Ловкий Базиль или тринадцать лет спустя

Ловкий Базиль или тринадцать лет спустя.
Гримо не очень хотелось возвращаться в Париж: в Бражелоне было уютно и спокойно. Но граф де Ла Фер посылал его с поручением, и выражать свое мнение Гримо не осмеливался; во-первых, он слуга, и обсуждать желания господина может только сам с собой, во-вторых, это абсолютно бесполезно - хозяин знает, что делает.
Поэтому Гримо собрался, как в поход, повторил Атосу, что ему наказано сделать и купить, принял от хозяина кошелек и футляр с документами, которые надлежало передать поверенному графа, и отправился в путь. Он не слишком спешил, но и не тянул время, и потому прибыл в Париж на третий день к вечеру. По какому-то наитию, а может, и вследствие воспоминаний, едва отдав в руки господина Бурдона доверенные ему бумаги, Гримо отправился на улицу Феру. Трудно сказать, что заставило его на ночь глядя искать ночлег на знакомой до каждого кирпича улице, но он не обманулся в своих ожиданиях.
- Гримо? – окликнула его какая-то женщина, стоявшая с соседками у знакомого дома. – Гримо, вы ли это?
Гримо осадил своего, изрядно заморенного коня, и лошадь вдруг радостно заржала, почуяв неподалеку конюшню. Всадник спешился, как всегда молча, и подошел к кружку женщин.
- А и вправду Гримо, - изумленно протянула одна из соседок. – Живой!
- Он самый, - Гримо чуть поклонился. – Не подскажете, где можно переночевать?
- Гримо, у меня есть свободная комната! – мадам Дюшан, располневшая, немного постаревшая, но не утратившая своей привлекательности, сделала ему знак следовать за собой. Гримо безмолвно показал ей на своего коня и она, улыбнувшись так, что видны были отлично сохранившиеся белоснежные зубки, повела его в конюшню на заднем дворе.
- У нас теперь своя конюшня и конюх при ней. Я получила еще одно наследство от покойного брата, так что могу себе позволить содержать и ее для своих постояльцев.
Указав гостю на его комнатку, она, не смущаясь, пригласила разделить с ней ужин и Гримо не отказался: он изрядно проголодался и рад был такому повороту событий, хотя и понимал, что расплачиваться придется новостями о хозяине. Вот тут верный слуга только ухмыльнулся в свою бородку: много из него не вытянешь, говорить он почти разучился, а мадам Дюшан вряд ли помнит их с хозяином язык жестов.
Вечер прошел в воспоминаниях: мадам Дюшан, разомлев от своей наливки, принялась вспоминать своего постояльца, то и дело обращаясь за подтверждением к гостю. Гость кивал утвердительно, но мадам уже и не нуждалась в этом: она жалела саму себя и свое одиночество.
Внезапно хозяйка вскинулась и, вроде, даже протрезвела.
- Послушай, Гримо, я знаю, какой подарок сделать твоему хозяину.
Гримо выпучил глаза: какой еще подарок может сделать хозяйка гостиницы его барину? Умом она тронулась, не иначе.
Но мадам Дюшан уже таинственно и пьяно улыбалась ему, и на вопросительно поднятые брови только головой покачала.
- Ты когда домой поедешь?
- Завтра. Утром, – как всегда лаконично ответил Гримо.
- Зайдешь ко мне перед отъездом. Только не забудь. Тогда и передам тебе подарок, - все так же улыбаясь ответила хозяйка.
Утром, оседлав коня и наскоро перекусив в трактире, Гримо постучал к хозяйке. Мадам Дюшан, с заплаканными глазами и в капоте, ждала его.
- Вот, это мой подарок твоему хозяину – она протянула растерянному Гримо крохотный белый комочек пуха. – Бери, и не думай отказываться, это не тебе, а господину Атосу. Этот котеночек – от внучки моей Бланшетт; помнишь, кошка у меня была, беленькая такая. Бланшетт давно уже умерла, а эта, получается, ей правнучкой приходится.
