Salve, maris stella
Капитан первого ранга Павел Михайлович Родионов назвал свою дочку Стеллой, он знал, что на латыни это значит звезда. Несмотря на пережитое в детстве и во время войны, он оставался романтиком, искал в жизни романтику и находил ее. Ведь, кто ищет - тот всегда найдет, во что веришь - то и есть.
Поезд « Москва - Пхеньян », время отправления позднее , но Стеллочка только радовалась. Громкие гудки паровоза, запах паровозной гари , зал ожидания , на любом вокзале все это было знакомо, привычно , почти буднично. Да , есть волнение, даже дрожь, но оно скорее радостное: главное не заставляют рано ложиться спать. Стеллочка привыкла к постоянным переездам. Ведь папа - военный моряк, командир дивизиона минных тральщиков, и хоть война закончилась , его постоянно перебрасывали в разные места .
Она ,то есть я , родилась в Ленинграде. И корни с маминой стороны здесь же, в ижорской земле, в «приюте убогого чухонца» .Так что я родом из Ингрии , ингерманландка , чухонка, если угодно . (К таковым относятся , ижора/ижорцы водь / вожане -знаменитая «Водская пятина» в эпоху Новгорода с ними связана- а также вепсы и тд не говоря уже о ингерманландских финнах, которые сокращенно так и называют себя в отличие от финнов – суоми..)
Вот мое самое первое воспоминание:
Где-то в Прибалтике… портовый город . Я учусь ходить: лбом упираюсь в край столешницы. Стол очень высокий , на нем тарелки с едой и рюмки. Ближе всего ко мне огромные ботинки. Эти ботинки сидящих за столом папы и его товарищей, как я понимаю теперь, ритмично, то поднимаются, то опускаются, постукивая об пол. Играет патефон , и я догадываюсь , что между движением ботинок и звуками патефона, есть какая-то связь. Ботинки стучат в такт. Папа и его друзья - сослуживцы за столом подпевают патефону:
Прощай любимый город
Уходим завтра в море
И ранней порой мелькнёт за кормой
Знакомый платок голубой...
Я долгие годы не сомневалась, что песня эта про платок и про нас, был у нас, у мамы, такой синий шелковый платок в белый горошек,( я потом в него заворачивала кукол ). Папа уйдет в море, а мы с мамой будем его ждать. Пиллау ( Балтийск), Либава( теперь Лиепая ), Виндава (Венцпилс ), Рига,точнее предместье - Болдерая, Клайпеда, Тильзит (Советск) - уже в три года я прекрасно выговаривала эти названия, это и были «любимые города» ведь нам там везде довелось жить ( наша квартира оставалась в Ленинграде ).
И вот теперь едем в какую-то неведомую Корею . Ехать долго, что-то около двух недель. Целая эпоха для ребенка. У нас , можно сказать, роскошные условия. Два смежных купе. Мягкие красивые диваны , раковина для умывания , столик , покрытый белой накрахмаленной салфеткой ,относительно много места . Больше мне уже никогда не доводилось ездить на поезде с таким шиком.
Я смело хожу по вагону, во многих купе двери открыты, и все с мной приветливо разговаривают, кажется, я даже хожу по разным вагонам, так как помню что, когда ехали по Сибири, то там в наш поезд дальнего следования садились люди из небольших городов и маленьких станций. И там были уже не отдельные купе, а, так сказать, отсеки, плацкартные выгоны, видимо. Приветливые старушки в платках предлагают посидеть рядом с ними. И я захожу к ним в гости . Говорят :«Поедем с нами , у нас и корова есть и овечки и козочки» . На что я отвечаю ( позоря , видимо, свою семью … ну уж такая реальность была...): «А у нас никого нет, только одни клопы…». Они смеются. В глубине души я удивлялась: и как это можно такое предлагать - неожиданно вдруг уехать куда-то с чужими людьми ?…
Много тёмных туннелей, пока едешь - совсем ничего не видно вокруг, а я стою у окошка вцепившись в поручни в проходе вагона, а вокруг - кромешная тьма, мне страшно , целая вечность проходит пока поезд , наконец , выходит из туннеля. Даже сейчас всё думаю : И как это взрослые , мои родители, не боялись отпускать так от себя своего маленького беззащитного ребёнка .
Я не помню, как мы приехали в Пхеньян, но знаю, что ехать надо было дальше, в портовый город Вонсан . И вот как сейчас прекрасно помню тот местный поезд : деревянные лавки , такие были у нас в трамваях и в основном электричках, люди сидят напротив друг друга по 3-4 человека.
