ВТОРАЯ ЧАСТЬ
1
Утром их креативный дуэт накрыл открывший своим ключом Треххатку Стас:
– Ну и что такое тайное вы вчера бухтели, что включили «глушилку»?!
Они как раз в одних трусах бездельничали в кабинете: Алекс на компе смотрел ленту новостей, Жорка самозабвенно крутил педали на его велотренажере.
– Содомией занимались, не хотели, чтобы вы услышали, – бодро ответил Копылов.
– Точно, а то вдруг и вы захотите, – вторил ему Хазин. И это на фоне еще неубранной на тахте постели отельера.
Зря они, конечно, так сказали. Левая рука капитана схватила за шею Алекса, правая за шею стащила с тренажера Жорку. Оба князька всегда подозревали инструктора в геркулесовской силе, но даже не могли представить какая она чудовищная. Так и трепыхались в его ручищах, руками пытаясь заломить ему пальцы, а ногами пнуть в пах. Все было бесполезно.
– Как же вы уже меня достали! – рыкнул Стас, чуть столкнув их лбами и швырнув затем на тахту. – Этот вышел, ты сиди (второе предназначалось старшему князьку).
Им оставалось только повиноваться.
– Где ты говорил, у тебя стрелялка лежит? – придумал Жорка пошутить, но заметив легкое движение капитана, гепардом выскочил за дверь.
– Ну? – грозно глянул на Алекса инструктор.
– Мне велели перебираться в Москву.
– Насовсем? – Стас даже оторопел от такой новости, для него она наверняка означало окончание роли контрразведчика и возврат к обучению шпионов-фабзайцев.
– Да нет, я сам не хочу насовсем. Буду пахать на две столицы, если получится.
– А поконкретнее?
– Помните, с подачи Маккоя в «Биреме» московский гость ошивался? Так он предложил мне возглавить его клуб в Москве.
– Ну?
– Я сказал свои условия, теперь жду ответа. Не хотел кукарекать раньше времени, только и всего. Вон Жорка и тот, не хочет обсуждать, пока не будет какого-то договора. А так я само послушание и дисциплина. (За перегородкой послышался смех Хазина.)
– Про Москву это все?
– Остальное это дела майора. Он мне толком о них не счел нужным рассказывать.
– В деревню съездил?
– Конечно. Даже думаю бабусю на Фазенду перевести. Но теперь знак вопроса.
– Вера где?
– Поехала в Тверь родню навестить.
– Предыдущую ночь где провел?
– Лара встречала, потом к какой-то своей подруге завезла. Адрес я могу у нее уточнить, если что. Уточнить?
– Уточнить! И письменный отчет за последние двое суток.
– Бу сделано, – с облегчением пообещал Алекс.
– С тебя тоже отчет за последние двое суток, – бросил Стас Хазину, направляясь на выход. У дверей он, впрочем, затормозил дабы сообщить Копылову:
– Ты в курсе, что наш «Эскорт» в этом месяце в сильном минусе? Заказов на охрану ноль. Самое время избавиться от твоих боксеров-лукачцев.
– Не, моя империя может только расширяться, а не сокращаться. Хай будут.
– Дотировать будешь?
– Не-а. Жорке в доставщики отдам.
– А чего? Мне хорошие доставщики всегда нужны, – согласился Хазин.
– Только сам их будешь переводить, без меня.
– Бу сделано, – отчеканил Алекс.
Покачав сокрушенно головой: ох уж эти мне засранцы, Стас вышел за дверь. Парни переглянулись – этот переход из босса в подчиненного не остался ими не незамеченным.
– Ну и здоров мужик! – подытожил Жорка потирая шею.
Махнув на кухне по чашке кофе, они как путевые служащие поспешили на работу. По дороге младший князек поучал старшего:
– Если ты действительно хочешь отделаться от Банкирши, устрой ей испытания.
– В смысле? – послушно поддавался ему Копылов.
– Как ярый поборник равенства между мужчинами и женщинами, считаю, давно пора ввести правила и для дам. Чтобы не только принц совершал подвиги для принцессы, но и принцесса для завоевания принца тоже.
– Например?
– Самое простое: повесь ей на блузку жучок, а в машину транслятор. И скажи, что это для нее испытание.
– Да какая подруга на такое согласится! – Это был не вопрос, а утверждение.
– Значит, испытание не прошла. Привет независимым феминам!
Возле «Биремы» Жорка высадил отельера и поехал дальше в свой магазин немецкой бытовой техники.