- Да как же я ее довезу? – прочла вопрос в глазах Гримо хозяйка котенка.
- Я тебе корзинку дам, она там пригреется и никуда не денется. А по дороге молочка ей нальешь, ей много не надо. Месяц ей всего.
- Имя?
- Хотите, свое дайте, а я ее Лилит назвала. Она хозяину твоему напоминать о Париже будет. Ну, прощай, Гримо, - она оттерла слезу концом ленты от чепца и махнула рукой. – Давай, езжай уже. Лилит береги.

Исполнив все поручения графа, Гримо шпорил коня: дом был уже близко. Ему удалось покормить в пути кошечку пару раз: в придорожных трактирах находились кошки с котятами и Лилит подкладывали к выводку. Этого, конечно, было недостаточно, и уже за пару часов до Бражелона пронзительный писк голодного котенка стал едва слышен, а потом и вовсе затих. «Не довезу! - с сожалением подумал Гримо, - а ведь как радовался бы господин Рауль такому подарку!»
Рауль был на дворе с няней Адель, и проехать незамеченным не получилось. К тому же глазастый мальчишка усмотрел притороченную к седлу корзинку, украшенную голубой лентой.*
- Гримо!, - мальчик вырвал руку у няни и бросился к управляющему. – Гримо! Ты вернулся! А что у тебя за корзинка?
И, словно отвечая Раулю, из корзины донесся слабый писк.
- Кто там у тебя? – испуганный малыш отпрянул.
Гримо соскочил с лошади и отвязал корзинку: он смело мог ее открыть, котенок был жив. Он достал комочек, жалобно разевавший розовую пасть с беззубыми деснами, и протянул ее мальчику. «Лилит» - произнес он только одно слово, с улыбкой наблюдая, как Рауль прижал к сердцу новую подругу. «Надо накормить!» - добавил тут же, нахмурившись. Тут уж Адель взяла дело в свои руки и Лилит отправили на кухню, где в теплом уголке, в старой корзине, проживала кошка с четырьмя котятами. Она недовольно фыркнула, но разрешила приложить Лилит к груди. Котенок был спасен и удочерен.

Лилит открыла глаза и лениво потянулась. С тех пор, как она попала в Бражелон, прошло два месяца. Голодный путь к достатку не оставил никаких следов в памяти кошки, ее мир был теплым и безмятежным, наполненным играми, сладкими снами и доброжелательными людьми. Поэтому, когда ее довольно бесцеремонно вытащили из корзинки, где она спала под боком у принявшей ее кошки, Лилит не возражала: раз взяли, значит либо будут играть с ней, либо дадут что-нибудь вкусненькое. Мальчуган, прижавший ее к груди, тоже был знаком: он часто играл с ней, а женщина, которая наблюдала за ними, делала для этого игрушки из веревочки и кусочков меха.
Но в этот раз все было иначе: мальчик понес ее куда-то по лестнице, в комнаты, где все было чужим и запахи были незнакомы. Малыш быстро перебирал ножками, держа Лилит подмышки, животом вперед, так что котенок растопырил все четыре лапки.
- Господин граф, господин граф! – закричал мальчик, увидев, что дверь, перед которой он остановился, закрыта.
- Что случилось, Рауль? – раздался обеспокоенный голос сверху, и Лилит широко раскрыла глаза, в которые хлынул свет из-за распахнутой настежь двери.  – Что это? Кого это вы принесли? Что это за котенок?
- Это Лилит! – малыш протянул взрослому кошку. – Гримо говорит, что это дочь Бланшетт.
- Бланшетт? – господин граф задумался на мгновение. – Какая еще Бланшетт?
- Бланшетт – это кошка мадам Дюшан, - терпеливо пояснил ребенок. – Так говорит Гримо, который мне всегда рассказывает про Бланшетт и ее деток.
