Л Ю Д И Л Е С А. О Л Е Н Н Ы Е Л Ю Д И.
Часть вторая.
Дальнейший путь наш пролегал по старой заброшенной дороге, которую когда-то использовали для подвозки строительного леса старателям. Хоть наледей встречалось меньше, путь был от этого нелёгок. Когда то проезжали здесь на Буранах, примерно месяц назад. Остались чуть заметные следы, по которым мы ориентировались. Дорога изобиловала крутыми подъёмами и такими же спусками, резкими поворотами, камнями, снежными надувами на перевалах. Встречались крутые продолжительные подъёмы, на которые можно было подняться только с одной нартой. Приходилось дважды брать крутой подъём. Так же зарывалась Ямаха в снег, переворачивалась нарты. Гриша подстраховывал нас, всегда приходил на помощь. Видимо ещё захватил Советскую власть, и воспитывался на детских песнях. «Я клянусь, что буду чище и добрее, и в беде не брошу друга никогда».
Перевалили Алдано-Учурский хребет. На перевале стояло священное дерево, увешенное дарами путешественников. Различные тряпочки, батарейки, патроны, монетки, разная мелочь, вплоть до наручных часов. Мы тоже оставили дань дереву. Я попросил у духа леса удачи во всём нашем предприятии. На перевале дул северный ветер. Редкие деревья и их ветки были наклонены в сторону юга. Казалось здесь приют ведьм, которые стараются схватить путника своими крючковатыми руками и не пускать дальше.
Мы миновали перевал, и впереди открылась прекрасная картина.
Даль, вся освещённая солнцем. Перед нами крутой спуск в ручей поросший лесом, дальше долина реки, уходящая куда-то вниз. Вдали перевалы, перевалы, белые остроконечные вершины далёких гор. Наш караван устремился вниз. На память пришли стихи американского писателя Лонгфелло из поэмы «Песнь о Гайовате».
« Если спросите, откуда эти сказки и преданья, с их лесным благоуханьем, влажной свежестью долины, голубым дымком вигвамов, шумом рек и водопадов, шумом диким и стозвучным, как в горах раскаты грома?»
По ручью спустились вниз. Но что это? Перед нами долина. Но это не Американская долина. Это наша долина. И дымок голубой в конце долины. Но это дымок не из индейских вигвамов. Это дымок из трубы в палатке наших эвенков, стоящей в конце долины.
Выкатываемся на громадную, наледь. Она выпуклая, как верхняя часть, срезанная с лежащего яйца. Шириной в половину километра и длиной в полтора. По краям торчащие изо льда верхушки деревьев. Тонкий слой воды залил местами лёд. Мы вырвались на простор и разъезжаемся в разные стороны. Небольшой поворот, и нарты, опережая нас, устремляются вперёд. То же происходит с теми, кто также слишком разогнался. Притормаживаем и выравниваем наш поезд. На душе весело от такой езды. Но вот оканчивается наледь. Мы поднимаемся на берег и подъезжаем к белой палатке. Входим в палатку и оказываемся, как в сказке.
Как будто это сказочный шатёр. Светло от солнечных лучей, проникающих сквозь белый полог палатки. Одурманивающий запах от зелёного ковра на полу из веток ели, на нём оленьи шкуры. Печка, на ней кипящий чайник, с исходящим из носка паром. Мы опускаемся на шкуры. Молодой хозяин палатки разливает крепкий, горячий чай с сахаром, и мы блаженствуем, попивая его. Так не хочется покидать эту сказку, но у нас ещё дальний путь.
Едем по льду, едем по лесу, штурмуем два крутых перевала и спускаемся по ручью в нашу реку. Это последний рубеж перед нашим прибытием. Кроме всего описываемого ранее, здесь крутые повороты между деревьев, выступающие из-под снега камни. Несколько раз врезаемся в деревья. Вадим поднимает руки, разминает их. Говорит, что они окаменели и не слушаются его. Не знаю, как такие удары выдерживает Ямаха. Впереди едет Игнат. Периодически останавливается и срубает деревья, между которыми Ямаха не пройдёт. Наконец, выезжаем в пойму реки Гыным, затем на саму реку. На той стороне видны два больших дома и баня. Пересекаем реку, въезжаем на крутой берег и подъезжаем к домам. Нас встречают два молодых человека Герман и Егор. Здороваемся, проходим в отведённый нам дом. В доме натоплено, тепло.
