Часть 2
Законы стаи
Ранее. Духов день.
23 Мирга 3855 Г.Д.
Орлиный хребет – это великая горная цепь, что делит Талантур пополам. Начинается она на севере, в стране Горных лордов – народа, чествующего наемных убийц, и заканчивается на самом юге, упираясь в море Хио.
«География Талантура» Гарак Путешественник .
Освещая небо, луны роняли свет на сосны. Морозные ветра щумели над верхушками. Под снежным покровом, в ветвях, кричал белый филин. Распушась, птица боролась с холодом.
Руки лежащего под повозкой ребенка покрывала теплая кровь. На рваной мокрой одежде проступали пятна. Маленький Войтек, взглянув на изрубленное тело друга, сжался. Корн лежал в луже нечистот: смешанное с талым снегом месиво пахло помоями.
Подняв шум, филин сорвался вниз, а ребенок развернулся на спину. Легкие малыша извергали холодный пар, тело сковывал ужас, мысли кричали о спасении.
Зрачки смотрели между стволов. Там, в пасти неизвестности, слышны были крики убийц. Выбравшись из-под повозки, мальчуган рванул прочь. Войтек бежал так быстро, что мысли в голове сливались с биением сердца.
- Хоть бы не догнали, хоть бы не догнали, - шептал мальчик.
Добежав до можжевеловых зарослей, ребенок забравшись в глубь, затаился.
В лесу послышались крики и треск ветвей. Стая всадников рысью пробивалась по лесной дороге. Одетые в украшенные волчьими головами темные шубы, шерстяные штаны и высокие сапоги, всадники походили на посланников ужаса.
Когда стая приблизилась, мальчик затаился.
- Хоган, ты видел, куда он побежал? Этот мальчишка. Этого я помню, - показал всадник на изрубленное тело, - Но с ним был еще один.
- Он где-то в лесу. Далеко уйти не должен, – указывая на сосны, крикнул Хоган.
Поправив седые волосы, мужчина скривился. Зеленые глаза нервно бегали.
Из дебрей вылетела группа мускулистых коней. Остановившись, скакуны, фыркая, били копытом. Из-под копыт взлетал снег.
- Я прихватил в деревне подружку. Поглядите, ребята, как вам? – остановив коня, спросил Гнилозубый. На голове гнилозуба вздымалась разинувшая пасть волчья голова.
Показав друзьям насаженную на кол человеческую голову, мужчина рассмеялся. Голову молодой девушки испешряли порезы, из порезов сочилась кровь, глаза закатились, рот скривился в агонии.
- Опять решил завести себе мертвую жену? – спросил вожак стаи Майер Белый Волк, – Сколько раз я тебе говорил, лучше заведи живую, да угости ей ребят.
Майер засмеялся.
- Как видиш, кэп, не смог удержаться. Она так мертвецки поглядывала на меня.
Лицо вожака украшала густая борода, кустистые брови хмурились, а каштановые длинные волосы скрывали бронзовую серьгу. Серьгу в виде волка. По вискам человека висели две тонкие косички, а на шее болталось два оберега. На одном проступал лик бога торговли и удачи Ундрика, а на втором гравировкой скалился волк.
Затаившийся мальчик смотрел на Майера. Высокого, одетого в черный плащ и медвежью шубу мужчину окружила толпа головорезов. На ногах у вожака блестели отличные кавалерийские сапоги, а темные меховые штаны украшали волчьи клыки.
- Ребята, смотрите, что я умею, - облизывая губы отрубленной головы, прослюнявил Гнилозубый. Псих вытащил в сторону Арака язык и сказал, - Она так хорошо целуется, моя красотка. Сама смерть у нее на губах.
Одетый в алафарский жупан, украшенный волчьей головой шлем, толстяк Арак скривился:
- Брос ты ее уже, Гнылозубый, пусть гныёт в лэсу. Как приэдем в мои зэмли, найду тэбе парочку сочных как пэрсик алафарок.
- Нееееее…. Мне ваши южные женщины не нравятся. Люблю местных, бледных как смерть, - лизнув мертвецкую щеку ответил головорез.
- Тихо все! – крикнул Хоган, - Сиранус, не время сейчас целовать свою избранницу. Нам нужен этот мальчишка, а вы орете на весь лес. Хотите, чтоб он убежал и привел святошь?
Стоило Хогану закончить фразу, как где-то рыкнуло. Обернувшись головорез узрел крадущееся животное. Белая волчица, прижавшись к снегу, двигалась на банду, кожа животины обтягивала ребра, с клыков капала слюна, зрачки блестели в темноте.
- Кажется, у этой голодной суки где-то здесь щенок, – вытаскивая веревку, сказал плечистый Бартош, - Я таких мамочек не одну сотню на дереве вздернул.
- Постой, убери! – сказал Майер.