- Мадам Дюшан… - взрослый улыбнулся рассеянной улыбкой. – Да, у нее действительно была забавная кошка. Так Гримо говорит, что это ее котенок?
- Да. И что Бланшетт была сказочная кошка.
- Он и такое рассказывает? – граф едва не рассмеялся: Рауль даже вечного молчуна Гримо заставил разговориться. - А котенок действительно мил, - граф покрутил притихшего в руке зверька. – Ну, вряд ли это котенок Бланшетт, - пробормотал он, рассматривая кошечку, - но похожа. Только та была чисто белая, а у этой, вроде, хвост полосатый. Так вы говорите, что Гримо приписывает этого котенка кошке мадам Дюшан?
- Да, Гримо мне много рассказывал про Бланшетт, про то, как она вас лечила.
- Даже так! – удивился граф де Ла Фер, припомнив свою жизнь на улице Феру. - А почему вы мне ее раньше не показывали?
- Я ждал, когда она вырастет. Она раньше на кухне жила, а теперь с ней можно играть и я решил, что надо ее вам вернуть.
- Вернуть? Мне? – взрослый удивился.
- Конечно, ведь мадам Дюшан подарила ее вам. Так Гримо сказал.
- Вот это новость! - хозяин замка даже растерялся. – А что мне с ней делать? Это же не собака, с которой мы могли бы ходить на охоту?
- Гримо говорит, что она как тали…талисман, - мальчик старательно выговорил новое слово.
- Талисман по имени Лилит, - задумчиво протянул граф. – Ну, что же, пусть будет так. Только хранителем этого талисмана я назначаю вас, Рауль. Договорились?
- Конечно, - серьезно кивнул кудрявой головой малыш, глядя на своего опекуна огромными лазурными глазами. – Ведь я буду вашим оруженосцем.
Так Лилит переселилась с кухни в комнату к Раулю де Бражелону.

От комнаты Рауля до кабинета графа было совсем недалеко, а какая кошка смотрит спокойно на закрытую дверь? Но крепкая дубовая дверь всегда была заперта, а между тем любопытство Лилит требовало удовлетворения.
И вот однажды, сидя на подоконнике комнаты Рауля, Лилит обнаружила, что вдоль стены идет каменный карниз, который доходит до окна кабинета, а окно там открыто!
Кошка, с самым независимым видом ступила на карниз и пошла, осторожно переступая лапками и задрав хвост трубой. Лилит еще не приходилось падать с высоты, и она не догадывалась о своих кошачьих способностях. Но открытое окно по соседству манило ее, обещая новые впечатления: кошка теперь не часто гуляла на дворе, окончательно разнежившись в домашней обстановке.
А теперь ее ждало приключение. В душе каждого представителя кошачьего семейства таится чертенок-авантюрист, который толкает его на подвиги. Вот и в юной душе Лилит разыгрался этот шалун. И откуда ей было знать, что это прадедушка Вельзевул передал ей частицу своего характера. Впрочем, именно от него она унаследовала пышный полосатый хвост, успешно дополненный полосатой же шапочкой на голове. И сейчас эта шапочка маячила уже в окне хозяйского кабинета.
Граф сидел спиной к окну, поэтому видеть ее не мог. Он был занят, сверял какие-то книги: стол был завален свитками и старинными фолиантами. Из-за графского плеча Лилит был виден кончик пера в его руке, которое быстро бегало по листу бумаги. Кошка так пристально следила за этим пером расширенными глазами, что даже головой водила, следуя его движению слева направо. И в какой-то момент кошачья душа шалуньи не выдержала: одним легким, мягким движением кошка перелетела с подоконника на письменный стол и затормозила, вцепившись когтями в сукно столешницы.
От неожиданности граф отпрянул и выронил перо: жирная клякса отпечаталась на листе бумаги, брызги чернил усеяли поля лежавшей рядом книги.
