Заключение
Васильевна с кастрюлей горячего киселя выходит из кухни. За ней тихо крадется Витька, который отломал у Борьки приличный кусок оранжевой корочки и теперь должен побыстрее проскочить между стеной и широким боком соседки подальше от кухни.
- Ну подвинься же, тазобедренная, - шепчет Витька, понимая, что сейчас Борька его догонит и отберет сайку.
- Витя, к вам гости приехали на "Аврору" посмотреть! - орет на бегу Танька и из-за угла налетает на Васильевну.
Несчастная Васильевна оказывается между Танькой и Витькой с горячей кастрюлей киселя на животе. Кисель жжет живот, Васильевна начинает орать: Е-е-е-е!!! – и в последний момент, спасая детей и свой живот, ухитряется отшвырнуть горячую кастрюлю с киселем прямо в приоткрытую дверь ванной комнаты. Кастрюля с грохотом падает и кипящий кисель лениво растекается по полу ванной комнаты и коридора.
В квартире привыкли к крикам детей, но на ор Васильевны открываются почти все двери. Первым в луже с киселем оказывается Федор. Он видит «любимую» Таньку, сразу понимает, кто виноват, пытается схватить ее за косичку, но тут же поскальзывается в сладкой горячей жиже, шлепается на пол и тоже начинает орать и вертеться, разбрызгивая горячие капли. Через минуту орут уже забрызганная Танька, Федор, Васильевна и пока еще сухой Витька, от страха. Он даже не замечает, как роняет в горячий кисель любимую сайку с оранжевой корочкой. У входной двери в немой сцене застывают всеми забытые гости, приехавшие посмотреть на "Аврору".
Зато вокруг орущей группы собирается вся квартира.
- Нина, звони в милицию, нет – в Скорую, нет подождите, дайте швабру, осторожнее, стой здесь, иди сюда...- человек десять в темной закутке у кухни бестолково крутятся, не понимая, что делать и как помочь.
- О – е-е-о-о-е-е-е, люди, помогите, е-е-е-е! Меня сварили живьем. Помогите! О-о-о! За что?! - разрывают всем душу крик Федора. Постепенно ненормативная лексика исчезает из его воплей, в них остаются только охи и стоны. Танька, спущенные чулки которой и фланелевое платье тоже забрызганы горячими каплями, в ужасе смотрит на Федора и изо всех сил цепляется за еще горячий фартук Васильевны. Все вокруг выражают сильные эмоции, но что делать, не знают.
Наконец, Мария Ивановна из кухни достает и хватает за руку Витьку, кричит ему: «Держи Васильевну!», Витька хватает за подол Васильевну, та хватает орущую Таньку, - и всех выводят на сухой пол кухни. В середине горячей лужи остается Федор. Он уже не кричит, а только тихо всхлипывает.
- Федя, - кидается к нему жена Нина прямо в середину лужи, тут же поскальзывается и падает на его колени, Федор издает звук "Пуф-ф", и его голова как-то совсем грустно склоняется сверху на Нину.
- Е-е-е, - шепчет дядя Коля – кажись все, откинулся...
- Е-е-е-е!!! – орет опять Васильевна, выглядывая из кухни ,- весь кисель, весь кисель просрали! Сколько добра!
- Надо вынуть тело, – тихо и скорбно говорит художник Евгений.
Он, Старый ковбой и Серый пытаются сначала снять с Федора плачущую Нину, а потом зацепить его за штаны или на ворот рубашки и вытащить из лужи.
- Вы же его сейчас совсем размажете по полу, до костей, - рыдает Нина.
- Не надо никого размазывать. Никакой антисанитарии! Кисель уже не горячий. Я принесла швабру, надо все собрать.- Это начала руководить процессом умная жена Лени Дурика. Сам Леня, только что вернувшийся "из библиотеки", выглядывает из своей комнаты, в ужасе прикрывает лицо руками и шепчет что-то про потепление климата.
Клава и Зоя шваброй собирают кисель обратно в кастрюлю, потом мужчины поднимают совершенно обессилевшего Федора, и стоят, не зная, куда его переложить. Кто-то приносит кусок старого одеяла, Федора перекладывают на живот и вызывают Скорую помощь. Федор тихо стонет, подтверждая, что пока жив.
Доктор Скорой, едва скрывая рвущийся смех, записывает историю со слов соседей, а потом снимает с Федора его любимые пижамные штаны вместе с кожей ягодиц. Ожог приличный, но не смертельный.
- Жить будет. – говорит доктор.
Саша-шутник смотрит на Нину и добавляет:
- Но не регулярно.
Федору дают лекарство и увозят.
Вся квартира вместе с неожиданными гостями, приехавшими посмотреть на "Аврору", отмывают кухню, ванную и коридор до часа ночи. Потом Серый приносит бутылку, все достают стаканы, Васильевна снимает из-за окна очередную селедку, жена Додика приносит вилки, Наталья Николаевна – тарелки, у Клавы и бабы Груши берут «лишний» хлеб. Старый ковбой закуривает трубку:
- Надо было Федору сварить свою жопу, чтобы Васильевна достала селедку, Серый - бутылку, а Додик - подписанные вилки. Наливай, Серый. У меня еще одна есть получше твоей сивухи. Для такого случая, не жалко.
Все пьют за здоровья Федора, а чуть позже Клава затягивает жалостливую «Виновата ли я». Получается грустно.
- Ох, е-е-е!!! , оживляется вдруг Васильевна, - а киселька никто не хочет? Вон, полкастрюли осталось! – она хлопает себя по необъятным бедрам и заходится громким смехом. Один за другим соседи подхватывают, и кухню в два часа ночи надолго заполняет громовой хохот.
Витька, Борька и Танька, с головы до ног намазанная одеколоном Шипр, уже давно спят.