Глава 12.
Прибытие.
Аммаронские блёклые красоты на капитана произвели впечатление близкое к удручающему. После благополучного, как он выразился, пересечения Чистых земель – ох, сколько народу с ним бы не согласилось! – отряд Кая Оши вступил во владения Аммаро. Холмы голые, как колено. Холмы покрытые щетиной колючего кустарника. Холмы поросшие густющей хвойной бородищей. Скалистые холмы. Холмы везде, будь они прокляты. И между ними змеилась узкая, двум фургонам едва разъехаться, каменистая дорога. Солдаты, существа крайне примитивные, и гражданские, скопище никчёмных неудачников, радовались и такому. Но ему, человеку благородному, понимающему толк в изящных искусствах, не лишённому, несмотря на грубое своё ремесло, понимания прекрасного, с первых мгновений пребывания в этом королевстве уныния, сделалось тоскливо до сведения скул и оскомины на зубах. Впрочем, оскомина, скорее всего, появилась, от слишком уж весёлого попутчика. Прист, скотина такая, разбрызгивал жизнерадостность во все стороны, будто разом открыл целый ящик шампанского. Придавить бы эту сволочь, да рука не поднимается и вовсе не из гуманистических соображений, а исключительно из-за апатии.
- Ты бы, - заговорил Оши, - восторги, как-нибудь умерил. А то, богом клянусь, доведёшь до греха.
На Оши напал сплин. А ведь ещё позавчера, когда последнюю остановку в некоей Громаде, довольно приличном городе по меркам провинции, капитан был весел, не сказать беспечен. Офицеры местного гарнизона встретили их радушно, тут же организовав большую попойку с посещением рестораций и тамошнего кафешантана. Оши утром даже не проснулся. Его, усталого сверх всякой меры, погрузили в карету Приста в состоянии запредельного блаженства.
- А хороши были девки, - с тоской проговорил несчастный капитан. - Вот бы дядюшка определил меня там служебную лямку тянуть. Нет ведь, мухомор трухлявый, загнал к чёрту на рога, скотина.
Его попутчик на нытьё капитана никакого внимания не обращал, бесчувственный он чурбан. Жрал какой-то деликатес, коими обзавёлся в Громаде, в количествах, прямо, неприличных, и светлыми, искристыми очами пялился на гнусные ёлки.
- Я, господин Оши, - заговорил он, утерев рот салфеткой, - побывал во многих городах и странах. И могу вас заверить, что провинция имеет особенность приятно изумлять, этакой сердечной непосредственностью. Да-с… я, пожалуй, на обратном пути в Громаде задержусь на недельку.
- Задержится он… - Оши плюнул желчью. – Ты-то задержишься и скоро. А мне тут два года волком выть. Кстати, а куда ты свалил из кафешантана, когда мы только пятую бутылку почали? – неожиданно сменил тему капитан и подозрительно уставился на отвратительно жизнерадостного приятеля.
- Ох, и недоверчивый же ты тип господин Оши. Мага я искал, почтовика. Отправил послание в Ламар, одной знакомой прелестнице. Я же не мог привлечь к этому делу твоего штатного чародея.
- Верно. Я бы этого не одобрил. Дружба дружбой, служба службой.
- Так и я о том же. Слушай, а что там поделывает этот… как его?.. Ну, который со щенком грифона… Бо, кажется? Я же видел, что ты к нему «хвост» прилепил.
- Прилепил, - не стал запираться бдительный капитан. – Не доверяю я человеку, который в чистых землях в одиночку выжить способен.
Райво Прист раскатисто рассмеялся:
- Так он не один, друг капитан. Он с охраной. Грифона-то почти все страшатся. А если и не страшатся, то в разе всяком опасаются, пусть и мелкотравчатого.
- Вот-вот, и грифон ещё этот… тоже особого доверия не вызывает. Я, конечно, знаю, что они в щенячестве прилипчивые, как пластырь, и всё-таки… Но бродяга этот оказался обычным бродягой; выпросил у какой-то вдовицы с выводком в три рта, чёрт знает какую рванину и на ней ночевал под её фургоном. В общем, зря я нутром колотился. Никто он, так пришей-пристебай. – С минуту он, молча, пялился в окно, кислотным состоянием духа отравляя всё вокруг на добрый десяток миль. Наконец, усилием воли капитан заставил себя встряхнуться: - Скоро прибудем. Надо привести себя в порядок. Хоть рожу умыть, что ли… И, кстати, где моя сабля? – Кай Оши вяло впал в некое подобие беспокойства.
Сабля вскорости была обретена. Можно было даже сказать, что формально она и не пропадала. Денщик капитана, хоть и не упускавший возможности, откусить от офицерского пирога, каким-то чудом, видимо очень ценя свою службу, умудрился сохранить крупицы трезвости. И когда развеселившийся капитан презентовал свою сделанную на заказ саблю, стоившую больше пятилетнего солдатского жалованья, полуголой актёрке, этот малочувствительный обормот с сермягой вместо души, безжалостно вырвал хозяйское имущество из цепких коготков длинноногой хищницы.