- Черт возьми, откуда здесь кошка!? – Атос вскочил, резким движением оттолкнув массивное кресло. – Гримо! – грозный рык господина услышали даже на кухне, но вместо Гримо в дверь робко постучал Шарло, который только пришел работать в замок и был еще не в курсе, что, если зовут Гримо, это не значит, что может прийти кто-то другой. – Гримо! Я, кажется, звал его, а не вас!
- Гримо в Блуа. Ваше сиятельство еще с утра велели ему отправиться к поверенному в Блуа, - пробормотал бедняга Шарло, заливаясь краской и отступая к двери.
- Уберите это животное! – приказал граф, но у животного было свое мнение на счет этого приказания. В два прыжка кошка взлетела на портьеру, оттуда соскользнула на подоконник, дальше был спасительный карниз и плющ, по которому она сползла почти до самой земли. А дальше, - конюшня, в которой ее уже непросто было найти.
Лилит спряталась под самой крышей. Оттуда ей было отлично видно все, что делалось в конюшне, а если открывали двери, то и, то, что происходило на дворе. Лошадей у графа было две и пони для Рауля. Горячий и мощный вороной жеребец графа громко шуршал соломой у яслей, гнедой пони спал стоя в своем деннике, и ничто не нарушало мирной тишины конюшни.
Внезапно дверь распахнулась и вошел Гримо, ведя в поводу своего коня, поставил в стойло, расседлал не спеша и поднял голову, щурясь на пробивающийся сквозь стропила крыши луч солнца. Крыша требовала срочного ремонта, но именно эта дырка была тем путем, по которому Лилит беспрепятственно проникала в конюшню. Наверное, никто бы и не заметил, куда исчезла кошка, если бы не этот луч.
- Лилит? – удивился Гримо, который привык, что кошка постоянно торчит у Рауля в комнате на подоконнике. Ей там даже постелили специальную перинку.
- Мяу! - отозвалась Лилит и сжалась в комочек, мелко перебирая лапками как перед прыжком. – Мяяяяу!
- Слезай! – приказал человек, но шкодница вжалась еще больше в свою норку. – Слезай, я отнесу тебя домой!
- Гримо! – раздалось у него над ухом, и граф де Ла Фер, собственной персоной, предстал перед Гримо. – Гримо, куда это ты уставился? А, вот где это создание прячется! Чтобы я ее больше не видел в своем кабинете, слышишь?
Гримо слышал, и понял: Лилит что-то устроила, напроказничала так, что вывела из себя господина графа. Это дело было неслыханное: обычно Атос не вмешивался в отношения челяди с животными, обитавшими в его владениях. Что могла натворить эта проказница и что скажет господин Рауль, не найдя своей любимицы? Гримо даже головой замотал при мысли о последнем, но не возразить же графу! Это могли себе позволить только друзья бывшего мушкетера.
Граф отправился проведать своего коня, а Гримо, погрозив кулаком Лилит, поспешил в дом.
Лилит все поняла: для нее пока закрыт вход в личные покои в замке. Но есть хотелось все сильнее, и кошка, легкой тенью мелькнув по крыше конюшни, спрыгнула на землю и опрометью кинулась на кухню.
На кухне орудовала кухарка Жоржетта, а это означало, что держаться надо подальше. Лилит осторожно выглянула: кухарка как раз была занята овощами, и это вполне устроило кошку. Приготовленная к разделке и очищенная рыба была выложена на столе и, воспользовавшись тем, что Жоржетта самозабвенно строгала лук, ничего не видя из-за заливавших глаза слез, тихонько поддела лапкой самую маленькую из рыбок – их ведь было так много, всем хватит.
Увы, Лилит не учла, что рыбы были пересчитаны кухаркой, и она вела строгий учет потенциальной, для четвероногих обитателей замка, добычи.