Снимаем с себя походную тёплую одежду и обувь. Затем идём во второй дом ужинать. Ребята приготовили отменный плов, который мы поглощаем с большим удовольствием.
Разговоры, расспросы о дороге, о волках. Они тоже здесь хозяйничают. Задавили недалеко двух рабочих оленей, несколько в верхнем стаде. К потраве вторично не подходят. После ужина идём в свой дом. Ложимся на кровати и отдыхаем. Планируем работу на завтра. Времени у нас мало. Нужно как можно больше установить самоловов на волков. Вечером моемся в бане. Игнат опять связывается по рации. Сюрбя-кю! Сюрбя-кю! Да! Да! Звучат обязательные слова. До меня, наконец, доходит, что это позывные Игната. А мои мизерные познания якутского языка позволяют понять, что сюрьбя- это русские двадцать, икки- это два. Двадцать два! Двадцать два! Да! Да! Это утверждение, что услышал, всё понял. Игнат подтверждает мои догадки, обменивается новостями. Сообщает в посёлок, что мы благополучно прибыли на место. На трудную и увлекательную дорогу у нас ушло пять дней.
Лежу, прислушиваюсь к эфиру. Хотя все новости и сообщения услышаны, но рация не выключается положенное время. Мало ли что, может быть ещё необходимо что-то сообщить. Сквозь шум эфира прорываются женские, русские голоса. Слышится любопытный разговор. Игнат говорит, что Усть-Майские оленеводы и охотники работают на этой же волне. Марина, Марина! Слышится женский голос. Да! Да! Отвечает Марина. Как дела? Хорошо. Вот только волки оленей разогнали. Собираю. Там десять, тут пятнадцать. И свечи у Бурана барахлят. Ты пошли с нарочным. Поняла. Да! Да! Свечи к Бурану. Ещё часы пошли. Какие часы-то? Ручные или настольные. Ручные. Мои остановились. Видимо второй голос женщины диспетчера. Она сообщает Марине. У Ивана тоже волки шалят. Они четырёх поймали в капканы. Ну, молодцы, откликается Марина. Соберу оленей и в посёлок приеду, гостинцев привезу. Добыла двух дикарей. Да! Да! Поняла. Двух дикарей. Конец связи. Я удивляюсь такому разговору. Эх! Русские Женщины! Русские Женщины! Игнат отключает рацию, и я засыпаю.
Мы находимся на базе общины Бута. В месте слияния притока Ламам в реку Гыным. В тридцати километрах, как говорят оленеводы, вверху, пасутся семьсот домашних оленей. Место красивое. Возле домов сосновый лес. Напротив горы с распадками, которые тянутся вверх и вниз по течению. Справа приток Ламам. В вершине его видны голые сопки. На реке туман от воды на наледи. Холодно. Градусник показывает минус сорок три градуса. Вокруг домов стоят нарты для оленей. Заготовки для ремонта нарт из берёзы и тальника. Электрогенератор, бензопилы, бочки из-под бензина. В доме рация, приёмники, солнечная батарея. Вечером горит свет, ребята смотрят фильмы по Дивиди. И сюда проникла цивилизация.
Утром каждый занят своим делом. Я развёл большой костёр и вывариваю с сосновой хвоёй капканы, для устранения постороннего запаха. Затем складываю их в чистый мешок вперемешку с сосновыми ветками. Игнат успевает в это время съездить вверх по Ламаму и установить капканы по новому способу. Там камень и мочевая точка. Здесь волки отмечаются десятки лет. Все приготовления готовы, и мы выезжаем вверх по реке. Нас везёт на Ямахе, в нартах Игната и меня, Вадим. Река широкая. Чередуются наледи и снег, иногда вода. Но не так опасно, как в прошлые дни. Уехали за сорок километров вверх по реке. Поставили капканы у мочевых камней, петли, где волки проходили по кустам. Вернулись обратно. Алексей уехал в верхнее стадо с молодыми ребятами. Мы готовимся завтра поехать вниз по Гыныму устанавливать самоловы на волков.