- Да брось, вожак, давай ее задушим, - не унимался мужчина. С головы убийцы свисали рыжие кудри, – Можно будет поджарить и сьесть.
- Волк не ест волка, - слезая с коня, выдохнул Майер.
Отдав повод Хогану, вожак двинулся к волчице. Животное, оскалившись, остановилось.
Остановился и вожак. Заглянув в глаза голодному зверю, Майер сказал:
- Волчица, посмотри: нас много, а ты одна, - Неужели ты готова так рисковать ради своих маленьких щенков?
Головорезы молчали.
- Посмотри мне в глаза, – продолжил Белый волк, - Ты и я, мы – похожи. Ты охотишься в этих лесах, - вожак показал на сосны, - И я охочусь в этих лесах. Понимаешь? Только добыча у нас разная.
Убрав оскал, волчица замерла, а Майер, протянув самке руку, спросил:
– Ну что же ты, волчица? Почему медлишь? Ты взвесила удачу и судьбу? Что перевешивает?
Достав кусочек мяса из сумки, Майер положил его на снег. Завидев угощение, животное облизнулось.
- Нравится? Это теперь твое! Забирай, - вернувшись к коню, сказал Белый Волк.
Подойдя к мясу, волчица схватила угощение. Заглотив солонину, животина попятилась к лесу.
- Постой! - махнув в сторону животного, крикнул вожак, - Я накормил тебя, а теперь выручи меня. Найди мальчишку.
Услыхав просьбу человека, животное, остановилось. Глаза волчицы сверкнули, горячее дыхание расплавило летящие снежинки, зрачки блеснули. Облизнувшись, животина осмотрелась по сторонам и принюхалась.
- Неужели, она поможет нам? – поглаживая покрытые кровью волосы убиенной, спросил Гнилозубый.
Зарычав, мускулистое животное рвануло в можжевельник. Над миром раздался крик ребенка. Крик, похожий на визг поросенка перед казнью.
- Надо же, поймала! - улыбнулся Сиранус.
- Значит, не далеко ушел, - закивал головой Хоган.
- Покажи нам свою добычу! – крикнул Майер.
Впившись зубами в шею, самка выволокла ребенка. Тело несчастного извивалось в конвульсиях, а волк наслаждался кровью. Не разжимая клыков, животное взглянуло на Майера.
- Это мой подарок тебе. Забирай, накорми своих щенят.
Зарычав, волчица, расталкивая ветви, потащила мальчишку в лес.
Где-то в тишине крикнул Филин. Крик ночного охотника перемешался с визгом щенят.
- Спасибо тебе, Ундрик, за такую удачу, - выдохнул пар Майер.
Забравшись на скакуна, мужчина, направив того к тропе, сказал:
- Хоган, уезжаем, здесь нам делать больше нечего. Надеюсь, вы забрали все мешки?
Напрявляя лошадь за Волком, седовласый ответил:
- Все при нас.
Майер разогнался. Вожак думал о Старом храме. О том, как Эларана обрадуется их улову.
- Слава Волкам! – крикнул Арак и, вытянув шею, завыл. Затем, пришпорив скакуна, полетел в лес.
Остальные, последовав примеру алафара, наполнили лес воем, а ночные волки подпевали им в унисон.
Утром отряд подошел к окраине леса. За хвойной стеной вздымались пики Орлиного хребта. Высокие горы врезались в зарево, на вершинах гор застыли шапки льда.
- Хоган, – окликнул всадника Майер.
- Да? - шевеля усами, ответил тот.
Поравняв коня с Хоганом, вожак сказал:
- Эти новые бойцы, что влились в нашу шайку, весьма опытные. Не думал я, что тебе удастся найти таких отважных смельчаков. Правда, Сиранус немного достает меня своим безумием, а вот алафары хороши. Убивают, не моргая. Давно в волчьей стае не было таких головорезов.
- Алафары - это врожденные убийцы, тут не поспоришь. Но они не отличаются преданностью. Недоверчивые, подозрительные, воинственные, они дышат ненавистью ко всему Конгломерату.
- Посмотри на меня. Я сам из гастов, если ты не помнишь. Но к моей семье относились ровно так же, как и к этим людям. Большая часть жителей столицы такие же изгои, как и этот народ. Так что мне плевать, как ко мне относятся эти кочевники, ведь я такой же, как и они.
- Ты давно руководишь стаей, тебе видней, – сказал Хоган, – Но знай - эти загорелые парни точно не станут тебе друзьями. Они здесь ради добычи.
- Я здесь тоже ради добычи, - улыбнулся Майер.
- Раз так, надеюсь, Таланис озолотит нас, - взглянув на мешки, сказал Хоган.
- Когда это ты ударился в учения Белого дракона, мой друг? Думал, ты, как и я, почитаешь бога судьбы.
- После того, как я умер и снова воскрес, я почитаю всех богов, - улыбнулся седоусый, - Не каждый день судьба дает второй шанс.