Вслед Лилит, удиравшей с рыбкой в зубах, полетело полотенце, зацепилось за висевшую над разделочным столом сковороду, снесло ее напрочь с крючка и обрушилось прямо на плиту, вспыхнув при этом ярким пламенем. Жоржетта разразилась проклятиями, на запах горелого полотна влетела Адель и помогла загасить пламя.
Обе женщины, чумазые от копоти, потные и злые, остановились, наконец, передохнуть и подсчитать потери. Украденная рыба, сгоревшее полотенце, сковорода, рухнувшая на пол – потери были значительны. Особенно жаль было сгоревшего полотенца; а вдруг Жоржетте выставят счет за его потерю? Полотно было льняное, отличное! Господин граф не станет за него журить, но Гримо!
Адель только плечами пожала на причитания кухарки. Ее куда больше интересовало, куда отправится Лилит, чтобы насладиться рыбой. Она и вышла из детской в поисках кошки, которую безуспешно звал Рауль, и тут ее привлек шум на кухне.
- Ты не видела, куда она побежала? – Адель провела рукой по лбу, и на коже остался след от копоти. – Пойду, попробую ее найти.
- Она далеко не удрала, у нее рыба в зубах, - с досадой махнула рукой Жоржетта. – И вот ведь дрянь! И кормят ее, и спит на пуху, и в тепле и холе, а как была уличной воровкой, так и осталась.
Адель хотела возразить, что Лилит никогда не была уличной кошкой, что это подарок старой хозяйки дома, где жили граф с Гримо в Париже, но удержалась от комментариев: то, что ей рассказал Гримо, поручив ее заботам котенка, не обязательно предназначалось ушам болтливой и недалекой Жоржетты.
А Лилит, тем временем, расправлялась со своей незаконной добычей, сидя в сарайчике, где садовник держал свои инструменты. Потом она растянулась на соломе, которой на зиму укрывали стволы яблонь и вишен, и сладко уснула.
Проснулась она уже ночью и, потянувшись, осторожно выбралась на крышу. Ярко светила луна, и в ее свете шкурка кошки отливала чистым серебром. Изредка с башенки, где жили, по обычаю вельможных семей, почтовые голуби, долетало сонное гуление, да в курятнике, время от времени, квохтали куры.
Лилит почувствовала присутствие постороннего, покосилась в сторону и точно: рядом с ней сидел толстый Базиль, приблудный кот рыжей масти. Никто в Бражелоне не знал, чей он и откуда взялся, он то появлялся, то надолго исчезал. Где он кормился, как избегал собак – оставалось его тайной.
- Сидишь? Хозяева спят, потому и нос высунула на улицу? – ехидно поинтересовался кот. – Знатный скандал ты устроила, теперь долго тебе придется отсиживаться. Не простит тебе Жоржетта ни полотенца, ни рыбы съеденной.
- А ты откуда знаешь об этом?
- Я? - кот многозначительно фыркнул. – Я все про всех знаю! – и Лилит почудилось что-то далекое, но такое знакомое, в его тоне и словах.
- Меня любит господин Рауль, он не даст меня в обиду! – гордо заявила кошка.
- Подумаешь! – Базиль прищурил глаза на луну. – Он, пока еще, не хозяин в замке. А хозяин кошек не уважает, он с Парижа их терпеть не может.
- Ты ошибаешься! – от возмущения Лилит даже прижалась к коньку крыши, вибрессы у нее затрепетали. – Если хочешь знать, меня хозяйка подарила не Раулю, а самому графу! Чтобы он ее и Париж не забывал!
- Вот именно, «чтобы не забывал»! – ухмыльнулся Базиль. Он про нее забыл, едва порог перешагнул. Видно, не слишком хорошо было ему в том Париже. А теперь еще и ты ему напоминаешь. На твоем месте, ушел бы я из замка, куда глаза глядят, пока не выбросили тебя из него.
- Ты что же, предлагаешь мне пуститься в бега? – ахнула Лилит. – Я ничего же не знаю, меня съедят за первым же деревом!