Наша поездка длилась три дня. Ночевали в избушке, в тридцати пяти километрах от базы, на берегу реки. Вода в пятнадцати метрах под тонким льдом, где мы берём её для приготовления еды. Вокруг тёмные ели с короткими ветками, будто острые карандаши устремились в небо. Белый сахаристый снег блестит на солнце. На той стороне поросшая лиственницей гора. И тишина.
На всём протяжении реки и вверху и внизу, встречаются волчьи следы. Их не заметно, когда волки идут по льду. А это очень большие расстояния. Следы видно отчётливо, если волки идут по снегу, или поднимаются на берег, уходя в ручьи. Мы проехали более восьмидесяти километров вверх и вниз по реке, и всюду следы. Одиночные, стаи от трёх до шести волков. У каждых свой ареал обитания в окружности десятки километров. За ночь, по льду проходят большие расстояния. Уходят в ручьи и речки, где пасутся домашние олени. Идут по одним и тем же местам через десять дней, а то и через месяц. Поэтому поймать их очень трудно. Нужно тщательно маскировать самоловы, прибегать к определённым хитростям, чтобы обмануть осторожного зверя. Установив ловушки на волков, вернулись на базу. На следующий день Вадим с Игнатом уехали домой. Я с Гришей остался. Необходимо было съездить наверх, где пасутся олени, и посмотреть там обстановку. Пока мы устанавливали капканы, наверх проехали к Алексею пять оленеводов. Они должны были на следующий день пригнать оленей.
К вечеру дом наш наполнился гостями. Заиндевелые, в тёплых одеждах оленеводы заходили в дом. Раздевались, развешивали сушить одежду. Мы с ними познакомились у Марковых. Старшим был Василий. Расспросы, рассказы. Как добрались, где олени, всё ли прошло удачно? Мужчины подшучивают друг над другом, смеются, как будто не было трудной работы. Они отобрали сто пятьдесят оленей. Пригнали их и оставили недалеко от базы на ночь. Завтра утром погонят дальше за сотни километров к Неверской трассе. Помогали им отобрать оленей Алексей и молодые ребята Егор и Герман.
Я себе ни как не мог представить. Как можно по тайге, по лесу, по перевалам перегонять больше сотни оленей. Ночевать в палатке возле них. При этом не потерять ни одного оленя. Они же не привязывают их, как лошадей. Утром оленеводы уехали. На один день поехал сопровождать их до первой ночёвки Алексей. Передать оленей по акту и вернуться обратно. К вечеру следующего дня он вернулся. Говорил, что своё дело он сделал, проводил их до ночлега. По пути поставил капкан на волка. Завтра поедем наверх. У меня из головы не выходило, как Василий с товарищами погонит оленей? Мысленно пожелал им удачи.
Пока собирались, увязывались, вперёд нас, на оленях уехал Алексей. Гриша на Буране, а я за ним на нартах. У меня в руках верёвки от запеленованного груза, за которые я держусь. Точно, как ковбой на быке, на родео. Ноги почти висят, слегка опираясь на боковины нарт. Гриша меня предупредил, чтобы я был внимательным, подбирал ноги, когда будем проезжать мимо деревьев. Можно так стукнуться, что пол колена останется на дереве. Наконец мы тронулись. Проехали по Ламаму и стали подниматься вверх по ручью.
Как такового ручья не видно было. Впечатление такое, что какая-то щель перед нами в высокой горе. Далеко вверху видна снежная вершина. Так высоко, что шапка с головы падает, когда смотришь вверх. Неужели мы поднимемся на эту гору, мелькнуло сомнение у меня в голове?
