Художник Dan Scott
Глава 9. Сад Кама
В пяти минутах ходьбы от главной площади Города Солнца, с возвышающимся в середине неё величественным Храмом Солнца, был расположен не слишком большой парк. Парк находился между магистральными улицами города, которые расходилась от центральной площади подобно лучам Солнца, на пересечении второстепенных улиц.
Флора парка состояла из различных видов плодовых деревьев, низкорослых пальм, кустарников ананасов, малины и шиповника, а также разнообразных полевых цветов, густо пестреющих в зелёной траве. Дорожки в парке были посыпаны мелкой каменной крошкой и изобиловали низкими каменными скамьями, установленными рядом с этими дорожками в хаотичном порядке.
Подобных парков в черте города было ещё три, а за предместьями, охватывая город широким овалом, размещалось так называемое «садовое кольцо», где яблони, груши, банановые пальмы, мандариновые и апельсиновые деревья произрастали в изобилии.
Не слишком широкая, плавно несущая свои воды река огибала город с севера, как раз упираясь одним берегом в его садовое кольцо. В этом месте набережная реки была одним из самых излюбленных мест для прогулок как влюблённых парочек, так и остальных жителей этого солнечного тёплого города.
В середине парка на гранитной высокой тумбе возвышалось мраморное изваяние лемура в натуральную величину с обнажённым мечом в опущенной руке и прямоугольным щитом на левом плече, за спиной изваяния вздымались чуть раскрытые перьевые крылья. Серебряная табличка, вмонтированная в тумбу, гласила:
«Кам»,
и ниже более мелким шрифтом:
«Первый лемур Города Солнца.
Герой гражданской войны!».
Композиция данной скульптуры символизировала, что лемуры не стремятся к завоеванию других миров, но государство находится под надёжной защитой, и если какой-либо ворог сунется в его пределы, то герой гражданской войны соберёт рать своих сподвижников и разобьёт полчища иноземных захватчиков в пух и прах.
Скульптура, скажем так, была далека от совершенства, ведь её ваяли мастера-лемуры, не ангелы. Но многие утверждали, что сходство между лицом оригинала и лицом мраморного изваяния несомненно присутствует.
Данный монумент изготавливали почти десять лет. Первоначально задумывалось что будет две скульптуры: одна – Каму, другая – Рохе. Но по прошествии десяти лет много воды утекло. И постепенно значимость заслуг Рохи в гражданской войне неуклонно пошла на убыль.
- Кто такая эта Роха? – вопрошали лемуры второго поколения. – Ну да, она жена Кама, она прикрывала ему левое плечо в сражениях с воинами Белой Сотни, она победила Доору в поединке. Но этого недостаточно чтобы ставить ей памятник и именовать её героем!
По прошествии этих лет подавляющее большинство лемуров старшего поколения тоже думали и рассуждали примерно так же:
- Да она вообще не из нашего мира, не с материка Лемурия! – возмущались некоторые из них. – С чего это ей памятник ставить? Разве она достойна чтобы её имя увековечили в веках?
В общем после того, как был установлен монумент Каму, с изготовлением изваяния для Рохи не торопились, а потом вообще забыли о нём.
Кстати, изначально планировалось, что этот парк будет именоваться «Сад Кама и Рохи», так как Кам и Роха любили гулять именно в этом парке. Но потом с всеобщего молчаливого согласия парк стали называть «Сад Кама». Да, чуть не забыл! На некотором отдалении от монумента с северной и с южной стороны размещались два небольших мраморных фонтана, в виде полу-раскрывшего свои лепестки белого лотоса, который радовал отдыхающих и праздно слоняющихся лемуров прозрачной и на удивление вкусной водой.
На скамеечке рядом с северным фонтаном сидели две подружки. Обе были в нарядных хитонах и с высоко, насколько это было возможно, приподнятых причёсках, по тогдашней последней моде подростков. По нашим меркам девушки выглядели лет на шестнадцать, но на самом деле девушке в лимонном хитоне уже исполнилось девятнадцать, а девушке в голубом хитоне должно было исполнится девятнадцать лет через месяц.