2
Весь этот день прошел для Алекса в тревожном ожидании. Обещанные контрольные звонки из Москвы продолжали отсутствовать. Сам звонить и посылать эсэмэски он остерегался, боясь ненароком подставить «дядю Альберто». Так и провозился весь день в служебном кабинете, разгребая авгиевы конюшни скопившихся бумаг. Не было звонков и из Твери. Еще во Внуковском накопителе он позвонил родителям Веры, узнать, как «свет его очей» доехала до Твери. Вера сказала, что доехала хорошо, но сухость ее ответа рассердила его, и он решил, что сам первым больше звонить не будет. А если с ней что-то случится, то разъяренные родители сами по любому его найдут.
В час дня он попросил принести ему полный обед, в кабинет с подносом вместо официантки вошла Лара, весь ее вид говорил, что она пришла мириться. Ну что ж, он против такого не возражал, даже обронил, что определенных планов на вечер не имеет. Но ядовитый женский язык скрипачка удержать до конца не сумела:
– Ну так ты уже звонил этой детской няне?
– Как я могу звонить, номер-то не знаю, – с равноценной усмешкой отвечал он.
– Так я могу его дать. Сказать?
– Потом, не сейчас, – ухмылка продолжилась.
Появление Евы заставило Лару ретироваться, девушки между собой не слишком ладили. Не обращая внимания на его жевание лейтенантша, стала нервно расспрашивать его о переезде в Москву (неужели Жорка проговорился, ну не Стас же), он как мог отбрыкивался. Чуть успокоившись, она будучи полновластной хозяйкой «Биремы» вывалила на него охапку управленческих проблем, в основном про распоясавшийся персонал. К счастью все ее беды непременно сопровождались предложением, как их можно решить, ему оставалось лишь сказать «да» или «нет», что он и делал.
Затем был рейд с Евой по отелю с показом мелких интерьерных повреждений с тем же его согласием на ее хозвыводы.
В три часа как обычно открывался на втором этаже клуб, который отельер тоже с любопытством посетил. Там была новая выставка графики некого молодого псковского художника (Ого и оттуда уже творческий люд потянулся).
Часы летели незаметно и в тот момент, когда Алекс собрался было уже ехать домой, в его кабинет пожаловала Сабина собственной персоной. Вошла как к себе домой, благо секретарши как таковой у него с некоторых пор не было.
– Ну и почему ты мне не позвонил? – сердито плюхнулась она в кресло напротив.
– Мне кажется, что мы поменялись местами. Ты стала пылким нетерпеливым парнем, а я – застенчивой нерешительной девушкой.
– Опаньки! Мне это как-то в голову не приходило, а ведь верно. Моя ты девушка.
– Минутку, – сказал он, достал из стола заранее приготовленный диктофон и включил нужную кнопку.
– Это для чего? – чуть опешила Банкирша.
– Для истории. Каждый шаг наших отношений должен быть зафиксирован. Или мы этого не стоим?
– Ну не знаю, – она недоверчиво смотрела на диктофон.
– Давай рассказывай про свой детский сад.
– А ведь он классный у меня… – и Сабина стала рассказывать. Увлекшись на запись уже не косилась. Да и то сказать, привыкла наверно к видеокамере в своем детском палисаднике, с помощью которой две богатых мамы контролировали ее гувернерство.
Алекс слушал, задавал вопросы и ему действительно было интересно все это. Спросил и о наличии подходящего образования, Банкирша сказала, что год отучилась в пединституте, но ушла из-за одного дебильного препода. А как насчет там восстановиться, спросил отельер. Я и сама уже об этом думала, отвечала фифочка, вернее бывшая фифочка, а сейчас вполне вменяемая собеседница.
Пару раз в кабинет заглядывала Лара, дабы прервать их воркование, но Алекс рукой отсылал ее прочь.
А потом вдруг случились подряд три эсэмэски. Демко написал:
«Сообщите, когда сможете приехать подписать договор, он выслан вам на имейл».
«Послезавтра буду», – ответил довольный Алекс.
Вера написала:
«Я выхожу замуж. Забудь меня».
После тридцатисекундного шока он отчеканил:
«Как скажешь». – И от злости даже не позволил себе соскочить с фривольного разговора и настроения.
Третье послание было с неизвестного номера:
«Мы с П. под домашним арестом. Идет служебное расследование. П. ранен».
Стало совсем не до Банкирши.
– Знаешь, мне срочно надо убегать.
– Как скажешь, мой господин, – сказала она, поднимаясь следом за ним.