Перед взором предстала долина. Впереди, между гор, чернела длинная расщелина. Близь расщелины из скал извергалась вода. Растекаясь по долине, вода сливалась в озера.
Подьехав к расщелине, отряд остановился. По сторонам от горного прохода вздымались кривые тотемы. На верхушках деревянных идолов восседали черепа воронов, а в вороньих глазницах торчали свечи.
- Вот и вход в урочище Старого храма, – сказал Майер, - Я еду первым. Хоган, ты за мной.
- Понял тебя, вожак, - осмотревшись, ответил седовласый.
А Майер продолжил:
- Смотрите вверх: здесь бывают мелкие обвалы. Если услышите, что сыпется галька - сразу назад. Только без паники.
- Нэ бэспокойтыс, мы луди опытны, - ответил Арак, поглядывая на гнилозуба.
А Сиранус, взмахнув девичьей головой, сказал:
- Тебе то что беспокоится, мой упитаный друг? От тебя любые валуны отскочут. Так что не боись. Если что будет падать, я под тобой спрячусь.
Отряд, растянувшись по узкому проходу, ехал вперед. Давлеющее чувство сжимало душу. Крики птиц эхом разносились над головами.
Завернув, отряд вышел к удивительному месту. Проход здесь сужался. По краям, образуя арку, росли сосны, под соснами - золотая трава.
- Всегда любил Орлиный хребет, очень уж тут красиво, – сказал Хоган.
- Это точно, природа здесь будто дышит, – дернув повод, ответил Белый Волк.
Въехав под арку, стая вышла к обрыву. За обрывом лежало окруженное горами заснеженное плато.
Руины Старого храма осколками украшали белую долину. Среди камней вздымались скорченные деревья. Деревья покачивал ветер.
Когда спустились на плато, ветер стих. Казалось, будто смерть поселилась в этом урочище. Появились четкие очертания былой цивилизации: величественные колонны покорно лежали на снегу, изглаженные временем статуи покосились на холмах, а из сугробов торчали шпили фонтанов.
Пройдя под мраморной аркой, отряд, завернув на мощёную площадку, остановился. Посередине вздымалась юрта. Рядом с юртой торчали украшенные черепами и костяными бусами столбы.
Майер, спрыгнув с коня, повел того к столбику. Привязав скакуна, вожак громко крикнул:
- Ведунья, мы пришли!
Из прохода в юрту показалась тонкая белая ладошка. Завеса отдернулась, и на свет вышла девушка. Шею и конечности ведуньи покрывала охра, на груди звенели костяные бусы, а тело скрывала песцовая шубка. Подойдя к Майеру, красноглазая красавица, закинув за плечо рыжие кудри, сказала:
- Я ждала тебя, Белый волк. Как прошла твоя охота? Удачной была? Или Ундрик отвернулся от тебя?
- Надеюсь, ты достаточно раздвигала ноги, дабы заплатить за нашу добычу? – спросил Майер.
Шумная ватага, столпившись за спиной Волка, привязывала коней. Всадники перешептывались и гоготали. Сиранус, кривляясь, пихал в лица друзей отрубленную голову. Алафары, смотря на голову, противно морщили носы.
- Мои ноги раздвигались достаточно, - проведя когтями по молочной ляжке, ответила девушка, - Два дня назад ко мне горцы приходили. Желали, чтоб я им погадала. Я погадала, - Эларана облизнулась, – А горцы хорошо заплатили.
- Я знаю, какая ты искусница, Эларана, - произнес Белый Волк, - Все горные народы говорят о твоем ненасытном теле, – улыбнулся Майер, а затем, указав на мешки, спросил, - Ты мне скажи, куда головы ссыпать?
- К столбу.
- Ребят, разгружай.
Всадники, снимая с коней нагруженные мешки, высыпали головы. Ведунья, подбирая, относила добычу в Юрту.
- Какие они прекрасные! Сколько же здесь молоденьких девочек, – облизывалась девушка, – Майер, я так люблю молоденьких. Их разум еще не так загажен, как разум взрослого человека.
- Тебе этого лакомства хватит надолго, - улыбнулся Волк.
- Ты же знаешь, что нет. Я и в этом ненасытная.
Расположившись на ночлег, стая разжигала костры, ставила палатки и кормила скакунов. Эларана, приготовив для бандитов горячую похлёбку, выносила тарелки.
К вечеру небо затянуло тучами, а на землю посыпались снежные хлопья. Ветер так и норовился потревожить сон деревьев, но не набрал достаточной силы. Он шумел где-то за чудесным плато, а волки в горах завывали тоскливые песни.
Услышав пение ночных хищников, сидящий рядом с Хоганом у костра Ян Острое Копье, достав лиру и закрутив колесо, запел:
Звон топоров, расколотых черепов
Впитывал воздух жадно в себя.