- Не будь дурочкой, - покровительственно промурлыкал кот. – Если ты одна уйдешь, тебя съедят, а если со мной, то узнаешь, как хорошо быть вольной кошкой.
- Ты с ума сошел! – промурлыкала Лилит, но задумалась: мятежная ее натура жаждала приключений.
- Смотри же, я предупредил тебя, а дальше – твое дело, - Базиль обладал даром соблазнять неокрепшие кошачьи души. – Ты подумай до завтра, а вечером, если согласна, приходи сюда же, на крышу. Отсюда и уйдем в свободную жизнь. Только, - чуть помявшись, попросил он, - принеси поесть чего-нибудь на дорогу. Уходить надо с полным животом.
Был у Базиля хитроумный план, как обустроить свою жизнь и не скитаться по дорогам Блуа. План настолько хитроумный, что без Лилит его не осуществить.
Лилит должна была стать его счастливым билетом в спокойную и сытую жизнь. А сделать это можно было, только помирив Лилит с хозяевами. Если Базиль сумеет это сделать, благодарность будет куда больше затраченных на план усилий. Риск был, но кто не рискует, тот не выигрывает.

Весь следующий день Лилит провела в конюшне, откуда было видно, что происходит во дворе замка. Обычная жизнь обычной усадьбы: вот, рано утром, куда-то уехали граф с Гримо, а к обеду вернулись, довольные, хоть и уставшие. Лошадей расседлали, прогуляли и покормили.
Приехала повозка с овощами, потом прибыла рыба с соседнего пруда: обложенные льдом карпы влажно поблескивали чешуей. Привезли птицу в клетках: фазанов и дроф; в замке готовился прием и это очень устраивало Лилит: в общей суматохе с приездом-отъездом гостей ей проще урвать кусочек не только для себя, но и Базиля.
К вечеру окна замка ярко осветились и к подъезду стали собираться приглашенные. Зазвучала музыка, потом забегали слуги, и час Лилит настал. Сначала она, без каких-то проблем, утащила хвост карпа и не спеша его съела. Потом, когда принесли на кухню остатки от обеда, выбрала ножку фазана и так же спокойно утащила ее на крышу. Базиль ждал ее, и с довольным урчанием накинулся на угощение. Лилит терпеливо ждала, пока кот насытился: теперь они готовы были к побегу.

Две тени неслышно скользнули к решетке; дальше начиналась липовая аллея, а по обе стороны от нее – совершенно неизвестный Лилит враждебный мир лесов и полей.
Кошка не подозревала, что люди могут быть жестокими и коварными, когда по аллее мягко застучали копыта лошадей – гости начали разъезжаться из замка. Базиль страшно зашипел, и Лилит прянула в кусты: еще мгновение, и она оказалась бы под колесами кареты.
- Дура, куда лезешь! – у кота от возмущения и испуга вся шерсть на загривке встала дыбом. - Ты что, думала, что кто-то из-за тебя станет сворачивать с дороги? Или ты слушаешься меня во всем, или каждый – за себя. Вперед!
И они побежали по знакомым только Базилю тропинкам. Белая шкурка Лилит очень скоро стала грязной и зеленоватой от травы и мокрой от росы, Базиль тоже сменил окрас своей шубы, она промокла и потемнела от росы, и они стали незаметны на фоне кустов и деревьев даже при свете яркой луны.
Убежали они не далеко – ровно до ограды замка Ла Вальер. Здесь, в укромной норке от выпавших из каменной кладки булыжников, и устроились до утра Базиль и Лилит. Место было проверенное, кот не раз использовал его в своих блужданиях по округе.
Новый день разбудил их ярким солнцем и шумом проезжающих повозок. И вновь почудилось Лилит что-то знакомое в этом грохоте колес по мощенному двору замка, расположившегося за оградой.