– Всегда говори именно так и все у тебя получится, – не мог он не улыбнуться.
– Я знаю, – победительная улыбка сияла на ее хорошеньком личике. Это уже было совсем лишнее, поэтому он бросил как самое пустяковое:
– Кстати, до самого Ритуала, тебе надо пройти несколько испытаний. Первое было это, – указал он на диктофон, – второе: необходимо прикрепить к твоему прикиду тайный жучок, а в твою тачку поставить передатчик.
– Как это? Для чего?
– Во-первых, узнать, как ты ведешь себя со своим окружением, во-вторых, это тренаж, чтобы ты четко осваивала грамотную интересную речь, в-третьих, доказала свою смелость, что не боишься ничего на свете.
– А в-четвертых?
– В-четвертых, – он чуть задумался. – В-четвертых, действительно для истории, какой ты была в самом начале.
– А в-пятых, чтобы ты мог показывать это другим бабам, – сердито подхватила она.
– Ну вот, тест на смелость ты уже не прошла, – резюмировал вреднюга-отельер. – Было приятно поговорить.
– Думаешь, я сдамся? Сначала дай мне как следует подумать.
– Все, пока, – он закрыл кабинет, даже чмокнул ее в щеку и быстрыми шагами устремился на выход через черный ход.
3
Впрочем, вышел наружу он не сразу, у самой двери остановился, дабы собрать разбегающиеся мысли в пучок. Тверские новости пока заблокировал, переключился на Москву. «Домашний арест», «служебное расследование», «ранен» – значит, не зря куратор говорил, что через два дня все может решится, вот и решилось, но с явным плачевным успехом. Еще чуть-чуть подумав, он позвонил по телефону, высветившемуся на определителе. Ответил немолодой женский голос:
– Я вас слушаю.
– Извините, на моем телефоне отразился ваш вызов. Я хотел бы…
– Я весь день никому не звонила.
– Это был не звонок, а эсэмэска…
– А, это должно быть мой сосед Андрей. У него почему-то ни телефоны, ни интернет не работают. Его позвать или что-то передать?
– Да нет, ничего не надо, наверно он по ошибке набрал мой номер. Извините, – И Алекс сбросил телефон.
Сомнений почти не оставалось: Урнов зашел к соседке «за солью» и рискнул послать сообщение. Хотя вполне возможно, что это другой Андрей и просто совпадение.
Еще подумав, он набрал домашний телефон Зацепина. (А что, я его воспитанник – имею право.) Ответил мужской голос:
– Алё.
– Мне Петра Ивановича пожалуйста.
– Он сейчас не может подойти к телефону. Что ему передать?
– Если он в соседней комнате, просто передайте ему трубку радиотелефона.
– К сожалению, он сейчас не может говорить. Что ему передать?
– Передайте ему, что у него очень грубые и некультурные гости, – своей последней фразой Копылов остался весьма доволен. Надо ехать, решил он.
Черный ход выходил в двор-колодец, оттуда был выход на боковую неприметную улицу. Через два квартала находилась одна из городских авиабилетных касс. Там он купил билет на раннее утро, только потом сообразив, что дома придется вставать в пять утра, чтобы вовремя успеть в Пулково. Да и ехать в Треххатку не хотелось (даже за вещами). Пошарив по карманам и бумажнику, он насчитал пять «франклинов» и семь тысячных купюр. Если купить рубашку и смену нижнего белья с носками, то будет совсем впритык, но на пару дней должно хватить. А там Жорка и КО подвезут еще золотого запаса.
Самое простое было позвонить Ларе и переночевать в квартире ее подруги, однако, ее последние фырканья его как-то не вдохновляли. Можно также вернуться и как следует отоспаться в «Биреме», вот только глазастый персонал непременно оценит это за фиаско его султанского имиджа (все наложницы выперли). Оставался еще третий вариант: поехать в однохатку Люсьен в Московском районе, откуда до Пулково двадцать минут на автобусе. Его Копылов и выбрал. Звонить ей не стал, поехал незваным гостем, решив, что если упрется в закрытую дверь, просто вернется и переночует у Хазина.