- Не замай, - было им сказано с крестьянской солидностью. – Не то – в рыло.
Как бы там ни было, но к городку Порубежье, господин капитан подъезжал уже во всём блеске, то есть облачённый по форме, с глазами не особо тусклыми и лицом, всё ещё несколько помятым, но по-прежнему мужественно красивым.
Встречать воинскую колонну высыпало практически всё население городка. Ещё бы – такое событие. Лица маркитантов, ремесленников, шлюх и содержателей питейных заведений так и лучились истинной радостью в ожидании увеличения доходов. Были в толпе и свободные от службы солдаты, тоже разделявшие общую радость. Многих из них ждал давно заслуженный обшид и освобождение от нелёгкой солдатской доли.
- А тут ничего, - хмыкнул капитан, наклонившись к окну кареты, - чистенько и улицы прямые. Я-то ожидал… - Впрочем, чего ожидал Кай Оши так и осталось секретом. Навстречу ему, едва ли не под самые лошадиные копыта выкатился большой кругляш в форме лейтенанта и тут же чётко без запинки отрапортовал, что в вверенном ему гарнизоне дела обстоят образом наилучшим.
Кай молодцевато соскочил с седла и небрежно бросил руку под козырёк:
- Лейтенант Нонт Тламм, я полагаю. Проведите меня в помещение штаба. И займитесь расположением офицера, прапорщиков и солдат. Немедленно.
Вот так сразу быка за рога. По лицу округлого лейтенанта ясно читалось, что подобное поведение нового начальства он одобряет. Дельный, выходит, офицер. Дядюшка-генерал не сбрехал.
Внимательно всё оглядывая, Оши зашагал к стенам цитадели. Велика была крепосца. Он-то ожидал никчёмный форт, а вышло куда как иначе. Стены мощны, из огромных гранитных булыг сложенные, выдавали древность постройки. Оно и правда. Сколь веков простояла здесь эта твердыня, регулярно перестраиваясь и укрепляясь, точно не знал никто, ни сам капитан, ни военные деятели в столице. Казалось. Что она была здесь всегда, служа надёжной преградой, разделяющий мир людей и мерзейшей нечисти, обитавшей в бескрайних болотах.
«Вот обживусь, - неожиданно для себя подумал капитан, - и займусь историей. Выпишу книги из метрополии. Буду просвещаться. Иначе, я здесь с тоски с глузда съеду и сопьюсь нахрен».
Они поднялись на третий этаж цитадели.
- Может, со стены окрестности осмотрите, - скромно предложил лейтенант. – Так сказать, с театром возможных боевых действий ознакомитесь.
- После, - бросил Оши. – От здешних видов меня всю дорогу тошнило. Сначала, лейтенант, введите меня в курс дела, а уж после… Кстати, где я буду жить?
Нонт Тламм растолковал новому коменданту, что в цитадели есть очень недурное жилое помещение в четыре комнаты.
- Без сквозняков, с двумя каминами и даже ванной. Но если вам, господин капитан, не по нраву казённый дух, то в городе гарнизон, как раз для таких случаев, арендует за счёт казны приличный двухэтажный коттедж. Там гораздо комфортнее, но и… э-э-э… веселее.
Оши замер перед уже распахнутой дверью штаба. Последнее замечание Тламма ему явно не понравилось.
- Что значит, это ваше «веселее», лейтенант?
Нонт жестом предложил новому коменданту пройти в кабинет.
- Не стоит обо всё говорить в коридоре… Пройдёмте.
Кабинет представлял собой нечто среднее между канцелярией военного образца и погреба с толстенными каменными стенами. Схожесть с погребом была бы полной, если бы ни окно, выходящее на внутренний двор Порубежья. Из него открывался «чудный» вид на плац, солдатские казармы и приземистой строение с зарешёченными амбразурами – по всей видимости, местная гауптвахта. Оши остро ощутил, как его сердце сдавили беспощадные тиски лютой тоски. «Два года, - пронеслось у него в голове. – Два года – целая, мать её, жизнь в этом клоповнике». Он пересилил себя, и, усевшись на крепко потёртый стул во главе, заваленного картами местности, стола скомандовал самому себе:
- К делу.
Оставшийся на ногах лейтенант, не по-армейски колупнул крупную блямбу носа и приступил к этому самому делу со всей тактичностью дредноута в узкой бухте.
- Господин капитан, - начал он мрачно, - обязан доложить вам, что мой рапорт при встрече воинской колонны – полная чушь.
- О, как… - только и смог выдавить из себя огорошенный капитан Оши.
- Именно так. В генеральный штаб я не докладывал, поскольку некоторые данные нуждаются в самой серьёзной проверке. И я не намерен поднимать панику.
Оши кольнул толстяка острейшим взглядом. Ах, ты ж, хитрослепленный сукин сын. Панику он поднимать не стал. Проверка ему, видите ли, требуется. Дождался, скотина, прибытия нового начальства, и с радостью сваливает на несчастного Оши все гнусности, кои, скорее всего, сам же и наворотил.