Въезжаем в эту щель. Слева и справа отвесные горы. Наледи нет, но зато снег по пояс. Едем по нартовому следу, проложенному Алексеем. Солнца не видно из-за крутых берегов. Подъём такой крутой, что я удивляюсь, как Буран поднимается по нему. Сплошные крутые повороты. Я только успеваю поднимать ноги, чтобы не зацепить за деревья. Едем в снежной траншее, до того глубокий снег. Я так признателен Грише. Он как заботливая нянька смотрит за мной. Перед крутым поворотом, снижает скорость. После поворота оглядывается, усидел ли я на нартах.
В одном месте догнали Алексея. Он чуть отъехал в сторону. Олени и он стоят по пояс в глубоком снегу. Останавливаемся. Пьём чай, и после небольшой передышки продолжаем путь. Голая вершина от снега, на которую я не мог понять, как можно подняться, всё же приближается. Поднимаемся по крутому подъёму, и круче уже некуда. Но нет. Перед нами крутая, почти вертикальная стенка высотой в два, три метра. Я подумал, всё, дальше мы не поднимемся. Но Гриша отцепляет нарты, чуть сдаёт назад, и штурмует эту стенку. Только с четвёртой попытки это ему удаётся. Длинной верёвкой цепляем нарты. Гриша без меня затаскивает их на стенку, не останавливаясь, едет дальше. Я пешком карабкаюсь наверх. Иду очень долго. Начинаю уже задыхаться, мне через месяц будет семьдесят пять лет, когда слышу звук приближающего Бурана. Он затащил нарты на гору и вернулся за мной. Забрались на ту самую гору, что я разглядывал снизу.
Как и прежде перевал, был похож на голую, обдуваемую ветрами местность с редкими деревьями. Одно из них священное. Останавливаемся около него, и отдаём положенную дань. Просим удачи в подвластных ему новых местах. Сразу начинается спуск. Ручей более пологий, чем по которому мы поднимались, приводит нас в долину реки Олондо. Минуем громадную наледь и приезжаем на базу оленеводов. Стоит большой дом, построенный недавно, крытый рубероидом. На солнце его стены желтеют свежими брёвнами. В стороне, на берегу новенькая баня, в которой мы помылись с дороги. Пока готовили обед, приехал Алексей. Спрашиваю его, а как олени поднимаются по тому крутому ручью? Это наша основная дорога. Ещё наши дальние предки использовали её. Я за зиму уже несколько раз проезжал по ней.
Когда едешь вниз по ручью, то это опасно. Но мы обматываем полозья нарт верёвкой, чтобы они не скользили. Но и с верёвкой съезжать очень опасно. На базе пробыли три дня. Алексей поехал проверять стадо вверх по Олондо, а мы с Гришей должны поставить самоловы на волков и посчитать при встрече оленей.
Тут везде горная местность. Дорога только по ручьям, речкам, перевалам. Алексей объяснил нам, в каких ручьях волки задавили оленей, чтобы в том месте поставить капканы. Переваливаем в один ручей, находим место лесной трагедии и половину не съеденного оленя. Недалеко лоскутки шкур другого оленя. Остатки лежат уже больше месяца, а волки не подходили доедать свои объедки. Там, где мы охотимся, недалеко от Якутска, найти волчью потраву большая удача. Волки обязательно придут доедать свою добычу, и обязательно попадут в умело расставленные ловушки. Здесь это ничего не значит. Алексей рассказывал, что всю зиму валяются целые туши оленей, и волки не подходят к ним. В другом ручье также мы нашли останки задранных оленей. На том и на этом ручье мы установили капканы на волчьих тропах.