Вой волков и вой людей
Слились вместе - это война.
Это война не за свет, а за тьму.
Я прокляну эту войну.
Чтоб головы с плеч нам не сечь,
Чтоб потухли огоньки горьких свеч.
Пока остальные слушали Яна, Майер зашел в юрту. В лицо вожака ударил теплый воздух. В юрте горел костер, на стенах сушились веники, у костра серела лежанка.
Эларана, пройдя к мягкой лежанке, присела. Взглянув в огонь, девушка, улыбнувшись, поправила волосы. Рыжие кудри, стекая на плечи, касались груди.
- Погадай мне, Ведающая, – присаживаясь у костра, сказал Майер, - Где меня снова ждет хорошая добыча?
- Ты хочешь узнать про это место прямо сейчас?
- Ты же знаешь, завтра утром мы уйдем.
- Ну что ж, если ты так настаиваешь.
Присев ближе к костру, девушка скинула песцовую шубку. Сквозь тонкие льняные одежды проступали твердые соски. Стоячая круглая грудь приманивала взгляд. Взгляд манила и шея – аристократичная, как у дворянки.
- По волчьи выть - по волчьи жить, - прошептала Эларана.
Майер, улыбнувшись ответил:
- Смотрю, тебе нравится этот девиз.
- А в нем все идеально, каждое слово на своем месте. Ничего не выкинешь, ничего не вставишь.
Взяв черную миску, девушка, расположив ту рядом с собой, потянулась за мешочком. Высыпав из мешочка в миску костяшки, Эларана встряхнула их. Затем, поднеся миску к огню, ведунья прошептала:
- Огонь, насыть эти кости великой Силой предсказания. Пропусти сквозь них свой божественный жар.
Красные глаза молодки сверкнули. Подкинув костяшки, девушка сказала:
- Силы огня, расскажите, что вы уготовили для этого человека?
Ведунья принялась вращать миску, косточки с треском запрыгали, глаза, закатившись, стали белыми. Из уст Элараны вырвался гортанный звук:
- Ты пойдешь на восток. На пути через три дня тебе встретится деревня. Ее называют Каменный Лес. В этой деревне тебя ждет удача. Посланная Ундриком судьба направит тебя к великим делам, к великим свершениям. Огонь шепчет мне: вороны смотрят, волки расчищают твой путь, а соколы наблюдают.
- Хм, интересно… Значит, Каменный лес, говоришь, - задумался Майер.
- Да…
- Благодарю тебя, ведунья. Ты подскажешь нам подробную дорогу в этот лес?
- Подскажу. Благодари духов огня.
- И их тоже, – ответил Майер, а затем, сев рядом с Элараной, произнес, - И еще одна просьба: позволь мне остаться у тебя на ночь.
Скинув одежду, девушка ответила:
- Ты же знаешь, что мой ответ всегда – да!
Проснувшись ночью, Майер посмотрел на ведунью. Спящая девушка сопела, рыжие волосы укрывали грудь, на коже блестели лунные зайчики.
Выбравшись из-под одеяла и одевшись, Волк покинул юрту. Все вокруг спали, в темноте тлели угольки. Поднявшись на заваленный руинами холм, вожак, присев на коллонну, уставился в даль.
Вдали вздымались укутанные облаками черные горы. Исполины телами закрывали ночное небо. Безветренная долина блестела синевой – синевой, освещенной светом звезд.
Достав из сумки кожаный пенал, Волк, развернув его, положил на колено. На зеленой материи покоилось тринадцать ржавых наконечников стрел.
Поднеся один из наконечников к лицу, Майер прошептал:
- Ты был у меня в ноге.
Воспоминание проникло в разум, а крик «Брат!» резанул перепонки. Майер будто вернулся в ту ночь, в ту отвратную ночь.
Затем Волк взял другой наконечник.
- Ты был в моем сердце.
Опустив стрелу, мужчина выдохнул:
- Все вы желали забрать мою жизнь. Но пока что забираю чужие жизни только я.
Воспоминание вернуло Майера в битву. Он стоит, укутанный в плащ, закованный в доспехи, а в руках у него гладиус. Вокруг кольцом сжимаются враги. Враги, вгрызаясь в строй легионеров, заливают лица кровью. Легионеры, оттискивая варваров, наступают. Все перемешалось. Кажется, небо окрасилось в багряный цвет.
Выдохнув, Майер, закрыв глаза, глубоко вдохнул. Свежесть воздуха, растекаясь по легким, коснулась сердца. Темное небо взрезал луч восходящего солнца, и звезды потухли. Открыв глаза, Волк прошептал:
- Пора будить стаю.
Попрощавшись с Элараной, всадники покинули руины. Кони шли по расщелине. Майера вела в даль новая цель.
Ехавший за Хоганом Арак спросил:
- Что вообщэ это за мисто, почэму оно разврушэно?
