ИРИНА ХРИСТЮК - http://proza.ru/avtor/irmanic - ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ "ДЕФИЦИТНЫЙ ТОВАР" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
С 1954 года в сельском хозяйстве Молдавии, после долгих лет разорений и нищеты, наметился небольшой, но подъём. Сделаны первые шаги в сторону повышения роста производства винограда, табака, фруктов. Увеличились посевы сахарной свёклы и площади садов и виноградников. А с 1956 года в духе тех лет основной упор стал делаться на выращивание кукурузы. Крестьяне, почувствовав определённое внимание к положению дел в сельском хозяйстве, предприняли первые шаги в улучшении условий проживания и строительстве новых домов.
Стали задумываться об этом и мои родители. Дети подрастали, и в старом дедовском становилось тесновато. Но вплоть до шестидесятых годов прошлого века оплата труда крестьян осуществлялась раз в год в натуральной (на трудодни) форме. Чтобы построить дом, нужны большие деньги. Помощи ждать не от кого. Начали потихоньку откладывать, отказывая себе во всём. Сбывали выданную «натуроплату», пускали в продажу выращенных коров, телят, овец, ягнят, птицу; реализовывали смушки, брынзу, творог, сметану, яйца. Собирали каждую копеечку. Но всё равно не хватало. Стал отец по опыту других односельчан брать справки в сельском совете о наличии приусадебного участка в пол гектара и выданного на трудодни зерна, подсолнечника и ездить в Горький, Казань, Астрахань и другие города России торговать. Какой же это нелёгкий труд! Никто там, конечно, их не ждал. Загружали вагоны, уезжали на месяц, а то и более длительное время. Продавали сначала товар одного, потом другого, потом третьего товарища. Всё случалось: и свои подводили, и милиция «шмонала», звонили сюда, в сельский совет, с уточнениями, и обворовывали, и хозяева квартир попадались не чистые на руку. И в пути, возвращаясь с деньгами, было очень опасно: надо было каждую минуту быть начеку.
Скопили немного денег, организовали «клаку» – особый обычай у молдаван, связанный с взаимопомощью при строительстве дома, рытье или чистке колодца и других работ. Для начала изготовили лампач* для дома. Обычно на клаку приглашали родственников, соседей, друзей, знакомых по работе в звене или бригаде. Особенность её в том, что потом надо было «отработать»: если кто-то из присутствующих начнёт стройку, то обязательно надо ему «отдать». Таким способом была построена основная часть красивых, высоких, просторных послевоенных домов.
Лампач высыхал, его несколько раз переворачивали, чтобы обсох со всех сторон, привезли домой, сложили, накрыли и стали подумывать, чем лучше покрыть крышу дома, чтобы она была практичной, долговечной и имела красивый эстетический вид. Дом без такой крыши – это и не дом вовсе. Кто-то использовал в этих целях шифер, кто-то черепицу, кто-то дранку, а у кого денег больше – жесть. На пике популярности достаточно длительный период находилась черепица – и доступная широкому кругу потребителей, и цена умеренная. Но отец решил, раз так долго копили, ограничивая себя во всём, использовать в качестве кровельного материала жесть. Не знаю, производилась ли она в то далёкое время в форме листов, но все покупали оцинкованные корыта, выправляли и использовали их для покрытия. Точнее сказать, не покупали, а доставали. И не в селе, а за сорок километров, в городе Бельцы. Выяснив все детали у тех, кто уже доставал: цену, куда идти, с кем договариваться, перевоз материала, отец решил ехать в город. Пересчитал ещё раз нужную сумму, запрятал далеко, мелочь оставил на дорожные расходы и в путь-дорогу. Нашёл нужную контору, «нужного» человека. Предложенный товар понравился, договорились. Пошли в «бухгалтерию», отец рассчитался. «Бухгалтер», получив деньги, попросила минуточку подождать, чтобы поставить печать. Вышла. Ждёт отец пять, десять, двадцать минут – никто не возвращается. Потеряв всякую надежду, зашёл в один, соседний кабинет, другой, третий. «А мы такую не знаем, мы такую не видели, такая у нас не работает», – слышал в ответ… И только тут до него стало доходить, что его, простого, сельского труженика, с мозолистыми руками, с раннего детства в поте лица трудившегося на своём, а сейчас на колхозном поле, недоедавшего, недосыпАвшего, мотавшегося по нелёгким дорогам, чтобы заработать на эту крышу, его, отца трёх детей, которые вместе с ним делили скромность быта и питания, которым недодавал своей любви и отцовского внимания, его, честного и порядочного человека, обвели вокруг пальца. Душа в пятки ушла, сердце колотилось так, что казалось, сейчас вылетит из груди. Мысли, самые разные, роились в голове, не складываясь в решение. Как возвращаться домой? Что сказать? Как объяснить то, чего нельзя понять? Как жене, вместе с ним так трудно зарабатывающей копейку, и детям в глаза смотреть? Им, взрослым мужчиной, прошедшим войну, испытавшим голод, потерявшим всё при коллективизации, овладел ужас. Непрошеная слеза заскользила по лицу. Жить не хотелось. Тревога камнем застыла в его сердце.