Наконец, я воочию увидел домашних оленей, в местах их обитания. Поднимались мы по одному ручью. Стали попадаться свежие оленьи следы. Через некоторое время выехали на небольшую полянку. Снег на ней был очень плотно утоптан оленями. Среди поляны стояло несколько деревьев, стволы которых были тщательно отполированы. Вокруг стволов круглые ямки с обнаженными корнями. Гриша мне объяснил, что оленеводы на этом месте дают самое любимое лакомство для оленей, это соль. Солью обмазываются стволы деревьев. На них остаётся процентов пять соли. Остальная соль падает на землю. Олени прибегают сюда по первому определённому зову оленевода, начинают лизать стволы деревьев и подбирать соль вокруг дерева. Поэтому стволы деревьев такие гладкие. Эти места содержаться столетиями. У оленей со дня рождения вырабатывается инстинкт, что в этом месте всегда можно найти соль, поэтому они от этого места далеко не уходят. Гриша сказал, что олени появятся здесь минут через десять, пятнадцать, и стал кричать особым криком. Я, что-то мало верил в это, потому что, когда подъезжали сюда, никаких оленей мы не видели. Мне показалось, что мы ждали долго. Но вот Гриша сказал, что олени бегут. Я прислушался и услыхал звон колокольчика. Гриша попросил меня пересчитать количество оленей, достал пачку соли и стал ладошкой натирать её на стволы деревьев.
Вдруг из леса показались бегущие друг за другом олени. Колокольчик переливисто звенел на шее самой опытной важенки. И вот они явились во всей своей красе. По порядку, строем подбегали к нам по натоптанной тропе в глубоком снегу. Пробегали мимо меня совсем рядом, и я начал считать их, любоваться ими. Они выбегали на солонец, начинали лизать деревья. Некоторые боялись нас, остановились в стороне и не подходили. Основная же масса пробегала мимо меня, кося пугливыми, чёрными глазами. Как будто стеснительные девочки, пришедшие впервые на танцы. Насчитал я их пятьдесят восемь штук. Важенки с тонкими, красивыми острыми рогами. Несколько было совершенно белых. Самцы уже сбросили рога, и важенки гоняли их, поддевая рогами, Самцы не сопротивлялись и убегали от них. Пользуются моментом,- сказал Гриша. Когда рога отрастут у самцов, они не позволят такого отношения к ним.
Вот как, оказывается, происходит подсчёт оленей. Определённая группа привязана к одному солонцу в ручье или речке, где они пасутся. Олени знают, что когда их зовёт оленевод, то это значит, их ждёт любимое лакомство. Пастухи объезжают эти места и пересчитывают всех оленей в стаде. Таким же способом мы подсчитали ещё шестьдесят два оленя в другом ручье. Помогли Алексею провести учёт стада. Алексей приехал через день. Не нашёл ни одного оленя. Встретил свежие следы четырёх волков и задавленного оленя. Поставил возле него капканы. На следующее утро мы поехали на базу, а Алексей остался искать оленей.
Тащили за собой двое нарт. Я сидел на второй. Гриша сказал, что это на всякий случай. Когда перевернутся нарты, то если сидеть на первой, то вторая может проехать по лежащему человеку. Спускались после перевала по тому же ручью. Когда подъехали к нему, то возникло такое ощущение, что будем спускаться в какую-то пропасть. Спуск представлял собой гигантский слалом. Только в отличие от гибких флажков, указывающих поворот, здесь были мороженые деревья, о которых нежелательно стукаться. Но Гриша плавно проходил повороты, замедлял скорость, оглядывался после опасных участков, проверяя, усидел ли я. Спуск прошёл благополучно.
По реке Ламам встретили свежие следы трёх волков. Про них Гриша говорил, что они очень смелые, в отличие от других. Бегают по нартовым следам, съедают соболей из капкана, караулят рабочих оленей возле базы. Проехали по следам волков вверх по реке. Там Игнат поставил капканы возле мочевых камней. Решили их проверить. Волки то шли по дороге, то заходили в лес, то передвигались по снегу.
По этому месту оленеводы прогнали оленей, капканы были подняты на камни, во избежание попадания в них оленей. Волки же, как раз после этого подходили к камням и мочились возле камней. Наверняка бы попались. Случай спас их. Мы поставили капканы обратно, тщательно замаскировали, и добавили ещё один. После чего приехали на базу. Двери в домах были открыты настежь. Это говорило о том, что на базе никого нет. Так принято у эвенков. Если дверь закрыть, то стены и потолки отпотевают и покрываются инеем. Когда дом прогревается, то с потолков начинает капать вода. К вечеру приехали на оленях Герман с Егором. Сказали, что на той стороне реки видели свежие следы волков. Двух вместе, а третьего, отдельно.
