприятия, в том числе: «П/я28»; “АНИИХТ”; “Олеумный”; “Сибприбормаш”; “Полиэкс”, а квартиру обещали через три года. Жить и три года мучить пожилых родителей тремя внуками непоседами не хотелось. И, тут от старшего брата, Юрия получили письмо, в котором, писал, что с Бийска переехал в Киргизию, а затем перевёлся в строящийся совершенно новый город Навои, где через четыре месяцев получил квартиру; далее продолжил:
«Николай, Навои - только, что начал строится, здесь очень много предприятий, а твои профессии нарасхват, думаю, здесь быстро получишь квартиру».
После совета с женой и родителями, на четвёртый день получил расчёт, в тот же день поездом отправился в Узбекистан город Навои. Уезжать с Алтайского края ему ох как не хотелось, невзирая на то, что он не так долго жил в этом благодатном краю, он сросся с ним и сейчас сидя в вагоне поезда, с щемящим сердцем расставался с каждым деревом и кустиком, с каждым озерцом и бассейном. А какие на этой одаренной Богом земле, люди: встретив первый раз в жизни любого человека, поговоришь несколько минут и почувствуешь в нем брата, который готов сделать всё возможное и не возможное, и отдать всё, что у него есть, а при расставании, не отпускал, просил остаться, хотя бы на недельку. Сидя у окна в начинающей лысеть голове ни на минуту не покидала мысль.
«До чего же красивы ландшафты и сказочно незыблема, богата природа Алтая!» Лишь кое-где просматривалось вмешательство человеческих рук, которые постепенно превращая ее в антропогенное положительные участки, но надо отдать должное, есть лесные участки, где ещё не ступала не только нога человека, но и зверя. Лесники и старожилы такие места называют «дикими», а мы называем первозданными. Николаю всё это рассказывали местные жители, когда он впервые ступил ногой на эту благодатную азиатскую землю.
Проживая в Бийске, он по выходным дням ездил, изучал край и, настолько сильно полюбил, изумрудный Алтай, что теперь не представлял жизни в другой части России. Богатство и уникальность этого региона неповторима природой, что она словно магнитом притянула его к себе.
Только из-за - этого Николай поехал в Узбекистан. Сидя в вагоне у окна, с болью в сердце, прощался с обожаемой природой. А в памяти увозил: кусочек лазурного неба, в душе лучик ласкового солнца, во взоре сотню ночных бриллиантовых звёзд, и, ярко светящийся рожковый вечный скиталец месяц; заснеженную, остроконечную, красавицу Белуху, пологий Семинский перевал, густо заросший покровом вековыми кедровыми деревьями, а поодаль, теснилась благоухающая хвоей дремучая, тёмно-зелёная тайга. А в поймах близких реках, грезились, в разных позах, белёсые стройные невестушки - берёзки, в желто-зелёных облачениях, застывших на зеркальном подиуме. Вспоминая такие картины, он от счастья млел.
Николай ощущал огромное удовлетворение, когда видел, бархатисто-изумрудные луга и золотые колосящиеся хлебные поля. Не отрывал глаз, от пенящихся молочно-малахитовых рек и кристально чистых озёр с серебристым отливом. А сколько он водопадов видел в горах, один из них запомнился: лето жара дождя нет, спокойно стекающая вода с небольшого уступа, создавала водяное панно, блестевшее, словно зеркало и, в нём отражались горы, небо, ярило и силуэт очевидца. Вспоминая о кристально чистом глотке воздуха, всегда ощущал его и старался долго не выдыхать. А в портфеле, составлявший весь его багаж, – на самом дне вёз, словно раритеты: в одном узелке горсть земли, другом – три пшеничных колоска, крохотную лапу ели, одну кедровую шишку и пучок пахучего гербария.
Из-за роившихся, мыслей Николай долго не мог остановиться мысль и сосредоточиться как себя вести в семье брата, проживая у него несколько дней. Как вдруг мысль переметнулись, в Иран, где он родился, и жил до девятнадцати лет. Тогда он не представлял, какая природа в России природа. Но знал, что в северо-западной части Ирана, природа субтропическая и очень красивая, на юге аридная тропическая. Характерная особенность, что в центре страны находятся две большие пустыни:
Даште-Лут («Песчаная пустыня») и Даште-Кевир (« Соляная пустыня»). Проезжая мимо них, где в это время бушевала песчаная буря, край которой нависал над нашей трассой, по которой мы ехали в город Бушир на берегу Персидского залива. Здесь пришлось напрячь память по географии, о пустынях - “Кара-Кум“, и “Кызыл-Кум“, и вспомнить рассказ тетки Александры. Как она, живя в Багдаде, решила съездить и посмотреть развалины “Вавилона”, “Вавилонскую башню” и “Висячие сады Семирамиды”. Неожиданно вдруг день померк начал дуть ветер, постепенно наращивая скорость. Подняв глаза к небу, увидели, надвигающуюся песчаную бурю заслонившая, ярило, запрыгнув в машину, стали удирали от бури, но всё равно она немного нас нагнала уже в самом Багдаде.