Трясясь в вагоне метро, дал волю Тверской проблеме. Сразу накатила целая волна тихого глубинного бешенства. Как же он ненавидел вот такое превращение бескрайней мужской жизни в крохотную мышиную норку со всеми этими стенаниями: любит – не любит, ценит – не ценит, дорожит – не дорожит. Ну что ж, даже и лучше: не надо под нее как-то подстраиваться, заботиться о ее благополучии и развлечениях. Но какова девушка! Или думает, что с его стороны последует какое-то продолжение, ведь написала: выхожу замуж, значит, еще не вышла. Он что же должен сейчас броситься в Тверь и умолять все отыграть назад. И в Париж поедем, и в Голливуд, и загородный дом в Твери построим и для твоих родителей, и для тебя, и бешеную пиар-компанию развернем в СМИ для тебя и твоих книжек, и в церкви повенчаемся, как ты когда-то хотела. Как сделать так, чтобы никогда с ней даже случайно не пересечься? Ведь и шмотье, и книги, и ювелирку надо ей как-то отправить. А его завещание? Его тоже придется переделать. Нет, полностью ее он из завещания не уберет. Все-таки это были три дивных года с ней, когда она подарила ему великую надежду на идеальные отношения мужчины и женщины. Глупости про его измены оставим за скобками, ведь не рыскал же он в поисках постельных приключений, сами дамы проявляли инициативу, причем все они знали, что у него есть Первая леди и ничуть этим не смущались, даже не говорили: убери ее и поставь меня Первой леди. Он что же должен был закрывать руками свое причинное место и вопить: не отдам и поцелуя без любви? Жаль конечно, что правы оказались старшие товарищи, что у него с Верой ничего не получится, не снесет она его «личной жизни». Ну так тому и быть.
Наконец вон уже и дом Люсьен. Очень не хотел звонить по домофону, но тут повезло, из подъезда как раз выходил женщина с собакой, и Алекс проскользнул в незакрытую дверь. Правда, на пятом этаже у самой квартиры резко остановился, подумав, а вдруг у нее там сейчас какой мужик – очередная разборка с дамой сердца была бы целым водевилем. Впрочем, и самой Люсьен там могло не быть – она часто оставалась ночевать в своих «Двух путниках». И он нажал на кнопку звонка.
Услышал за дверью шаги, потом легкая пауза (смотрение в глазок) и легкий скрип открываемого замка.
– Ничего себе! Не смотри на меня! – она испуганно метнулась в ванную смывать с лица косметическую маску.
В крошечной прихожей отлично просматривалась и кухня, и жилая комната. Он скинул кроссовки и ветровку, шагнул в комнату и огляделся. Все было в маленьком беспорядке: и тахта, и какие-то коробки, и бумаги на компьютерном столике. Рядом с монитором находился еще и принтер – это он «удачно зашел», сказал сам себе, вспомнив, что даже не посмотрел договор, присланный ему из «Арго».
Однохатка Люсьен была куплена почти целиком на его деньги. Уже больше года она выплачивала ему за нее по десять тысяч рублей ежемесячно и эти выплаты (разумеется без процентов) должны были продлиться еще шесть лет. Пару раз Люсьен спрашивала, а нельзя ли все это аннулировать, мол, я твоя любовница али кто? Ну я же тебе специально поднял зарплату на эти десять тысяч, чтобы ты могла спокойно платить и жаловаться на мое крохоборство. У меня пятнадцать человек таких должников, они не поймут, если ты с этого соскочишь, отвечал он ей.
– А почему не позвонил? Или скажешь, мобильник разрядился? – с этими фразами она наконец вышла из ванной.
Дальше он ей договорить не дал. Набросился аки сексуальный маньяк. Это давно было одним из его тайных желаний: испробовать и такой вариант любовной игры. Скорей, скорей, скорей! Жадней, неистовей, сильней! Спасибо природе – что хоть она установила физиологический предел сим мужским наскокам.
– Что это было? – приходя в себе, спрашивала через двадцать минут Люсьен.
– Никак не мог с прошлого раза забыть твою великолепную грудь, – с трудом возвращал он себе ровное дыхание. – Крепился изо всех сил, но только еще больше распалялся. Специально не позвонил, любые слова, как-то не соответствовали тому, что я чувствовал. Или я все сделал не правильно?
– С ума сойти и не встать. Всегда я тебя соблазняла, а тут вдруг сам явился и напал.
Они еще мило поворковали, потом она вспомнила, что надо хоть чай разогреть, а он ненароком спросил про интернет и принтер. В общем, чай с бутербродами и печеньем органично соединился с распечаткой договора «Арго».
Предыдущая ночь воздержания накопила ему достаточно сил, так что он рассчитывал заниматься любовью до рассвета, вернее, до окончания кратких августовских питерских потемок. Но как потом выяснилось, внезапно вырубился уже в час ночи.