Утром следующего дня Гриша решил осмотреть Буран, нуждающийся в маленьком ремонте. А мы с Германом на оленях поехали на ту сторону проверить волчьи следы и установить самоловы на них. Эти группы волков справа и слева от реки всю зиму караулят рабочих оленей, пасущихся не далее десяти, двенадцати километрах от базы.
Мне впервые пришлось ехать на оленьих нартах, впряжённых оленями. Это было очень интересно. Мои олени были привязаны к лёгким нартам Германа. Я сидел на грузовых нартах, которые тянули два оленя. Ехал и удивлялся выносливости оленей. Всё время рысью. Бегут и постукивают широкими копытами друг о друга. Так необычно всё это. Иногда комья снега слетают с копыт и летят в меня.
Дорога по лесу изобилует поворотами. Олени уже повернули, а нарты по инерции летят прямо и врезаются в дерево, останавливаясь, как вкопанные. У нарт нет оглоблей, как у лошадей. Олени тянут их кожаными верёвками. Я чуть не слетаю с нарт. Олени не сдают назад, натягивая ремни. Слезаю с нарт и с трудом оттягиваю нарты от дерева. Иногда олени так сильно тянут, что отцепить от дерева нарты мне помогает Герман. После того, как поставили петли и капканы на следах волков, выехали на реку. Олени побежали резвее. Поскальзывались на льду, летели брызги из-под копыт, даже проваливались под лёд, замедляя шаги. Местами проезжали по узкой полоске между берегом и ледяным обрывом. Я думал, что вот сейчас грохнемся вниз. Но миновали все препятствия и вернулись на базу. Поездка на оленях мне понравилась. Если дорога хорошая, олени тянут ровно, вокруг красота, сиди да песни распевай.
Несколько дней ждали возвращения Алексея. Ребята утром уезжали по своим делам, мы проверяли ловушки на волков. Встречали свежие следы, но в стороне от настороженных самоловов. Как-то вечером Егор провожал рабочих оленей. Один волк подошёл совсем близко, и Егор криком прогонял его. Вечером приехал Алексей. Поделился новостями, выслушал нас и рассказал. Эти волки всю зиму крутятся вокруг базы. За зиму несколько раз нападали на ездовых оленей недалеко от базы. Двух загрызли, а пятерых поранили, олени потом погибли от ран. Затем связался по рации с Игнатом, и с Василием, что угнали сто пятьдесят оленей. Они добрались благополучно до места, не потеряв ни одного оленя. Игнат сообщил, что приехать не может, посоветовал нам выбираться самим. Он должен был привезти бензин и продукты на базу, но не смог. У нас топлива для бурана оставалось только на обратную дорогу, поэтому мы решили возвращаться. С нами должен был ехать и Алексей.
В последние дни два волка поплатились за свою наглость. Один, буквально, в последний день. Поэтому мы возвращались с маленькой победой. Дорогу подробно описывать не буду. Только отдельные детали. Реку Тырканду мы объехали. На всём протяжении нашего пути, в местах обитания оленьих стад, попадались задавленные месяц назад олени. Двух из них волки даже не тронули. Как-то не укладывалось в голове при виде такого зрелища, когда они безнаказанно расправляются со своими жертвами?
Покупались на реке Большой Дёс в сплошных наледях. Алексей нырнул в промоину, и мы с трудом вытащили Буран с нартами. Ехали за оленеводами, которые продвигались на оленях, чуть раньше нас. Местами нартовый след был в сплошной крови. Можно представить с каким трудом они шли. Алексей рассказывал, что иногда олени ломают ноги, и их приходиться добивать. Идти они уже не могут, тут, как не прискорбно, не до сантиментов, помочь им нельзя. К вечеру добрались до Раздельной.