Хоган, направляя коня за вожаком, ответил:
- Это место осталось от древнего народа. Никто не знает, что это был за храм.
- Хм. Ну, суда по тому, что я выдел, таких вылыких народов ужэ нэ жывот.
Каменный лес. 10 Теора 3855 Г.Д.
Свинцовое небо роняло снег. Холодный ветер обжигал кисти и обветривал лица. Злобная вьюга, завывая песни, будоражила нервы.
Кутаясь в шубы, стая напрявлялась на встречу судьбе. Заметив очертания деревни, Майер, остановив конницу, вгляделся в горизонт.
Срубные домики заметал снег. Из труб вырывался дым, а в центре деревни, в кольце из валунов, торчали камни. Схожие с деревьями мегалиты покрывали связки разноцветных лент.
Майер, повернувшись к застывшему отряду, сказал:
- Вы посмотрите. Кажется, сегодня Ундрик на нашей стороне. Да и ведунья не солгала: гарнизон тут, судя по всему, слабый.
- Может, это даже сами Ледяные благославили нас? – взмахнув колышком, облизнулся Гнилозубый.
Голова женушки, обледенев, потяжелела. Лицо мертвяка покрылось коркой, во рту сверкал лед, – Не так ли, моя дорогая?
- Да выкын ты ее уже, Сиран, - сказал Арак, - тэбэ нэ лэн с нэй возыться?
- Ты что, сдурел? Без нее мне будет одиноко! С кем я, по-твоему, буду говорить по душам? Только она меня понимает, – прижав к себе башку, сказал головорез.
- Можешь поговорить со мной, - улыбнулся Бартош.
- Твои задушевные разговоры я знаю. Дальше тупых шуточек не уходит. А эта девочка знает толк в беседе. Ведь самый громкий разговор — это тишина.
Покрутив пальцем у виска, Бартош взглянул на алафар. Те, корчась от мороза, хищниками взирали на село.
- Надеюсь, твоя ведунья, Майер, не завела нас в ловушку? – осматривая домики, cпросил Хоган.
- Сколько я ее знаю, Сила Элараны никогда не ошибалась, – ответил Волк, а затем, выехав вперед и обнажив меч, скомандовал, - Вперед, волки, нас ждет богатая добыча!
Завыв, всадники, сорвавшись с холма, полетели в селение. Хоган летел прямиком за Майером. За Хоганом летел Гнилозубый. За гнилозубым - Бартош и алафары.
- Изнасилуем пару девок! – завопил Сиранус, а затем, взглянув на мертвую голову, добавил, - Надеюсь, ты не будешь ревновать, дорогая?
Со свистом банда подлетела к околице. Жуткий галоп отдавался в сердцах, крики селян разнеслись по деревне, ужас накрыл людей холодной шалью. Где-то запели удары колокола.
Залетев в деревню, отряд рассеялся. Стая губила души невинных, а ветер, подхватывая, уносил их в царство Таланиса.
Конь Майера, пролетев к центру деревни, встал на дыбы. На Волка напали вооруженные вилами мужики. Размахивая оружием, селяне, шевеля бородами, кричали. Вожак, отбивая вилы мечом, отвечал:
- А ну, прочь пошли!
Подлетев из-за спины, Хоган, посносив топором головы нападавших, спросил:
- Я вовремя?
- Ты, как всегда, вовремя, друг.
- А у меня, знаешь, чутье. Когда Майер попадает в беду, я тут, как тут.
На центральной площади, у треснутого корыта, на грязной соломе томились два человека. Истерзанные тела мужчин держали прибитые цепями к столбу кандалы. У одного на руке болтался дохлый ворон, другой же, глупо косясь на всадников, жевал капусту. На шее жующего висела доска. На доске чернела надпись: «Ледяной».
- Посмотри-ка на этих двух, – кивнул Хоган.
Майер, остановив коня, осмотрел прикованных. Тот, что ел капусту, запустив в Майера ошметок, крикнул:
- Держи, Шутя! Поешь!
Вожак, подлетев, воткнул в шею безумца гдалиус. Выплевывая ошметки капусты, умирающий повалился в снег.
Рядом стоящий, обняв ворона, крикнул:
- Именем темного ворона! Не убивай! Я не с ним!
- Больно ты мне нужен, убивать тебя. Ты мне скажи: где у вас самый богатый дом?
- Вороны знают, что это дом купца, он выше по улице, - ответил прикованный.
- Хоган! - крикнул Майер, – Давай за мной, в дом купца. Выберем себе что-нибудь подороже, пока ребята лютуют.
- Моя маленькая, моя бедненькая, - подбегая к Маране, приговаривала Алка. Обхватив раненую ногу, девочка лежала в грязи.
- Ледяные налетчики! - выругалась женщина, - Будь ты проклят, Канатрил, что наслал на нас такую беду.