Однако ранний подъем не проспал, вскочил по первому писку своего мобильника. На завтрак времени все же не хватило, заменил его двумя стаканами минералки. У самой двери получил еще и подарок, Люсьен протянула ему упаковку с мужской рубашкой:
– Специально для тебя купила для твоего двадцатитрехлетия, вдруг, думала, зайдешь, а ты и зашел.
– Ты все-таки чудо, я как раз думал купить в дорогу рубашку, не мог вспомнить, есть они в Пулково или нет. – Он в восторге обнял ее так, что она охнула.
4
В Пулково он поспел к самому концу регистрации, был этим очень доволен пока не узнал о задержке рейса на полтора часа. Как раз время хорошо перекусить и сделать пару звонков.
– Я и не сомневался, что так и будет, – ответил сонный Жорка на сообщение о договоре с «Арго». – Мне через десять минут выезжать или через пятнадцать?
– Я думаю, стоит ехать всей компанией: ты, Ева, Лара, пара амбалов из «Эскорта». Возьмите минивэн, веселей будет. Если получится, можете еще и Стаса взять.
– Сам ему звони, я – пас.
Второй звонок был Стасу.
– Ты опять, как приблудная собака где-то по помойкам всю ночь таскался! – ожидаемо набросился капитан. – Когда работой займешься?
– Уже занялся, через двадцать минут лечу в Белокаменную. «Арго» дало добро. Хотел, чтобы вы с Жоркой и Евой тоже подъехали сориентироваться на местности.
– Нет уж, пока твой куратор не позвонит, и с места не сдвинусь.
Про Зацепина Копылов пока не стал на всякий случай Стасу говорить.
В самолете он весь полет пристально изучал распечатанный договор, нашел в нем немало сомнительных мест и указаний на некие дополнения к этому договору.
Как говорится, ладно, посмотрим.
Сидя уже в аэроэкспрессе перебирал варианты своего визита к «дяде Альберто». На всякий случай подчистил свой мобильник от лишних эсэмэсок и звонков, однако, эсэмэску от Демко оставил, как важный аргумент в пользу своего визита к майору.
Возле Белорусского вокзала нашел магазинчик, где купил три пары носков, трусы, зубную щетку и пасту. По дороге к дому Зацепина зашел в «Макдональдс», в туалете которого, не только переоделся в обновки, заодно и зубы почистил. Хорошо, что короткая борода, скрывавшая шрам на левой щеке освобождала от необходимости бриться. Стало быть, только еще причесаться перед зеркалом и вперед на амбразуру.
Старые сталинские дворы заметно отличались от дворов питерских своим простором, здесь и с десяток машин помещалось, и детская площадка с полудюжиной лялечек с их мамами и бабушками. Алекс первым делом прошел к торцу дома, где майор оставлял свои метки, на случай тревоги или дальнего отъезда. Новых меток там не было. Занавески на окнах квартиры были отдернуты, от снайперов там явно никто не прятался. Зато в противоположном углу двора стоял невзрачный грузовой минивэн, без какого-либо присутствия в нем людей. Отельер невольно усмехнулся, вспомнив, как Жорка трепался, что сейчас в таких минивэнах стали устанавливать биотуалеты – а что, как же без него.
Отойдя подальше от минивэна, он послал эсэмэску Стасу: «Иду к дяде Пете, он ранен и под домашним арестом. Если что, спасайте». Отправив сие послание, он тут же его предусмотрительно стер.
Ключи от квартиры Зацепина остались у него в Треххатке, поэтому приходилось как-то выкручиваться. Домофонную дверь он преодолел легко, просто набрал чью-то квартиру и попросил открыть дверь. В Питере с осторожностью было как-то построже.
Лифтом не стал пользоваться, поднялся на пятый этаж по лестнице. А вот и квартира. Он нажал на звонок (закрыв пальцем глазок) и один раз, и второй, и третий.
– Кто там? – наконец раздался глухой мужской голос.
– Это я, дядя Петя! Открывай уже. Я сейчас обмочусь. Открывай!
Замок щелкнул дверь открылась. В проеме стоял худощавый мужчина с отведенной за спину правой рукой.
– Куда? Дяди Пети нет! Вэк отсюда, молодой человек.
– Да пошел ты! – Алекс сильно пихнул Худощавого и вошел в прихожую.
