Николай Юшманов шатен среднего роста с широкозубой улыбкой появился в отделе милиции днём совершенно неожиданно. В щегольском джинсовом костюме легко взбежал на третий этаж, когда оперативники таскали к себе в кабинеты задержанных ночью бомжей, отрабатывая на причастность к очередному незатейливому убийству.
Остановился на площадке перед дверью в Уголовный розыск, глядя на сотрудников:
— Ну что, орлы, помощь не требуется? — воскликнул он, сверкнув васильковыми глазами, закинул чёлку назад движением головы.
— Ты кто? — спросил я недовольно, предполагая услышать очередную историю самодовольного хлыща о хищной мошеннице кинувшей его после бурной ночи.
— Я к вам из «Динамо» перевёлся, — протянул руку Николай, — вместе будем город чистить!
Я тут же стал припоминать его улыбчивое лицо на сдаче зачётов по физкультуре, незаслуженные придирки за неловкие броски и подсечки.
— А-а... — протянул я, — сокращение штатов бездельников?
Улыбка с лица Юшманова моментально сошла, оно стало обиженным точно морда сенбернара. Посмотрел на меня исподлобья:
— Да я сам ушёл, надоело вас дрессировать, толку от этого нет. Хочу настоящей милицейской работы!
— Ну, раз настоящей, — кивнул я, — тогда хватай вот этого за шиворот и волоки в кабинет, — кивнул на очередного полупьяного небритого громилу в коротком пальто и торчащими красными клешнями из рукавов. Мой напарник стоял у него за спиной, уперев ствол пистолета между лопаток, скручивая воротник злодея на удушение.
Николай смерил задержанного взглядом, решая как обратиться. И растянув дрожащие губы улыбкой, точно консьерж, ласково произнёс:
— Проходите, пожалуйста, — жестом руки показывая на закрытую дверь с кодовым замком.
«Да... — подумал я, — с этим надо ещё работать!»
В первый же день Юшманов сообщил, что за прошлые спортивные достижения он получил однокомнатную квартиру и «Жигули» восьмой модели с регистрационным номером его рекорда: десять-десять ЛЕА.
— Четыреста метров с барьерами, — гордо произнёс он, будучи уже пьяненьким, проставляясь вечером за вливание в коллектив, после чего грозился принести и показать нам серебряную медаль чемпионата Европы.
Мы согласно кивали, ехидно посмеиваясь, оглядывая его невыразительное среднее телосложение и невысокий рост. Не прерывали, когда он хвастливо распрягался, почувствовав к себе наше внимание.
— Знакомый генерал предложил послужить на «Динамо». Привить сотрудникам любовь к спорту. А там такая рутина оказалась! Учить некогда. Только успевай зачёты принимать, да отчёты положительные писать. Ну а как не писать? Смешно было наблюдать, как ваши сорокалетние полковники приседают пятьдесят раз, потому что не могут пять раз подтянуться, — усмехался, движением головы, в очередной раз, закидывая чёлку назад. — Казусы разные бывали: брюки по швам расходились, звуки непотребные случались. Хохот стоял. Особенно последнее время, когда на службе появились женщины. Начальство сонных оперов пригонит на сдачу зачётов. Те отпрыгают, отбегают и снова на службу, жди его через полгода! Что им на службе — мёдом намазано? Есть же приказ четыре часа в неделю заниматься физкультурой. Никто не приезжает потренироваться. Вот и решил я тоже медку вашего попробовать!
Мы дружно смеялись:
— Попробуешь, попробуешь нашего медку!
Но мучиться с Николаем не пришлось. Мы быстро подружились. Он легко со временем освоил оперскую работу, и показатели отдела пошли в гору. Единственное, что продолжало нас раздражать — это присвоенное ему ранее звание «Капитан», как нам казалось совершенно незаслуженно. Но серебряная медаль всегда висела у него в кабинете на видном месте, придавая и нам сладкое ощущение сопричастности...
Повадился однажды в районе молодой парень отбирать сумочки у женщин. Высмотрит, как та в сберкассе денежки снимет. Идёт за ней по проспекту, как ни в чём небывало. Дождётся местечка потемнее, дёрг сумочку и тикать.