- Ну?.. – насупил брови новый комендант. – Докладывай, какого лешего ты здесь начудесил. И если я пойму, что во всём виноват ты… - он на мгновение умолк, тяжёлым взглядом буравя своего такого не военного видом собеседника. – Тогда ты, лейтенант, выйдешь отсюда под конвоем и будешь обживать гауптвахту, в ожидании военного трибунала.
Лейтенант Нонт Тламм страха не выказал. На его круглом, добром лице так и читалось: «Гауптвахта, так гауптвахта. Трибунал, так трибунал».
- Разрешите присесть, господин капитан. И… дозвольте послать ординарца за двумя людьми... э-э… - тремя. Я не рискнул пригласить их сразу – они штатские – один местный полисмен, другой – следопыт. Показания свидетелей мне, да и вам будут очень кстати. И ещё одного… Но этот уже наш, военный – прапорщик Шмор. Это с ним мы нашли первые тела.
- Тела!? У вас есть потери личного состава!? – Тламм кивнул. – Так какого хрена, лейтенант, - уже не сдерживаясь, заорал Кай Оши, - ты, твою мать, не доложил об этом наверх!! Да я тебя…
- Потому, - спокойно прервал старшего офицера неустрашимый Нонт, - что я последнюю пару погибших нашёл только вчера. И я не знаю, что с ними произошло. Мне нечего докладывать наверх. Помните, я сказал вам, что жить в городе – дело весёленькое. Так вот, капитан, здесь в Порубежье проживает только сильных чародеев более трёх десятков. Про мелких я уж молчу – с полсотни будет. Сами представляете, что это за публика. Того и гляди что-то учудят. И каждый, понимаете, каждый из них способен перехватить, намеренно или случайно, магическое сообщение. И тогда… - Нонт умолк. – Разрешите пригласить людей, господин капитан.
Кай Оши вперил в противоположную стену тяжёлый, как базальтовая булыга, взор. Не так, ох, не так он представлял своё прибытие на границу республики.
- Пусть приходят, - после длительного раздумья сказал капитан. – Сдаётся мне, что свидетели тебе, ой, как понадобятся.
Трое соучастников, как их мысленно уже окрестил Кай, явились как по мановению волшебной палочки. Рядышком дожидались, понял он. Здесь – в цитадели.
- Садитесь, - мрачно бросил Оши следопыту, прапорщику и полицейскому. – Ну и сборище: бродяга, солдафон и мусор. Хорошо меня здесь встретили. Весело, - при этих словах он со значением поглядел на лейтенанта. – Будет о чём доложить генералу Тудэю.
При упоминании имени грозного генерала прапорщик Шмор сделался бледен, как полотно. Умел Упс Тудэй нагнать страху на подчинённых. А вот, проклятущий летёха и глазом не моргнул, Оши даже обидно сделалось за дядюшку. Ну, ничего. Сейчас он страху нагонит. Заставит и этого кругляша уважать честь своего семейства. Ишь, удумал чего – генералов не страшиться.
- Выкладывайте, - бросил он сухо.
Все четверо замялись. Наконец, набравшийся храбрости прапорщик, прокашлявшись, начал:
- Разрешите мне начать, господин капитан, так как я, при лейтенанте состоя, почти с самого начала всему свидетелем оказался?
- Валяй. Но станешь нести околесицу, в колодки определю, на неделю. Внял?
Дедушка Шмор внял, и, несколько робея, повёл речь о происшествии, случившемся на окоёме.
Позже к беседе присоединились и полисмен со следопытом. И чем больше они говорили, а капитан вникал в ситуацию, тем всё меньше ему представлялась вина Тламма.
- Менталист в городе? – вопрос был задан тоном крайне озабоченным.
- Мы так предполагаем, - ответил лейтенант.
Оши глубоко задумался.
- Значит так… - начал он медленно. – До прояснения наверх ни слова. Ответственность беру на себя. Организовать поиски… тайно по возможности.
- Кое-кого из чародеев мы уже привлекли к этому.
- Хорошо, лейтенант. Держать меня в курсе. Я поселюсь здесь, в цитадели. К чёрту город с его весельем. Обшид, выслуживших срок, я отменяю. Сошлёмся на организационные моменты. Ветераны потерпят. Вход в цитадель для всех гражданских закрыть, под угрозой каторги. Моего приятеля, того, в карете – это тоже касается. Если будет свой нос совать куда не след, разрешаю его по тому носу прикладом. И ещё… - он в сомнении пожевал губами, однако решился: - С гражданскими прибыл один тип. Я за ним следил, и вроде бы ничего подозрительного не обнаружил, однако… Н-да… глаз да глаз за ним. Выглядит он, как бродяга. Таких полно. Но его будет легко отыскать. С ним детёныш грифона. С таким спутником в городе не спрячешься. Но это так - на всякий случай. Главное – найти шпиона. Любыми способами. Любыми.