– Стоять, я сказал! – Одной рукой Копылова схватили за шиворот, а во второй руке заплясал «Макарыч» в десяти сантиментах от его носа. Момент для атаки был супер. Перехватив кисть с пистолетом, Алекс сделал «вертушку», переплетя руки Худощавого так, что тот сделал вынужденный кувырок, а «Макарыч» стал добычей юного гостя. Не обращая больше внимания, на растянувшего на полу противника, Алекс прошел по коридору дальше. В гостиной никого не было, а вот в кабинете в кресле-качалке сидел Зацепин собственной персоной в халате и с книгой в руках.
– Дядь Петь, это чего, а?
Майор не успел ответить, как в кабинет ворвался Худощавый.
– Быстро отдал, ну!
– Да пожалуйста. – Алекс достал из «Макарыча» обойму и протянул его охраннику.
– Всё, успокоились! – властно рявкнул Зацепин, вставая. – Кто же так гостей встречает. Чайку нам приготовил бы.
Худощавый озадаченно глянул на него и неуверенно тронулся в сторону кухни.
– У тебя две минуты, – Майор что-то написал на клочке бумаги, потом жестом позвал Алекса в гостиную, где был включен телевизор.
Там Зацепин передал «племянничку» клочок бумаги с номером телефона и заговорил по-испански:
– Это номер босса «Элиса»: Аникеев Игорь Михайлович. Запомнил? (Бумажка тут же была разорвана.) Мы с Андреем здорово лажанулись. Брать хотели Табуреткина возле его машины. Не учли только, что его телохранитель там два часа тихо сидел. Спасли броники, меня как ангел с ними в ту минуту поцеловал. Только трицепс продырявили. (под халатом правая рука действительно была перевязана). В общем, обоих клиентов мы тоже ранили. Главного в бок, но сумел уйти, охранника по корпусу и сейчас он в коме в госпитале находится. Мы теперь с Андреем под колпаком, вся надежда на тебя. По горячим следам Лавочкина надо найти. Аникеев заинтересован помогать.
В прихожей хлопнула входная дверь. Алекс вскочил с кресла и метнулся к главному украшению гостиной: казачьей шашке и декоративной шпаге, что висели над телевизором. Когда в гостиную ворвались Худощавый с неким лысоватым крепышом, он уже держал обе железки в руках.
– Быстро положил! – зарычал Лысоватый, доставая свой «Макарыч». У Худощавого его пушка тоже была якобы наготове.
– Поговорю, тогда и положу. – Алекс колющими выпадами не давал им к себе приблизиться.
– Я же выстрелю. – Лысоватый по серьезному изготовился.
– Ну и стреляй. Потом гордиться будешь своей крутостью.
– Могу и в ногу. – Ствол пистолета опустился.
– Если хотите меня на руках носить, то вперед, – Копылов не желал уступать.
– Он же дурной, он точно может проткнуть. – Зацепин один сохранял спокойствие.
Лысоватый достал мобильник и проговорил:
– Срочно пришлите машину, тут одного надо упаковать.
Алекс с Зацепиным вернулись на свои кресла.
– Ну так я получил этот договор с клубом, – Алекс продолжил свой разговор уже по-русски. – Вот приехал, чтобы вступить в свои права, если конечно, кое-кто меня не расстреляет. (Выразительный взгляд в сторону охранников.)
Те, скрестив на груди руки, уходить не собирались. Пришлось снова перейти на испанский:
– А почему служебное расследование?
– Ну, а что меня такого хорошего и под суд? Эти броники, эти табельные пукалки, эти две смены топтунов на машинах – всем интересно чья эта операция, никто не верит, что только моя. Кстати, можешь еще Зое позвонить, ее уже допрашивали, она почище тебя сюда врывалась.
Они проговорили еще минут двадцать, обсудив все в подробностях. Работающий телевизор делал запись их разговора почти невозможной для расшифровки. Потом на машине прибыли еще два субчика в гражданском, надели на Алекса наручники и увезли с собой.
5
Доставили бравого отельера в некое пустующее промышленное строение, в которое машина въехала прямо с улицы. Провели какими-то коридорами в комнату навроде диспетчерской. Там за железным столом сидели двое, по виду старших офицера. Один из них проверил паспорт и записную книжку Алекса, другой не побрезговал покопаться в его мобильнике и пролистал договор с «Арго». Сам арестант стоял тут же.
– Мне в гальюн срочно надо, – вслух произнес Копылов.
– В штаны давай, – сказал тот, что был поулыбчивей.
– Как скажите. – Наручники совсем не мешали Алексу расстегнуть ширинку.
– Э, э! – замахал руками Сердитый.
Привезший отельера охранник подхватил его под руку и потащил прочь из диспетчерской в туалет.