Дальше фрагментарно. Папе плохо, он лежит и корчится от боли на деревянной лавке в этом местном поезде, типа электрички … Каменно- почечная болезнь , это так страшно . Не могу , не хочу этого видеть как страшно когда взрослые страдают и ИМ БОЛЬНО[ Как можно было допустить такое , человек 5 лет воевал , прошел всю войну , 5 долгих лет! у него уже были больные почки , ну были же более здоровые люди для этого]. Потом мы ехали вдвоем с мамой. Вот не знаю, где же был папа , увезли в госпиталь?
Приехали на место без него. Запомнился такой аккуратный необычный домик , где нас поселили, запах настурций и цветы тыквы , почему-то казавшиеся мне очень красивыми , впрочем, они и теперь такие для меня ( хотя саму тыкву как овощ не люблю )
Мелькало слово « фанза»
Но главное , конечно, не фанза , а фраза, которой , нас встретили другие представители русской колонии: ЗАЧЕМ ВЫ ПРИЕХАЛИ? ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ ВОЙНА !»
Как же так, неужели , те, кто послал папу, прошедшего всю войну с больными почками с женой и ребёнком, не знали , что будет?
Началась жизнь в Корее, в маленькой русской колонии. Мы пробыли и там 5-6 месяцев, а вспоминается как несколько лет , ну как целый год , не меньше .
Море рядом. Я ходила по усыпанному крупным песком берегу и рассматривала ракушки , особенно большие , потому что у нас дома была такая ракушка – пепельница (Кажется и в Ленинграде тоже, и здесь в Корее) Старалась найти самые большие и красивые , которые подойдут как пепельница для папы и будут еще лучше той, что есть .. Папа какое-то время побыл с нами а потом уехал.
Я спокойно расхаживала одна по крошечному поселку, деревеньке , заглядывала в открытые двери домиков. Мне оттуда улыбались удивленные люди. Врезались в память на всю жизнь ,несколько слов( сури – водка, пури- огонь , и еще, кажется, мури-). Помню что по этому поводу шутили папины сослуживцы, что все слова, мол, у корейцев рифмуются. В нашей колонии был мальчик Боря или Вова. Он научился хорошо говорить по-корейски и мог бойко объясняться на рынке. Мамы других детей обращались с просьбой к маме Боре иди Вовы чтобы она разрешила ему пойти с ними на рынок и помочь изъясняться при покупках.
Корея( еще не разделённая на две ) предстала перед нами как бедная ,убогая страна , со своими чуждыми нам обычаями: обувь оставлять на улице, люди присаживаются в туалет, где попало , на глазах у других людей.Для женщины с маленьким ребёнком , даже если ему 4-5 лет, ( наверное предполагалось, что рожать и кормить она должна постоянно?) нормально ходить с голой грудью ( переводчик спрашивал у отца , не больна ли мадам, раз ходит в закрытом платье !?) .
С продуктами было неважно.
Тем более, что, например, там у них в Корее , не было принято пить молоко. Это большая редкость здесь, как узнали русские женщины . Сколько-то литров молока привозили к нам по собой договорённости , кажется, в большом металлическом бидоне. Львиную долю забирал себе начальник по фамилии Нержанов , это я четко помню. Пару раз мы были у них в гостях, когда с нами был папа. У Нержанова были уже две большие дочки ,где-то между 9 и 12 годам . Их звали Марта и Мила. А Уткиной ( забыла, к сожалению, как звали эту милую скромную женщину) у которой был сын лет шести и грудная девочка, доставалось мало молока, порой всего пол-литра. Она, часто оказывалась последней, видите ли не успевала приходить «во-время», с грудным-то ребёнком …. «Бедная Уткина»,- говорила мама и тогда и потом, вспоминая нашу корейскую жизнь …( потом мы с мамой заходили к этим Уткиным в гости в Ленинграде)…
Еще помню ,что мы с мамой часто ходили на склад , где нам выдавали какие-то продукты, а однажды выдававший их кореец , мужчина средних лет, угостил меня печенинкой, я очень обрадовалась и сразу принялась её грызть, но оказалось что она с перцем… Непонятно и обидно было до слёз. Видимо, корейцам нравилось такое печенье.
Вспоминается оглушительный стрёкот цикад. Неестественно большие, с мою детскую ладошку, бабочки. И еще пронзительные звуки, издаваемые жуками , светлячками. Нам, детям, казалось , что они кричат МИ- МИ. И мы прозвали их мимиками , не боялись, брали в руки. Один мальчик лет семи ( наверное, тот самый Вова или Боря, умевший изъяснять по-корейски? )прикреплял такого светлячка-«мимика» на руль своего велосипеда( велосипедик маленький, но уже двухколесный ) и ездил с ним как с фонариком.