Девушка в лимонном хитоне поражала взгляд своей необычайной, я бы даже сказал какой-то первозданной хрупкой красотой: белоснежные сложенные за спиной крылья, ярко-голубые глаза и как будто вырезанный из светлого мрамора утончённый овал лица. Разумеется, её девичьи формы ещё не приобрели всю полноту и женственность, но и так было видно, что через десяток лет это будет неотразимая белокурая красавица.
Девушка в голубом хитоне выглядела несколько попроще, даже не из-за отсутствия крыльев за её спиной. Что-то в её осанке и в манере держать высоко приподнятую голову выдавало её некоторую торопливость, неусидчивость и непостоянство характера, хотя её широко открытые бирюзовые глаза притягивали к себе как магнитом. Её смело можно было назвать очень симпатичной блондинкой.
- ДИва, я бесчисленное число раз смотрела на лик Кама и постоянно радуюсь, что в полдень его лицо освещено благодатными лучами Солнца. Это позволяет рассмотреть его лицо в мельчайших подробностях, – произнесла лемурийка в голубом хитоне, зачарованно всматриваясь в лик изваяния, обращённый на север.
Здесь надо сделать оговорку. Континент Лемурия располагался в южном полушарии, вследствие этого там Солнце в зените находилось на севере, а для жителей северного полушария, таких как мы, наоборот, на юге.
- Кам смотрит на север, потому что, когда он шёл завоёвывать Город Солнца, он с Главным Стратегом Веком вёл свои войска на север, к центральной площади, – внесла пояснение Дива.
- Да знаю я это! – нетерпеливо отмахнулась девушка в голубом, продолжая всматриваться в черты изваяния.
- Не сердись, ХАнда! Это я, к слову, – примирительно молвила Дива.
- Я не сержусь, – пробубнила Ханда.
Здесь напрашивается ещё одно пояснение. Имена лемуров складывались из начальных букв имён их родителей. Если рождался мальчик, то сперва брали несколько букв из имени отца, а потом из имени матери, если девочка – то наоборот.
По этой причине по правилам при рождении девочку нарекли ВАди, так как её мать была Вала, а отец – Див. Но девочка с самых ранних лет выглядела настолько прелестной, дивной и обворожительной, что Див постоянно изумлялся:
- Это надо же, какую красавицу ты мне народила! – неоднократно повторял он своей жене, Вале. – Это же просто какая-то дивная дива!
Постепенно все соседи и знакомые стали называть девочку Дива.
С Хандой всё случилось по-другому. Её взбалмошный неусидчивый характер, скорее всего был передан ей по наследству её матерью Доорой. В детстве она сильно завидовала Диве, и хотела тоже быть такой же красивой, чтобы все восхищались ею.
И вот однажды, когда в одиннадцатилетнем возрасте ей ампутировали недоразвитые крылья, она заявила:
- Отныне я хочу, чтобы меня звали Ханда, а не ДОха!
Её родители, Хан и Доора, чтобы не травмировать ребёнка после операции согласились, что в общем-то допускалось. Это примерно, как у нас с вами при получении паспорта взять фамилию матери, а не отца.
Кстати, операции по ампутации недоразвитых крыльев выполняли непосредственно Верховные Жрицы Ма и До, при ассистировании простых жриц в Белом Храме.
С тех самых пор Доху все стали называть Ханда.
- Вообще, лицо на скульптуре не особо похоже на лицо Кама, – продолжила Дива.
- Я знаю! Но мне хочется смотреть на лицо героя, который в бою один уложил три десятка воинов противника! Вот бы мне найти такого мужа! – с восхищением произнесла Ханда.
Дива не стала спорить с Хандой, что воинов противника было меньше, чем три десятка, и что Каму помогали Роха, Рона, два телохранителя и юноша-вестовой. Она промолчала.
- А чем тебе ДИвал не подходит? – как бы между прочим спросила Дива подругу. – Моему брату уже двадцать один год. А по закону, ты знаешь, юноша может жениться после двадцати лет, а девушка – после девятнадцати. Вот тебе через месяц исполнится девятнадцать – и ты можешь выходить замуж за моего брата.
- Да не решила я ещё! – опять отмахнулась Ханда, всматриваясь в черты мраморного изваяния.
- Ну как знаешь, – с долей неудовольствия в голосе молвила лемурийка в лимонном хитоне.