Ночью выпал большой снег, около десяти сантиметров. Подул сильный ветер, началась метель, преподнеся для нас последнюю проверку на прочность. Расстояние в два километра на перевале, до заброшенной дороги, замело. Алексей ехал впереди. Несколько раз зарывался в снег, и выбирался только с помощью Гриши. Потом оставил нарты, с трудом отыскал старые следы Бурана до заброшенной дороги. Затем вернулся, и мы благополучно добрались до неё. По ней доехали до посёлка Ылымах, где нас ждали Игнат и Тимофей. Обрадовались встрече, погрузились на машину и поехали в посёлок Хатыстыр.
На этом моё увлекательное путешествие закончилось. Недели через две Игнат должен был ехать на базу. Завести всё необходимое на лето. Присутствовать при отёле важенок. Проверить самоловы на волков. Мне так хотелось поехать с ним, но нужно было возвращаться. Хотелось ещё пожить с этими бесстрашными людьми на их реке, среди гор и лесов, любоваться природой, проверять наши ловушки на волков, помогать им в их беде. Но нас ждали дома свои заботы и дела. Все настороженные самоловы мы оставили нашим друзьям.
Из поездки я получил новые представления об эвенках, их нелёгком труде, полном опасности и романтике. Впервые увидел вблизи домашних оленей. Испытал полную драматизма нелёгкую дорогу. Особенно поразили меня оленные люди. Они и сейчас стоят перед моими глазами. Тимофей, проводивший нас в далёкий путь. С серьёзным выражением лица Алексей. Неунывающим в любых сложных ситуациях Гришей. С наушниками в ушах, занятых оленями Егором. Философски рассуждающим Германом. Игнатом, с его быстрыми, ловкими движениями рук.
Сюрьбя-ки! Сюрьбя-ки! Игнат? Да. Да. Как дела? Хорошо. Да. Да. Хорошо.
P.S. Игнат по рации сообщил в Хатыстыр: Проверили половину расставленных самоловов. Попалось ещё четыре волка. Скоро проверим остальные.
13 апреля 2014 года. МАГ.
P.S.
«Пену» Вадим сварил сам из листового железа. Она похожа на длинную металлическую ванну и заменяет собой нарты. В неё можно быстро укладывать и разгружать любой груз: перевезти дрова, лёд для питья, различные материалы и необходимый скарб. Но её недостатки в том, что она пригодна к транспортировке по накатанной дороге. В свежем снегу «пена» зарывается своим тупым передом, плоским днищем глубоко в снег и препятствует быстрому передвижению. По наледям же скользила – катись, не хочу.
Между прочим, Месникова Тимофея Ивановича, можно посмотреть на «Дневнике эвенка. Бэркэ.»
Наши поездки по республике, выполняли задание для привлечения местных охотников, оленеводов, чтобы они сами занимались регулированием численности волков. Когда закончилась Советская власть, прекратился отстрел волков с вертолётов и самолётов малой авиации. Перестали выдавать второцетат бария, для травли волков. Поэтому их развелось великое множество. Они стали наносить огромный ущерб домашним оленям, домашнему скоту, охотничьему хозяйству. В большинстве районах охотники и оленеводы не занимались охотой на волков из-за пожилого возраста, а у молодых ещё не было навыков. Они не знали с чего начать, сомневались, что у них получится.
Приезжая к оленеводам, встречаясь с охотниками, мы на примере показывали, что регулировать численность волков можно. Тем более, они лучше нас, городских охотников, разбирались в следах диких животных. Главное, надо было дать толчок, показать, что это возможно. Затем, у них возникала своя гордость. Приехали волчатники из города, а мы, что, не можем? Мы лучше можем. Поэтому наши поездки подтолкнули охотников и оленеводов вплотную заниматься регулированию численности волков. Тем более. За каждого волка выплачивалась денежная премия в 20 тысяч рублей от государства. Если же волк был добыт возле стада домашних оленей, то администрация района выплачивала дополнительно ещё 20 тысяч рублей. Где можно заработать такие деньги? Высшее руководство республики отметило, что миссию свою мы выполнили.