Еще я помню , как однажды плакала , обидевшись на маму, текли и слёзы и сопли, а я прижимала к лицу букет каких-то жёлтых пахучих цветов, которые я сама нарвала на ближней, совсем небольшой, пологой сопке.
Было одно поистине драматическое событие в период короткой мирной жизни, которую мы там застали... Я чуть не утонула... Вот однажды вместе с мамой и компанией других людей из нашей колонии сидели на берегу моря , Японского. Все радовались купанию, некоторые заплывали довольно далеко, держа под мышками стеклянные шары, видимо , позаимствовав из тех, что держали на плаву раскинутые во многих местах рыбацкие сети . Вообще-то мне море почему-то не казалось теплым. Я больше всё ходила вдоль самой воды, осторожно ступая на прибрежные камни, и собирала морские звезды. Их было много, разных. Одни поменьше строгой геометрической формы как красные звёзды на фуражках или шапках военных, армейцев, другие ,очень красивые с вытянутыми загнутыми в одну сторону ,углами, третьи- сами как клубки щупалец. Красные Синие, фиолетовые бесцветные… Камни - неровные скользкие, их обволакивают водоросли. Ну вот иду я переходя с камня на камень, вижу между камнями дно и там морская звезда. Потянулась ли я к ней или даже еще не успела …, но видимо, поскользнулась , да так и осталась лежать с головой между камнями С интересом смотрю на дно и шевелится мне не хочется. Так бы лежала и лежала вниз головой. Наверное рот был закрыт , и я не захлёбываюсь . И вдруг сильный рывок и меня извлекают из камней. Я ничего не понимаю – перед глазами стоит картина с морской звездой , очень правильной формы кирпичного цвета . Кажется она так и осталась на дне морском. Впрочем, в моей небольшой коллекции была такая же .Была - в моей коробочке , в которой помещалось штук пять разных звёздочек …
Меня спасли . Какой-то папин сослуживец. Папы с нами в тот момент
не было. Был ли он уже в отъезде в Китай или просто на работе( хотя, скорее всего, день был выходной ) ?
Я жива, со мной не случилось ничего плохого, даже не помню, намокла ли и одежда , волосы . Все наперебой говорят том, что я могла бы и голову разбить и захлебнуться , я ничего не понимаю, просто сижу на берегу. На камне подальше от воды разложены для сушки какие-то носки . Я прохожу мимо и одна из женщин, с глубокой укоризной говорит, обращаясясь ко мне . «Вот видишь из-за тебя дядя побежал в воду и замочил носки»…Наверное, её муж и был моим спасителем …
Смотрю на сохранившееся фото: мы с мамой на рынке. светловолосая худышка а сарафанчике и соломенной шляпе- это я. Кто-то протягивает руку в мою сторону. Проходящие мимо корейцы так и норовили потрогать меня и мои светлые кудряшки, мы иностранцы, - необычные для них существа. Мама с её культом чистоты возмущалась , считая, что у них грязные руки. Когда мы с другими русскими детьми играли в песке , то неподалеку , порой ,собиралась стайка корейских ребятишек , они внимательно смотрели на нас, иногда начинали играть рядом .У некоторых детей, особенно девочек, за спиной был привязан ребёнок, братик или сестричка . Некоторые присаживались и начинали тоже копаться в песке ( не помню были ли у них совочки и формочки), я как-то с ужасом заметила, что на них нет трусов, только какие-то грязные тряпки…
И вот началась ВОЙНА ... Летают самолеты . Не помню кто ,может быть и сам папа говорит мне , что , если я найду какую-то игрушку , чтобы ни в коем случае не подбирала , не трогала её. Ходили слухи , что американцы ,якобы, сбрасывают какие-то отравленные предметы и еще что-то насчет бактериологического оружия …
Очень страшно когда над твоей головой гудят самолёты , и от них, отделяются бомбы и летят вниз, на тебя …
Папа уже далеко. Начинается период нашего сидения в укрытиях траншеях, м.б. окопах, не знаю , как лучше назвать. На землю стелили одеяла, помню один раз были красные ковровые дорожки а на них стояли стулья Может быть это была личная траншея Нержанова. Он сам там был и еще несколько человек Его дочки наперебой пытались угадать марки самолётов, сбрасывающие на нас бомбы . А потом помню как мы с мамой прятались в разных других подобных местах ,траншеях . Чаще всего сидели на плотном колком шерстяном зеленом одеяле( кажется его выдали папе вместе с разным обмундированием ).