- Пойдем туда? – спросила Лилит, имея в виду уютный дом, откуда доносились соблазнительные запахи молока, сметаны и свежеиспеченного хлеба.
- Пойдем, но попозже, - хитро прищурился кот. – После завтрака на кухне будут щедрыми, тогда не пожалеют нам всего, что останется с барского стола.
- Все ты знаешь! – тихонько мурлыкнула кошка.
- Знаю. Потому и говорил тебе, чтобы меня во всем слушалась. Со мной не пропадешь, можно отлично прожить, столуясь в двух замках.
- А быть при одном все же лучше! – с сожалением подумала Лилит, но Базиль понял, и потянулся, всем своим видом выражая уверенность в завтрашнем дне. Потом он беззаботно растянулся на солнышке, и вознамерился поспать. Лилит не спалось, она вздрагивала от каждого звука.
- О, смотрите-ка, этот рыжий бандит обзавелся дамой сердца! – раздался чей-то голос сверху, и Лилит испуганно зажмурилась. Базиль же открыл один глаз и, убедившись, что это знакомый человек, не спеша принял выжидательную позу кошек: посадка столбиком, хвост вокруг лап, голова откинута назад. Весь его вид выражал внимание и надежду, устоять перед таким выражением чувств было невозможно.
- Идем на кухню, там для тебя найдется угощение, - скомандовал человек, - и красавицу свою прихвати, не таскать же ей еду сюда.
Базиль, задрав хвост, не спеша проследовал в дом, изредка оглядываясь: идет ли за ним Лилит?
На этой кухне не было Жоржетты, у плиты стоял мужчина. Он бросил косой взгляд в сторону котов и, не сказав ни слова, кинул на пол какие-то потроха. Базиль не стал разбираться, ухватил кусок и, урча от удовольствия, стал поедать угощение. Лилит не стала есть предложенную пищу: ее оскорбило, как ее предложили. Кинули – как каким-то помойным, диким котам, а она привыкла к своей миске, которую ей всегда тщательно мыли после каждой трапезы: Жоржетта и Адель были чистюли, как и сама Лилит.
Необычное поведение кошки, которая явно была голодна, удивило человека, приведшего их на кухню. Он наклонился и взял Лилит на руки прежде, чем она успела спрятаться в какую-нибудь щель.
- Да ты – красавица, только чумазая очень, - рассмеялся человек. – отмыть тебя, так и в гостиную к господам можно запускать. – Налей ей молока, Жозеф, и колбасы кусок отрежь: видишь, не будет она требуху сырую есть, не приучена и с пола брать. Видимо, барская кошка к нам приблудилась. Надо госпоже про нее рассказать, она любит кошек.
Это была правда: госпожа маркиза де Ла Вальер, мечтала о детях, но все никак не могла ими обзавестись. Поэтому в доме водились мопсы и кошки в таком количестве, что хозяин замка, почтенный маркиз, предпочитал проводить все время либо на охоте, либо в кабачках Блуа, лишь бы только бывать пореже дома.
Новым кошкам маркиза обрадовалась, велела отмыть их и повязать им на шею ленточки: розовую – Базилю и голубую – Лилит. Базиля это оскорбило и он дал себе слово, как только немного отъестся, бежать из этого дома прочь, на свободу. В особенности у него испортилось настроение, когда он понял, что им не рады. Левретки и мопсы лаяли не переставая, а коты лезли в драку, особенно если хозяйка их не видела. Досталось и Лилит – ее не приняли кошки; враждовавшие между собой, они объединились против новой товарки, и уж поверьте – кошки умеют доставать неугодную не хуже человеческих дам.
- Ты как хочешь, Базиль, а я возвращаюсь! – заявила Лилит на третий день пребывания в новом доме. – Лучше пусть меня накажут, но там все свои. Не хочу жить среди этих дур! – и кошка горестно зевнула.
- Мне тоже не сладко приходится, - признался кот. – Но вернуться надо так, чтобы тебе были рады! У меня есть план! – и он многозначительно сощурил глаз.