Потом под крошечную видеокамеру был сам допрос. Спрашивал в основном Улыбчивый, Сердитый лишь все время что-то помечал в своем блокноте. Начали со времен Царя Гороха: где жил, где учился, кем работал.
А чего Алексу стесняться – он лепил почти все как на самом деле. До тринадцати лет жил в Коста-Рике, не подозревая, что родители русские шпионы (так и сказал), затем силой под уколами был вывезен в Москву. Учился в сто четырнадцатой школе-интернате (вам говорить, что это за школа), после в московском вузе, сильно проигравшись в карты, сбежал в Питер (следователи и это скушали), год назад институт закончил. Два года назад получил наследство и купил в Питере отель «Бирему», теперь вот прицениваюсь к ночному клубу «Арго». К дяде Пете зашел, чтобы обсудить эту покупку.
Что он знает о людях, на которых его дядя Петя охотился? – Дядя Петя с ним такие вещи не обсуждает, бережет его юную психику. – Откуда он узнал, что Зацепин под домашним арестом? – А он и не узнал, когда позвонил, подумал, что там просто пьяные невменяемые гости. – Почему мобильник так тщательно вычищен? – Сто четырнадцатая школа втюхала в меня такие привычки. – Кого из окружения Зацепина знаете? – После того как после школы я отказался получать шпионское образование, доступ к его знакомым мне, естественно был перекрыт. – Но вы все равно все эти шесть лет продолжали с Зацепиным регулярно встречаться. – Сначала он был моим опекуном, а потом с кем еще мне было как следует поговорить на испанском.
Два часа активного говорения пролетели незаметно.
– Сделаем небольшой перерыв, – сказал Улыбчивый.
Алекса отвели в комнату без окон, где были лишь деревянный топчан, вместо параши цинковое ведро, а в качестве гипер-сервиса рулон туалетной бумаги. Часы у него тоже были изъяты, поэтому о истекшем времени приходилось только догадываться. Ему даже удалось на голых досках немного поспать.
Второй допрос проходил еще более душевно, чем первый. Был даже чай с конфетами и печеньем.
– Хочу показать вам один интересный документ, – отставив кружку Сердитый достал из папки лист бумаги и протянул его Копылову. Там отчетливым почерком Алекса было написано:
«Я, Волков Дмитрий Николаевич, согласен сотрудничать с Федеральной службой безопасности Российской Федерации. Обязуюсь не совершать неправоправные действия и сообщать любые сведения о тех людях, с которыми мне придется вступать в контакт, При этом обязуюсь никому не открывать свое сотрудничество с ФСБ. Я предупрежден о том, что за нарушения этого обязательства подлежу строгой уголовной ответственности». Число и подпись.
– Ваш почерк?
– Ну конечно.
– Это вы так от карточных долгов спасались? – не удержался от ехидства Улыбчивый.
– Если вы нашли эту бумагу, значит, знаете, что похожую я написал еще перед одним закрытым ведомством. И что тогда?
– Тогда нам надо, чтобы вы все это написали еще раз уже от лица Александра Сергеевича Копылова, – сухо сказал Сердитый.
– Да, пожалуйста, – Алекс взял протянутый ему лист бумаги и ручку и написал то, что требовалось.
– Кто из ФСБ курировал вас в Питере?
– Некая Виктория Гоголева. Старлей, однако.
– О чем писали ей отчеты?
– О настроениях в студенческой среде.
– А потом, когда купили «Бирему»?
– Потом она от меня отстала. Приходила как-то на «Лэнгвидж Скул» пронзить меня гневным взглядом, но выступать не выступала. Видимо, получила запрет.
– Нам уже сообщили о вашем своенравном характере, но питерской вольности вам здесь не будет, желательно, чтобы вы поняли это заранее.
– По параше в моей камере я это уже понял, – охотно согласился Алекс.
Когда ему возвращали все его вещи, была уже полночь. От ночевки в более комфортном помещении он отказался, также, как и от заказа гостиничного номера, попросил только, чтобы его довезли до ближайшего метро. Убедившись, что фээсбэшники отъехали он набрал телефон Даниловны.
– Я в Москве, не против, если я к тебе приеду в Железку?
– Так я тоже в Москве. Помнишь адрес моего папы? Туда и приезжай, я тут одна.
Метро еще работало и через двадцать минут он был уже на месте. Подходя к дому Сабеевых, ощутил в кармане вибрирующий мобильник. За сегодняшний день это был уже девятый не отвеченный вызов от Хазина. Взял и ответил.