Маме часто бывало нехорошо. Порой у нее из носа шла кровь. Когда бежали, укрытие – окоп , все брали с собой еду , однажды у нас собой были котлеты , мама решила меня покормить, открыла кастрюльку , а они протухли, и там прямо в них извиваются черви...
Еще на всю жизнь запомнила ( то ли в тот самый раз то ли в другой ), как я сидела рядом с какой-то семьёй ( кажется трое взрослых), незнакомые или малознакомые люди, и они ели сухой компот , жевали, доставая из пакета урюк , чернослив, сушёные яблоки . И мне тоже так хотелось, особенно именно яблок почему-то. Я сидела как завороженная , всё надеялась, что меня тоже угостят , но…нет, не угостили… А просить ничего нельзя, тем более у незнакомых…взрослых, ведь в деревне моих предков было такое негласное правило ( А если попросят , то значит это крайний случай, уже в просьбе отказать нельзя). Так меня мама и воспитывала.
А вот письмо моего отца, полученное мамой в эти дни , оно у меня сохранилось , среди многих других…
«Моя Дорогая Томочка!
Вчера получил первое письмо , посланное тобой 16.08. 50, а позавчера письмо через Меньшикова от 28.07. 50, которое провалялось у него в кармане . Я получили деньги и не знаю, как их отослать , а это меня сильно беспокоит. Послать своего переводчика я сейчас не могу. . .Сейчас чувствую себя хорошо и уже несколько дней не болею. Надеюсь, что так будет и в дальнейшем . С питанием тоже кое - как управляюсь , и поэтому ты не беспокойся…
Денег я в том месяце получил больше, так как есть временная надбавка за войну. В этом месяце с меня удержали последнюю часть аванса , взятого в Пхеньяне. Сонин, который привёз деньги сказал , что в дальнейшем больше удерживать не будут .»
Вот они военные будни, в которые мы оказались вовлеченными :
Женщины русской колонии решили, что хватит уже с детьми часами сидеть в траншеях. Ждали- ждали что о нас всех вспомнят … Командование или кто там. И будет какой-то приказ- распоряжение , а его все нет и нет. Мужья воюют , позаботится о нас некому Чего же ждать ? Гибели ? Были какие-то разговоры о «прямом попадании», кто-то уже погиб . Я с тех пор это выражение «прямое попадание» и запомнила … на всю жизнь .
Наши женщины нанимают какого-то корейского шофёра грузовика , чтобы он отвез всех нас к советской границе. Так началось наше бегство домой
В один прекрасный день , ближе к вечеру , приехал этот грузовик, забрасываются вещи , сажают, «закидывают» в кузов детей , туда же забираются и их мамы. Полный кузов женщин и детей. Поехали. Из вещей , конечно же ,наиболее необходимое, что-то приходится оставить , бросить . Не помню чтобы у меня были какие-то игрушки может было просто много других впечатлений ( никакой куклы – никакого мишки-зайки не припомню ). Самым ужасным для меня было то, что мама не разрешает мне взять с собой морские звезды! Ну да, не до них… Небольшую светлую серую коробочку на подоконнике , их там было штук пять, самых красивых из найденных мной…Вот это моё самое большое горе.
Едем на грузовике . Нас в кузове буквально подбрасывает. Кажется мне не стати захотелось писать. Мама пытается на ходу подставить мне горшок. Куда там при такой тряске. Кажется от страху расхотелось… А тут начинается бомбёжка. Мы все выпрыгиваем из грузовика и бежим по кукурузному полю. Бежим неизвестно куда, чтобы спрятаться . «Как же мы спрячемся ?», думаю я с изумлением Кукуруза посажена так редко. Отдельные растения, кукурузины, так далеко друг от друга, наверное в метровом расстоянии одна от другой. Бегаем по полю. Бегают и испуганные куры, кто-то предусмотрительно вёз их с собой чтобы потом съесть..
Дальше ночёвка в школе. Наверное была ли какая-то предварительная договоренность? Точно ,не знаю.