Семилетний Блезуа был самостоятельным мальчуганом. Поэтому он не боялся в одиночку гулять до самого замка Ла Вальер. Бывало не раз, что он уходил утром, утащив с кухни кусок сыра, хлеб и луковицу, и объявлялся только к заходу солнца и обязательно с добычей: грибами или ягодами, в зависимости от сезона. Атос подозревал, что мальчишка и браконьерничает понемногу, несмотря на нежный возраст, и однажды поймал его в лесу Ла Вальеров: Блезуа ставил силки на кроликов.
Мальчишка был схвачен за шкирку, брошен через седло и, по приезде домой, примерно выдран на конюшне лично Шарло, который приходился ему дядей. Граф не на шутку разволновался: этот ребенок был из его челяди и то, что он браконьерствовал в чужих владениях, могло плохо кончиться. Никакой суд не сделал бы снисхождение к юному возрасту браконьера, он был бы повешен ровно так же, как и взрослый.
Между тем, Блезуа урок усвоил: он по-прежнему шатался по округе, но теперь занимался тем, что ловил бабочек. Трофеи свои он притаскивал Раулю, завоевав сердце графского воспитанника этими роскошными подарками. И он не мог не видеть, как графский воспитанник переживает, не найдя на своем месте любимую кошку. Нежный и привязчивый малыш отказывался есть, плакал, бродил по замку и звал Лилит. Но кошка пропала, как в речку канула. Рауль понимал, что он не может закатить истерику, не может заставить всех слуг заниматься поиском Лилит, но печаль ребенка заставила Атоса обратить внимание на заплаканные глаза воспитанника. И, поневоле, он вспомнил, как некогда искали они кота Рошфора, как граф в поисках, не рассчитывая на полицию, лазил сам по крышам. Нет, он не готов был на такие подвиги, но щедро наградил бы того, кто нашел бы кошку.
В этот раз Блезуа вернулся из своего похода не один: с ним были два кота: вернее рыжий Базиль и Лилит. А дело было так:
Базиль увел Лилит из Ла Вальера той же ночью, когда они поговорили. Кот знал, что делал, а ночь избрал не зря: вся живность при замке спала: спали собаки на псарне, утомившись на охоте, сонно повизгивая и дергая во сне лапами - и во сне они продолжали охотиться; спали корова и две козы, спали куры в курятнике, а главное – спали кошки и коты, левретки и мопсы, разбалованные хозяйкой. И вся эта разношерстная компания не ведала, как два кота прокрались к приоткрытому окну первого этажа и неслышно спрыгнули во двор. Оттуда легко было добежать до проселочной дороги, соединявшей Блуа с Ла Вальером и Бражелоном. Было около десяти вечера, в деревне в это время не спят только влюбленные и мечтатели.
Блезуа и был таким мечтателем. Он замечтался до того, что возвращаться было уже страшновато, и решил переночевать поближе к жилью. У Блезуа было и свое дерево присмотрено для такой цели: мальчишка шустро взобрался на первую развилку, привязал себя кушаком к ветке, поерзал немного, устраиваясь поудобнее – и уснул. А проснувшись поутру обнаружил около себя на ветке двух пригревшихся беглецов: Базиля и Лилит.
Базиль был горд: он нашел пропавшую Лилит и привел ее к людям. Блезуа был доволен: он мог сказать, что нашел пропавших кошек, поэтому не смог вернуться вовремя. А Лилит была довольна, потому что снова поселилась в комнате у Рауля. Только теперь она частенько гуляла по двору с Базилем, который получил кров и довольствие за спасение товарки. И только один граф де Ла Фер был недоволен: уж он-то разгадал маневр Базиля, но сделать ничего не мог – коты стали частью маленького придворного мирка Бражелона.

• В семнадцатом веке голубой цвет был цветом девочек, а розовый – мальчиков.