Пристукнув ботинком, женщина нагнулась над ребенком. Девочка, потянув руки к матери, заплакала.
- Малышка, ты больно ударилась?
Взглянув на лежащий в грязи булыжник, девочка кивнула.
Подняв дитя на руки, Алка прижала девочку к плечу. Та расплакалась, а Алка, поглаживая спину ребёнка, направилась назад в хижину.
Сиранус, Арак и несколько алафаров зашли в разваленную хибару. Освещенная одиноким окном хижина оголяла известку стен, а застланный хворостом пол вонял нечистотами. Помимо грязи и мусора, у очага расположились две кровати – соломенная, с дырявой подушкой, и маленькая, завешенная испачканными дерьмом пеленками.
Сиранус, подойдя к куче тряпья, скривился. Смахнув кучу на пол, головорез внимательно проверил комод.
- Тряпья, как в детском приюте, – сказал Гнилозубый, а затем, плюнув на стену, нацепил на колышек с головой наволочку. Повращав колышек с наволочкой, он запустил тряпку в угол.
Алафары, наблюдая за летящей тряпкой, ржали.
Арак приговаривал:
- Вот бы было смэшно, еслы б голова отвалылась.
Обнаружив в углу мешки, Сиранус вытряхнул содержимое. На пол посыпались мерзкие объедки. Еще один мешок заполняла поломанная утварь. В другом распирала стенки скрученная перина.
- Куда я зашел? Что это за место? Здесь даже приспешники Канатрила не поселились бы, - поглаживая голову, сказал Сиранус.
- Можить тамь? - указав пальцем на дырявый сундук, спросил Арак.
Оба подошли и заглянули внутрь, но в сундуке спала кошка. Беременное создание сладко потягивало лапы.
За спиной скрипнуло, и алафары, прижавшись к стене, достали мечи. Когда вторая дверь открылась, в комнату зашла женщина. На женских руках сидел ребенок.
Не теряя времени, Арак метнулся и врезал Алке в нос. Та, повалившись на пол, закричала. Ребенок, с ревом вырвавшись из материнских рук, спрятался за дверью.
Подойдя к упавшей, Гнилозубый засмеялся:
- Ну что, получила? Кто давал тебе право входить в дом, когда я его обыскиваю?
- На что ти надэялась, когдэ подкралась? – воткнув руки в боки, важно спросил Арак.
Алафары, смеясь, тыкали в женшину пальцами. Лежащая, вытирая бегущую из носа кровь, стонала. Выпученные глаза всматривались в лужицу крови, а лицо жертвы приняло окраску стены.
Взглянув на ребенка, женщина, вытянув ладонь, махнула. Девочка замолчала. Девочка больше не плакала. Побелев, ребенок жался к двери.
- Что ты сделал, сученышь? - переведя взгляд на тучного алафара, спросила Алка, – Зачем ты уронил моего ребенка?
- Он немного помял тебе лицо, разве не видишь? Из тебя вытекает не нужная жидкость. Вскоре все придет в норму, – повернув к женщине отрубленную голову, прослюнявил Гнилозуб.
- Какая ти кошка. Глаза, смотры, вывалятся.
Жирдяй отвесил женщине пинок в живот. Алка, обхватив живот руками, застонала. Взглянув на ребенка, алафар улыбнулся. Лицо Мараны исказилось, по розовым щечкам покатились слезы, а Арак, расставив руки в стороны, сказал:
- Я вспомынаю себя, смотря в твои карамэльные мокрэи печалнэи глаза. У
меня была такая жэ дэрьмовая мать.
- Не трогай детенка! - рыкнула женщина. По женскому лицу побежали слезы.
Остановившись, Арак спросил:
- Нэ трогать? Почэму?
Сиранус силой наступил на грудь Алки, а затем сказал:
- Слушай, а они у тебя мягкие. Так и ботинок может провалится.
Головорез, провернув сапог надавил. Женщина, впившись когтями в пыль, издала рев:
- Убери! Больно, прошу, убери свою ногу!
- Смотри, лопнешь. как спелый арбуз.
- Пощади! – борясь с ногой Гнилозубого, выдавила Алка.
Затем, ухватившись за штанину, дернула. Гнилозуб, убрав ногу, запустил пыль сапогом в глаза женщины.
- Похожэ, она нэ ответит на мой вопрос, - сказал алафар.
- Не тройгай ее ребенка, - сказал Сиранус, - Вставай!
Облокотившись на стену, Сиранус с Араком наблюдали, как женщина, корчась на полу, отхаркивала слюну. Окаменение малышки прошло, и девочка, подойдя к матери, спросила:
- Мама, тебе очень больно?
- Аааааааа, - обнимая ребенка, заревела несчастная.
- Ну не реви, не реви, – сказал Сиранус, а затем, повернувшись к малышке, произнес, - У мамы все хорошо, видишь?
-Аааааааааааааааа, – продолжала ныть женщина.