Что бедняге делать? Только голосить на всю площадь. Несколько раз проходящие мимо мужчины пускались за негодяем в погоню. Но тот будто вихрь летел на своих длинных ногах. Ловок был, даже примет его не успевали запомнить кроме худобы и высокого роста.
Надоело это руководству отдела. На каждом совещании в главке поднимали, отчитывали как детей. После очередного нагоняя заместитель начальника собрал нас на утреннем совещании:
— Мужики, пока не поймаем разбойника, домой не пойдём! Всё, крышка!
Началась активная работа. Проанализировали маршруты потерпевших. Просмотрели записи видеокамер в сберкассах в дни преступлений. Установили дни и часы. Распределили объекты и стали дежурить по парам.
В один из дней мы с Николаем увидели подходящего субъекта, лет двадцати пяти, идущего следом за женщиной, от сберкассы. Стали шлёпать за ним, как учили — глазеть по сторонам, изображая зевак. Но как только тот сумку рванул, бросились за ним. Да не тут-то было. Парень, словно гигантская птица, за мгновенье пролетал по несколько метров.
— Коля, давай! — задыхаясь от бега, крикнул я, под рёбрами нестерпимо кололо, приходилось сгибаться на бок.
И тут Юшманов показал всё, на что ещё был годен.
Мне почудилось, как из Кольки точно из реактивного сопла ударил мощный поток воздуха, откинув меня назад. В следующее мгновенье он уже сидел на распластавшемся, словно чёрная клякса на асфальте, преступнике. Руки парня были раскинуты в стороны, будто он хотел обнять весь тротуар. В одной из них оставалась зажатой женская сумка.
Он был настолько ошеломлён и обескуражен, что даже не оправдывался. Его возмутило совершенно другое. То, на что он рассчитывал, совершая целую серию дерзких безнаказанных преступлений:
— Что это? Что это такое! — истерично кричал он фальцетом на весь район. — Ты кто такой? Откуда на меня свалился? Я мастер спорта по бегу! Я чемпион Ленинграда!
Николай, молча, сидел на нём, и ждал когда подбегу я.
— Дубина! — сквозь одышку, наклоняясь, укоризненно обратился я к парню, — тебя чемпион Европы подмял! Ради тебя гавнюка его со сборов из Сочи отозвали!
Парень обомлел. Больше он не произнёс ни слова. Только таращился на Юшманова и рассматривал его со всех сторон. А когда в кабинете Николая увидел серебряную медаль, так сразу признался во всех эпизодах. Как он сказал: «За уважуху»!..
Через четыре года, бывший грабитель вышел на свободу накачанным преступным авторитетом и почти сразу явился в отделение навестить нашего чемпиона. Принёс с собой сумку с коньяком и всякой закуской, времена были голодные. Наступившей демократией все были сыты по горло.
Потом не раз ещё встречался с Юшмановым, помогал, и даже когда Николай ушёл на повышение в главк. Не нравились авторитету те, кто женщин и стариков обижали!
Николай проработал в Главном Управлении на Литейном проспекте несколько лет. А когда появилась возможность заняться бизнесом и заработать денег, не дождавшись пенсии ушёл. К тому времени у него была уже вторая семья.
Изредка приходил к нам в отдел, хвастался новой машиной, накрывал поляны, потчуя нас дефицитными разносолами и дорогим виски.
Вскоре и мы ушли в отставку, разъехались по деревням. Но Кольку, видать оперская дружба не отпускала и, по прошествии десяти лет, он частенько, напиваясь, звонил нам по ночам. Рассказывал, что он снова на службе у государства получил генерал-майора казачьих войск. Предлагал и нам повышение по службе. Не за деньги, а так, просто, чтобы ещё встретиться и водочки попить. Кичился знакомством с московскими чиновниками, звучащими в прессе. Позже сообщил, что идёт на выборы в депутаты и уже стал генерал-лейтенантом.
Мы помнили его и никогда не спорили, не пытались изобличить. Соглашались на повышения в должностях и присвоении званий. Но никто, конечно, ничего не ожидал и не получил. Между собой мы шутили, что у чемпиона поехала крыша, и не обижались. Всё понимали, продолжали просто любить нашего Чемпиона.
На фото - третий слева.