Нас всех приветливо встречает школьный учитель или директор , он как-то особенно почтительно любезен с моей мамой , кажется он отвел нам для сна отдельное помещение , какой-то закуток … Мама не знает как благодарить его и дарит ему ( как я понимаю потом, он знает русский язык и его изучают здесь в школе ) к моему изумлению МОИ детские книжки. Особенно мне жалко – одну «Волк и семеро козлят»,мне её часто читал папа…
И вот еще рядом со школой стоял автобус , в котором сидели какие-то люди . Они говорили по- русски и пытались общаться с нами, но мама и другие женщины строго- настрого запретили мне и другим детям разговаривать с ними. Это эмигранты. К ним нельзя даже подходить . Куда они ехали? Выходит, тоже в сторону советской границы. Говорили, они пытались продать кому-то подстрелянного фазана. Мне было тревожно и непонятно , даже жалко их . Ведь их не пустили в школу.И они всю ночь сидели в автобусе . Шёпотом рассказывали, что среди них возник конфликт ,и кто-то в кого-то стрелял…
Потом одну ночь ночевали на маяке ... Высокая лестница , тесное помещение, но спала я крепко ..
А вот выдержка из еще одного письмо моего отца маме :
«….В отношении твоего мнимого отъезда к границе я не верил и раньше . Мой переводчик очень плохо переводит, и мне трудно с ним работать . Ко всему этому он иногда любит приврать , что в работе особенно не допустимо. Заменить его другим сейчас не представляется возможным…»
Что-то странное … может быть оно пришло не вовремя, может быть папа не получил какого-то маминого письма, а может быть и «для конспирации»? Ведь мама вместе с другими женщинами нарушила строгий принцип: без распоряжения сверху ничего не предпринимать… Этого теперь не узнать.
И вот , наконец , добрались до пограничного пункта Краскино. Это и железнодорожная станция. Стоит на берегу Залива Петра Великого. Нам , конечно же, было не до тамошних красот. Мне запомнился лишь крохотный садик у вокзала , там росли цветы – весёлая вдова с такими длинными бледными лепестками разных оттенков , теперь они навсегда для меня знак тревоги и печали. Мама и еще несколько женщин сидят на лавочках с открытыми чемоданами , подходят местные женщины , рассматривают, роются, что-то покупают. Всем нужны деньги на билеты.
Потом помню уже нас на перроне . Подают поезд , но проводник не пускает нас в вагон. Требует взятку .( возможно его «вдохновило» то что мы – нарушители, потому что мы едем без визы? Но ведь все бежавшие так). Мама оставляет меня сидеть на вещах. Я тихо и послушно сижу одна , мне и в голову не придет показывать испуг или чего-то требовать ... Вижу , наконец, бежит мама , а рядом с ней широко и решительно шагает начальник станции. Проводник немедленно пускает нас в вагон и даже помогает с вещами.
Едем .в купейном вагоне , ну уже без всякого шика.
Проводница постоянно разносит в трехлитровых банках гранатовый сок . Я попробовала было попросить маму купить , но она не покупает , видимо , у нее мало денег, какая-то женщина из наших же шутит, глядя на мена меня и обращаясь к проводнице: нам сока такого нам не надо , дескать , гранаты и бомбы надоели … впредь не предлагайте.
И вот наконец мы дома, в Ленинграде .
Наш уютный дворик . Неработающий фонтан вокруг которого мы часто бегаем с мальчиком Изиком . На первом этаже нашего дома , стоящего в виде буквы П, есть одна всегда едва полуоткрытая дверь . Там за швейной машинкой сидит грузный мужчина с бородой. То ли папа , то ли дедушка Изика. Все зовут его Табачников. Он бесстрастно сообщает мне ,что Изика дома нет.
Оказывается Изик уже гуляет во дворе как раз рядом с фонтаном !
Я подхожу к нему, хочу рассказать, почему я не выходила гулять, что бы были в Корее , в Пхьеньяне , Вонсане и Сейсине , но я знаю… ЧТО ОБ ЭТОМ РАССКАЗЫВАТЬ НЕЛЬЗЯ . И молчу . А главное: ведь так хотелось рассказать что у меня были морские звезды, я сама нашла их, высушила , они лежали в коробке , но мама из-за бомбежки не позволила мне взять их с собой…Это детское горе и по сей день не забыто.
А вот последнее письмо отца относящееся к этому периоду:
«У меня много работы , а в моих частях много убитых и раненых . Каждый день самолёты . Я жив и здоров…»
Потом я знаю , что он был направлен в Китай, и мы дождались его только через год
Долгие годы я хранила в душе эти воспоминания. Всё думала , что надо бы записать. Ну вот, наконец, записала .
P.S. По приезде, в Ленинграде, маму вызывали в какое -то высокопоставленное учреждение, чтобы объявить что она обязана оплатить штраф ( кажется 3000 руб)за въезд на территорию СССР без визы ),добавив, что конечно же, это просто формальность. Родственники дали ей взаймы, и она смогла оплатить этот штраф.
Опубликовано в сборнике "Девочка на шаре, или Письма из детства", М. Союз российских писателей, 2022