- Заткнись уже! Ты лучше скажи, что у тебя тут есть? – рыкнул Гнилозуб, – Если не скажешь, твоей девочке не поздоровится.
- Есть… Только не убивай... Есть… Есть… Господин... – подползая к Головорезу, простонала женщина, – Прошу, не трогайте мою малышку.
Девочка смотрела на обезумевшую мать. В глазах ребенка блестел страх, а кулачки сжались. Подняв Алку с пола, Гнилозубый произнес:
- Да не будь ты черепахой. Скорее показывай.
Погладив кошку, Арак прикрыл крышку сундука:
- Давай, быстрэй, а то дитятка смотрыт.
Девушка прошла в угол, очистила проход от тряпья и оголила люк. Отворив тяжелую крышку, Алка спустилась вниз.
- Ага, вот оно, значит, как. У нее все припрятано под полом, - заглянув в глаза женушки, сказал Сиранус.
- Умная дэвишка, – взглянув на девочку, сказал алафар. Ребенок, сжавшись, поглядывал на люк.
Выбравшись, Алка поставила на пол ведро репы, а подмышкой у нее расположился бочонок.
- Мама, мама! – крикнув, девочка обняла мать.
- Что у нас тут, репа? А в бочонке что? – спросил Сиранус.
- Сало, – простонала женщина, - Забирайте все, только не трогайте мою малышку.
- Моя матушка никогда не готовила мне репку, – сказал Сиранус, - А вот жена готовила, правда не долго. От соседа хворь поймала да подохла. Пусть знает теперь, сука, как впускать в себя чужие брючные змеи, – рассмеялся Гнилозубый, и Арак подхватил смех.
Алафары, вырвав у женщины бочонок с ведром, о чем-то зашептались. Алка, упав на колени, благодарила головорезов за пощаду.
Взглянув на Алку, Сиранус сказал:
- Уходим!
Покинув помещение, налетчики оседлали коней.
Когда стая отъезжала от хаты, крыша запылала.
- Что это? - спросил Арак.
- Я же говорил, – пережёвывая кусок сала, произнес Гнилозубый, - Что убивать никого не буду. Но вот с огнем поиграю.
Дом купца.
Вытащив из купеческого дома мешки с добром, Майер с Хоганом загрузили те на лошадей.
- Ха, похоже, этот купец не был рад нашему визиту, – сказал Майер.
Хоган, улыбнувшись ответил:
- Кажется, он даже обоссался со страху. Или это просто у него кровь пошла после удара моего топора.
- Думаю, он испражнился уже после, – прикрепляя мешок ремнями, ответил Волк.
До уха Майера донеслось язвительное гудение. Это небеса взрезал звук рога. В деревню влетел отряд закованных в доспехи рыцарей.
- Что за Канатриловы проделки? – воскликнул Хоган, - Ты же говорил, что здесь нет гарнизона.
- Значит, это патруль. Быстро, уходим! – закричал Майер.
- А как же остальные? Ты что, собираешся кинуть ребят?
- Ты хочешь, чтобы они нас растоптали? - запрыгивая на коня, спросил вожак.
- Ледяные проделки! – выругался Хоган, - Неужели, Эларана соврала?
- Потом об этом поговорим. Быстрее, друг.
- Ладно, - запрыгнув на коня, ответил седовласый.
Пришпорив лошадей, двое рванули из деревни. За спинами остались отряды рыцарей. Рыцари кромсали стаю.
- Хоган, - крикнул Майер, - Как только выедем из деревни, разделимся. Встретимся у Элараны.
- Понял, - кивнул усатый головрез, - Если встречу выживших - передам им то же самое.
Как только деревня осталась позади, друзья, разъехавшись, полетели в стороны. Но на хвосты прицепились отряды рыцарей. Достав луки, рыцари принялись обстреливать беглецов.
Волк, направив коня к заснеженному руслу, ударил шпорами. Мощные сугробы поглотили тонкие копыта. Конь, выдыхая пар, пошел вперед.
- Ну, родной, давай, не бойся! - крикнул вожак.
Животное силой пробралась через сугробы и ступило на замерзшую воду. Копыта заскользили, послышался хруст. Отряд всадников, поднимая ор, приследовал Волка. Рядом с Майером разили снег стрелы.
- Вперед, не подведи!
Конь пошел, сначала осторожно, а потом уверенно. Под копытами расходились трещины.
Когда жеребец перешел на другую сторону, Майер, направив того между сугробов, ускорился.
Вдруг что-то острое кольнуло душу. Повернувшись, Волк увидел торчащие из спины стрелы.
- Неси меня прочь, - повиснув в седле, выдохнул мужчина.
Конь, сорвавшись с места, полетел к горизонту. На другой стороне реки слышалось фырканье лошадей и людские крики.
