Мне нравится помогать людям. Иногда я задумываюсь, может быть, это просто привычка? Привычка делать добро. Странные мысли… Раньше они были мне не свойственны.
Когда слишком долго живёшь на земле , всё начинает казаться иллюзорным, даже я сам.
А люди продолжают просить меня о помощи. Нас просят. Нас не особенно много, но мы стараемся помочь, если это в наших силах. Я слышу людей, а иногда вижу их лица, преображённые рыданиями. Они всегда думают, что случилось такое несчастье, после которого жить дальше не имеет смысла. Мне жаль их. Они такие наивные и глупые в своей слепой вере в значительность собственных неудач.
Но я когда-то очень давно был одним из них. Именно поэтому мне нужно помогать всем, кому смогу помочь.
Я стараюсь не сближаться с людьми – для меня слишком сложно потом их терять. Да, в этом мире я одинок, но мне помогает Тот, Кому принадлежит моя жизнь, и Который захотел оставить мне её. Признаюсь, что мне не понятен Его замысел. Всё откроется позже, когда Он сам этого захочет.
Я люблю слушать классическую музыку – она меня успокаивает и напоминает о чём-то далёком. Сейчас у всех есть либо компьютеры, либо ноутбуки, либо МР3 плееры, но мне нравятся старые пластинки.
Для меня иногда необходимо посещать концерты, но это бывает довольно редко.
Сегодня я захотел послушать Баха. Его музыка будто бы сама разговаривает с Богом. Под неё молились люди в католических церквях, и мне нравится молиться.
Мою молитву прервала девушка. Она просила помочь своей матери. Её мать была тяжело больна и сейчас находилась в больнице. Эта девушка… она напомнила мне о той женщине, которую я когда-то любил. Давно любил. Её лицо было точной копией лица моей возлюбленной. Та, которую я любил, давно умерла. Мы не были с ней вместе никогда, но мне известно, что она любила меня, а я не мог дать ей того, чего она хотела. Моё сердце было отдано служению.
Я выключил проигрыватель. Мне захотелось хоть чем-нибудь помочь Марии. Да, девушку зовут Мария. Я знаю всех, кто обращается к Богу по именам. И знаю тех, кто просит Его о себе и своих близких.
Мне нужно было съездить в больницу, чтобы убедиться в том, можно ли помочь её матери.
Я надёл чёрную толстовку с капюшоном, синие джинсы, белые кроссовки и сверху накинул джинсовую куртку.
Я не особенно люблю привлекать к себе внимание, поэтому натянул капюшон на лицо, чтобы никто не мог его видеть. В теперешнюю эпоху девушки сами предпочитают знакомиться на улице, а мне этого совершенно не хочется.
Пару раз я забывал натягивать капюшон на глаза, и мне приходилось слышать вслед: «Ты чё, монах что ли?» или «Ты девственник?». Такие фразы заставляют меня краснеть. Не люблю излишнего внимания. Мне раньше говорили, что я необыкновенно красив, но мне некогда обращать внимания на свою и чужую внешность. Мне важны человеческие души.
В больницу я добрался быстро и дошёл до нужной палаты. Есть у меня одна способность, о которой никто не должен знать.
Её мать лежала под аппаратом искусственной вентиляции лёгких. Я подошёл ближе и положил руку ей на грудь. Эта женщина нае была великой грешницей. Она жила как все. Вышла замуж, не испортив девичьей чести, родила дочь, а потом сделала несколько абортов, потому что муж считал, что не сможет прокормить такую большую семью. Позже он стал постепенно отдаляться от неё. Она начала ходить в церковь в надежде вернуть его, а потом заболела короновирусом.
Опустившись на колени перед кроватью, я положил руку ей на живот. Теперь с ней всё будет в порядке. Она поправится.
Когда я собирался выходить из палаты, туда вошла Мария.
- Кто вы и что вы здесь делаете? – воскликнула она гневно, отчего румянец вспыхнул на её щеках.
Как Мария могла меня увидеть? Я же не… Или я сам этого хотел? Хотел, чтобы она увидела меня. Чтобы вспомнила наши чувства друг к другу.
- Извините, - ответил я, смиренно склонив перед ней голову. – Я просто ошибся палатой.
Мария сразу заулыбалась. Моя внешность всегда так действует на девушек.
- Ничего, я всё понимаю, - ответила она.
- Ваша мать поправится, - сказал я, положив руку ей на плечо. – Она ещё долго проживёт.
- Откуда вы знаете, что это – моя мать? – нахмурившись, спросила Мария.
Опять я выдал себя. О, Господи! Зачем Ты столкнул меня с ней сейчас?
- Вы с матерью очень похожи, - ответил я, посмотрев ей в глаза. – А теперь, простите меня, мне нужно идти.
Мария вдруг осознала, что она загораживает от меня дверь палаты и поспешно шагнула в сторону. Я вышел и тут же побежал оттуда вон.
Мне отчаянно хотелось вернуться назад. Я хотел поговорить с Марией, узнать о ней побольше, расспросить о её прошлом. Хотелось узнать её лучше, не читая мыслей, потому что это было бы нечестно по отношению к ней. Меня интересовало, осталась ли она прежней, сохранился ли её удивительный характер, а не только огромные карие глаза и волосы, словно вороново крыло.
Но я осознавал, что вместе с Марией мы быть никогда не сможем, что всё это будет бессмысленной тратой времени, что потом всё может обернуться катастрофой.
Мне больше не стоит видеть её.
Я пришёл домой. Музыка не спасала меня. Голоса в моей голове молили о помощи, но как я могу помочь им, если не смог помочь даже самому себе?
Однако служение успокаивало меня. Я отвечал на просьбы других, но перед глазами у меня стояло её лицо.