Солнце светило вдоль улицы, и она, без длинных
теней от домов и редких палисадников, казалась
шире, просторней.
Попадались редкие, разомлевшие от жары прохожие, да лениво копались в горячей придорожной пыли куры. Собаки врастяжку валялись в тени заборов и, высунув розоватые
языки, смотрели на всё совершено равнодушно.
В такую жару лень было даже лаять.
Жаркая, сухая погода, установившаяся с конца весны, продолжала прочно удерживаться. От зноя преждевременно блекли травы, жухли листья на деревьях, словно обожжённые. И даже птицы, словно испуганные общим безмолвием, оцепенением перестали петь.
В лесу стояла адская духота, временами наплывал ветерок, но был он слабым, немощным, точно сам изнемогал от жары.
В полдень солнце полыхает отвесно, лучисто,
густо, всем хочется прохлады.
Над самым ухом гудели комары. Лоси торопливо брели к речушке Липенки, в прохладу ивняков.
Вода в тени кустов казалась необыкновенно глубокой, сине-чёрной. Редкие опавшие листья ольх лежали на глади обмелевшего омута неподвижно, как карасики вверх дном. Поблёскивали тусклой медью береговые сосны.
Мне казалось, что рядом стоящий могучий старец -дуб неспроста стоит на берегу, отражаясь в омуте. Может быть, он охраняет сокровенную тайну речушки - такую же древнюю, как он сам.
Думалось, что кроме твоей собственной жизни, с её радостями и печалями, есть другая - вечная
жизнь деревьев. Она была, когда ты ещё на свет не появился и не изменит своего вечного хода, когда тебя на земле не будет. Таков вечный ход бытия.
Скромная розоватая кашка склонилась к комлю дуба, а бархатный шмель сосал из её соцветий нектар. Вездесущие пищухи, словно
щупами, проверяют каждую щель на дубовой коре своими длинными изогнутыми клювами.
Пролетела бабочка – лимонница, нарядно – жёлтая, приметная. Крепко пахло хвоей, разогретой смолой, поспевающей малиной.
Даже у иволги пересохло горлышко, и она уже оповещает всех: » Пить пойду, пить пойду».
Вдруг зацокал дрозд на черёмухе и смолк.
Огромное малиновое солнце тонуло в лесных далях. И на лугу, на опушке, на воде речушки Липенки лежал малиновый отсвет, и всё вокруг
медленно погружалось в сумерки. Всё вокруг было в полном безмолвии и неподвижности.