Жеребец мчал до тех пор, пока не закончились Силы. Выкинув седока, раненое животное, повалилось на холодный снег. Распластавшись, конь испустил дух, а Майер, ударившись о землю, потерял сознание.
Открыв глаза, Волк осмотрелся. Вокруг белел туман. Откуда-то доносилось фырканье коня. Когда черная мантия накрыла мир, эхом послышался голос:
- Ты-ты-ты-ты проиграл-проиграл-проиграл. Тебе-тебе-тебе-тебе не выжить-выжить-выжить-выжить.
- Кто ты? – спросил у пустоты Майер.
- Я-я-я-я? Я это ты-ты-ты-ты…
- Как такое может быть? Что я, это ты?
- Может-может-может-может! Единственный враг-враг-враг-враг себе-себе-себе, это ты-ты-ты-ты…
Вдруг что-то ударило Майера в голову, и он открыл глаза. Над раненым склонился мужчина. С головы незнакомца спадали пряди седых волос.
Очередное прикосновение стрельнуло в мозг, и по телу пробежал импульс. Прикладывая мазь, лекарь осматривал раны.
Мутное зрение не различало окружения. Человек с крысиновидным носом, проверяя руки раненого, что-то шептал. Язык казался незнакомым. Странное цокающее наречие.
- Кто ты? Где мой конь? Что случилось? – спросил Белый Волк.
- Твой конь погиб. Моя ручная лисица привела меня к его туше, и он поделился со мной своим мясом, – проскрипел голос неизвестного.
- Ты знахарь?
- Я бы не сказал, что я знахарь, но в этом деле знаю толк. Как и любой житель Нефритовых рощ.
Зрение стало возвращаться, и Майер огляделся. Накрытый шкурами, мужчина лежал на деревянном столе. Справа горел камин, а слева в узкое окно просачивался свет.
- Отлично, - выдохнул Майер, – Я заплачу.
- Тебе очень повезло. Не советую сейчас много болтать, а иначе быстро почишь. Деньги отдашь, как поправишься. С трупов мзды не беру.
Только через несколько недель Майер восстановился. Пройдя к окну, мужчина выглянул наружу. То, что узрел Волк, поразило. В окруженном плетнем дворе резвился огромный лис. Толстая рыжая шерсть разбрасывала снежинки, а на груди распушился белый мех. На спине лиса ремнями было привязано седло.
Дверь скрипнула. Майер повернулся. Стоящий в проходе лекарь сказал:
- Смотрю, тебе уже полегчало.
- Да, - вытянув палец, сказал Майер, - Только если это мне не мерещится.
- Ты про ездового лиса? Про фориксиса?
- Да!
- Не у многих раваров из Нефритового леса они еще остались. Я - один из таких счастливчиков, – улыбнулся мужчина.
Майер не мог оторвать взгляд от лиса. Никогда в жизни Волк не видел подобного зверя.
Ритуал Элараны.
Холодная юрта согревалась большим огнем. У костра сидела Эларана.
Из окровавленного мешка девушка достала кремневый нож, а затем произнесла:
– Итак, красавица, начнем.
Голова молодой Энни застыла на пятерне. Красноглазка принялась вырезать женские очи. Вырезать и закатывать в смолу.
– Ритуальные шарики. Новенькие, молодые, - Ведунья, облизнувшись, отправила глаза в серебрянную миску.
- Итак, продолжим, - впившись когтями в лоб девчушки, прошептала женщина.
Ножом Эларана соскоблила лицо и принялась долбить дырки в черепе. Затем острая пила, заливая кровью пол, заскрежетала в ушах. Когда пробка щелкнула, ведунья вынула мозги. Вынула аккуратно и омыла. Затем лакомство погрузилось на золотое блюдо.
- Вы сделаете меня умней. Скоро я буду самой умной ведуньей Талантура, - промурчала девушка.
Встав, Эларана прошла к сундуку. Над сундуком висел разбитый скол зеркала. Улыбнувшись, девушка взглянула в стеклышко. Рубиновые глаза желали наслаждений.
Открыв сундук, ведунья, достав багровую краску, растерла ту по ладоням. Намазав перед зеркалом губы и глаза, девушка, вытащив язык, засмеялась:
- Кто же на всем Талантуре самая красивая ведунья? Не ты ли, Эларана?
Достав цветочный венок, она швырнула его в костер. Юрта наполнилась приятно пахнущим дымом. Вдыхая благовония, девушка смеялась и танцевала, танцевала и смеялась.
В танце Эларана схватила скрюченную вилку и острый нож, а затем, присев у золотого блюда, облизнулась. Лезвие впилось в мягкую мозговую плоть, и на вилке оказался сочный кусок.
Отправив заветное лакомство в рот, девушка испытала оргазм, глаза закатились, соски стали твердыми.
Рубиновые глаза излучали настоящий огонь. «Это секс», – подумала она, - «Этот вкус дает мне Силу».