А мама, ожидавшая его к обеду, почувствовав неладное, сидела, как на иголках, до вечера места себе не находила. Сердце щемило, душа ныла, каждой клеткой предчувствуя беду.
Вечером, когда стемнело, дверь открылась. И мы замерла в оцепенении: в комнату вошёл поседевший, с почерневшим от горя лицом, отец. Да, горе не молодит, а голову белит.
Ничего не объясняя, не произнося ни слова, он, обессиленный, свалился в кровать и не поднимался две недели. Всем всё было ясно. У каждого свой предел испытаний. Но, когда у тебя забрали всё, что ты скопил, и помощи ждать не от кого и не откуда, это невыносимо больно. Земля уходила из-под ног. И тёплое, спокойное солнышко, ежедневно заглядывающее в наши окна, закатилось неизвестно куда, и стало в доме серо и пусто. Наш крепкий психологический стержень, на который нанизывались все семейные проблемы, согнулся…
Но в разбитом болью сердце теплилась жизнь, любовь к жене, детям и постоянная забота о них. Через две недели, исхудавший, с запавшими щеками и тёмными кругами под глазами, в которых застыла печаль, немного сутулясь, с гробовой медлительностью прошёлся по комнате, присел на лавку. Усталым и вопрошающим взглядом подозвал маму, у которой всё это время слёзы не высыхали, и выдавил из себя: простите меня, я буду работать день и ночь, но сделаю всё, чтобы построить новый дом так, как мы спланировали. И поцеловал её с той любовью, что остаётся в сердце на всю жизнь. Обнявшись, они заплакали. Горька и солона горевая слеза. Но, как говорил Святитель Иоанн Златоуст: «Муж с женой должны быть подобны руке и глазам. Когда руке больно – глаза плачут. А когда глаза плачут – руки вытирают слёзы».
И слёзы, горше полыни от пережитого удара судьбы, смывали с их измученных душ отчаяние и страдание. А в глубине глаз мелькнули отблески солнечного света.
Как позже стало известно, от рук бельцких мошенников в то трудное время пострадало много людей. Бандиты заправляли там местной торговлей жестью и никак не могли ужиться с фактом, что дорогой и востребованный товар уходит мимо их кармана.
Странное возникает у меня чувство, когда бываю в Бельцах. Даже сейчас, спустя десятилетия, сердцем чувствую, что пережитое не прошло мимо. Оно укоротило жизнь моему отцу: железо съедает ржа, а сердце — печаль. И где-то здесь бродят потомки тех, без сердца, без чести и совести жуликов, кто виновен в этом. Видать, когда Господь совесть раздавал, их дома не было. Не исключено, что наши пути, очень даже может быть, где-то и пересекались...
Но есть Бог. История складывается так, что пока ленивый разомнётся, усердный с работы вернётся. Настойчивость превозмогает всё: и боль, и страдания, и отчаяния. И вновь начиная с пустого кошелька, проходя тернистым путём трудодней и скитаний, уже через два года, в 1960 году, дом подняли и накрыли жестью...
20. 11. 2017.
*лампач – строительный материал из глинистого грунта с добавлением соломы или других добавок, высушенный на открытом воздухе. Во влажном состоянии саман мягкий и легко укладывается в форму. Часто используется в виде стандартных размеров для возведения стен.
На фото:
Родительский дом спустя 57 лет.
На Конкурс "Дефицитный товар" http://proza.ru/2022/10/19/823 Международного Фонда Великий Странник Молодым