В Навои Николай устроился в строящийся Ремонтно-механический завод Навоийского Горно-металлургический комбинат. Приняли Цех металлоконструкций, слесарем монтажником и изготовлению металлоконструкций, и нестандартного оборудования. Летом 64 года бригаде Николая велели срочно изготовить павильон встреч, и смонтировать, на месте будущего города, которого ещё нет ни на одной карте Узбекистана, мало того спор идет как его назвать. В этом Павильоне будет подписана великая вехе его строительства, как бы его не назвали, сказал Ефим Павлович Славский – «Это будет город золотодобытчиков». На подписании города присутствовали: министр «Средмаша» Е.П. Славский, Первый секретарь ЦККПУз. Ш.Р.Рашидов, директор НГМК З.П.Зарапетян и три секретаря обкомов Ташкента, Бухары, Самарканда, и ещё с десяток приглашенных высоко поставленных гостей телевиденья и другой прессы. Прежде чем поставить свои подписи о великой вехе города стал вопрос, хотя В.Н. Сигедин окрестил и установил стелу и золотыми титрами написал: «Волей партии, раками народа здесь будет построен город ЗЛАТОГОРСК». Это название нескольким участникам не понравилось, начали предлагать; назвать: Мурунтау; Бессопан; Сугралы; Златогорск. Все эти названия не звучали и не вписывались в пустыню, тогда Шарап Рашидович Рашидов предложил Восточный манер, как река, которая протекает рядом с Навои. Река как раз и состоит из трёхсоставных слов Зер - золото, ав - вода, шан – долина, а совокупно «Зарафшан» с той же формулировкой, «Волей партии, руками народа здесь будет построен город Зарафшан». После подписания здесь же накрыли столы и отметили статус новорождённого города в пустыне Кызылкум. Первый спич произнес Ш.Р.Рашидов, затем, Е.П.Славский это было12.11.1964г. В этот день Н.С. Хрущева сняли с поста Генсека. Через полтора года Николай, изготавливавший анкерно-угловые опоры ЛЭП для двухсот километровой Водопроводной магистрали Аму-Дарья – Зарафшан. Клеветники «п/я37» не разодравшись в кучу сваленных деталей при сборке Опоры ЛЭП в бардаке не нашли детали и накляузничали на Николая что сделал брак. В.П.Дейнеко и Николай, выехали на трассу к монтажникам, за три дня работы, нашел детали опор. Собрал на месте, опору, пригласил монтажников и сдали опору. ИТР п/я37 признали свои ошибки и подписали протокол. Утром, собирались домой, но дока Магелатов бригадир монтажников, указал на Восток, оттуда ветер, нес песчаную бурю. Прижав бинокль, к глазам Иван произнёс высота более ста метров, через час будет здесь, сегодня никакой работы.
Оранжевый облако пыли витал в атмосфере, как за вагончиками, так и внутри, не позволял через окно увидеть соседний вагончик, находившийся в десяти метрах. В наглухо закрытом вагончике стоял пыльный туман, из-за чего щекотало в носу, тяжело дышалось, приходилось периодически мочить платочки или полотенца, прикрывать рот и нос и через них дышать. У всех глаза покраснели и постоянно моргали, тем самым раздражая сетчатку и причиняя боль, отчего глаза сильно слезились, и болели, невзирая на то, что часто их промывали. Резь мешала смотреть; пробовали промыть глаза водой, кому-то помогало, а другим – нет. В тот день даже обедать не пришлось, так как походная кухня не работала. Уже ближе к потёмкам пыльная буря пронеслась, тянувшийся шлейф утихал, а ещё через час ветер стих совсем; тогда узники пыльной тьмы начали выходить из вагончиков, умываться или обмываться под душем, поскольку всё тело, раздражалось и чесалось; в это же время выковыривали набившуюся пыль из ушей и носа. После ужина Магелатов подошёл, извинился за своих монтажников, которые, не разобравшись, обвинили поставщиков. А затем добавил:
– Мы сейчас едем на трассу, работаем с двух часов ночи и до двенадцати, потом на отдых.
– А, что вчера?- мы же с вами ели-пили?
– Вы пошли спать, а мы на трассу, до шести отработали, а к шести вернулись из-за недостатка железобетонных подножек и надвигающейся пыльной бури.
Николай вначале не понял, как они так могут работать, потом вспомнил, что из-за пятидесятиградусной жары летом работы приходилось производить только по ночам. И тут же Иван Магелатов поделился новостью, что после пуска первой нитки трубопровода «МСУ-28» во главе с Александром Никулиным начнёт параллельно монтировать второй водовод таково же сечения.