– Ты куда делся? Мы тут сидим в его клубе, а он шатается непонятно где. Девушки бьют копытом и требуют тебя.
– Ты что пьян?
– Еще как! И все мы пьяны, правда, Ева? – В трубке слышна была мощная музыка.
– Алекс, ждем тебя, твое «Арго» супер! – голос Евы тоже не отличался трезвостью.
– Жорка, я же сказал, позвоню, когда ехать! – возмущению Копылова не было предела.
– Как только я ляпнул, что у тебя появился ночной клуб, дам было не удержать. Ждем. – И Хазин отключился.
Ну что ж, самое время повеселиться, то-то порадуется родное гестапо – Алекс почти не сомневался, что в его вместительной плечевой сумке прикреплен очередной жучок. Вот только как объяснить Даниловне, что вместо восторгов интима ее посреди ночи повезут на другой конец необъятной Москвы.
Однако объяснять ничего не пришлось, когда он поднялся к ее квартире, Даниловна была уже в полном вечернем прикиде, оканчивала лишь подкрашивать губы.
– Мне Хаза уже позвонил, я готова, – отрапортовала она.
Не готов был только он, попросился в душ и погладить несвежую уже рубашку.
– Я папину чистую тебе дам, у вас одна комплекция, – решила она с последним затруднением.
– А ну их к черту, – сказал Алекс, выходя из душа. – Пускай ждут, утром поедем.
– Не, не, не, едем! – подруга ловко увернулась от его загребущих ручонок. – Слушайтесь, товарищ лейтенант, старших по званию.
– Это с чего ты у нас старшая?
– В российской табеле о рангах, дочь генерала завсегда старше лейтенанта, ты что не знал? Уже год как не полковник, а полный генерал, – пояснила она про отца.
В общем застегнула на нем папину рубашку и вытолкала за дверь. Во дворе вместо такси их ожидал «Бумер» трехлетней свежести.
– Ничего себе! – восхитился Копылов.
– Папино, не мое.
– А папа где?
– В Крыму, где еще ему быть, с моей новой мамой.
Сказано было таким тоном, что Алекс решил не уточнять (знал, что ее мама умерла три года назад), занялся делом. Автонавигаторы были еще делом закордонным, поэтому раскрыл автокарту Москвы и превратился в штурмана. Штурманом оказался так себе, немало пришлось поплутать – не везде имелись на домах названия улиц, да и водительша мешала своими вопросами про новый московский вариант его цэрэушной службы.
Но вот и «Арго». Грозная охрана активно не пускала в клуб пьяную компанию.
– Нас ждут! – бросила Даниловна, и два плечистых молодца только посторонилась.
В клубе дым шел коромыслом в прямом смысле, накурено было так, что хоть два топора вешай. Правильно говорят: женщины в полумраке видят лучше мужчин, Даниловна первой разглядела питерскую гоп-компанию: Жорку с дивой Инной, Еву с ее Славиком-ветеринаром и Лару (явно для отельера). Потом выяснилось, что был еще шестой заезжий гость – водитель минивэна, но он, быстро со всеми откушав, уже отправился отсыпаться в своем транспортном средстве.
6
– А Вера где? – спросила Даниловна, еще не дойдя до места.
Алекс лишь чуть дернул щекой, мол, потом расскажу.
Компания уже сильно навеселе дружно поднималась им навстречу с приветствиями и поцелуями.
– Гешефт что надо, – дал оценку клубу Жорка.
– Растешь, босс не по дням, а по часам, – добавила Ева.
– Ты уже для переселения в Московию все предусмотрел, – камешек от Лары был в огород Даниловны.
– А клуб так себе, средненький, – не могла удержаться от своего привычного высокомерия Инна.
И лишь скромняга Славик был само простодушие:
– Покорять Москву – это классно!
Быстро сделали дозаказ блюд, колхозом махнули по бокалу вина (Даниловна как автокучер предпочла морс) и тут же стали выталкивать штрафников танцевать. Они и пошли, следом Лара потянула за руку Жорку. Ее маневр вполне удался: их танцевальные па были на порядок краше скромных движений отельера с москвичкой. Да и то сказать, Даниловну из их школы перевели в элитный московский лицей в девятом классе, когда спортивный рок-н-ролл еще не вошел в их учебную программу.
Алекс пытался впитывать в себя окружающий интерьер и публику, но получалось плохо, дико мешал сигаретный дым и запах разнообразных жевательных резинок – что он ненавидел всеми печенками. А когда выходил в туалет, обнаружил там вдобавок еще пару выброшенных шприцов.
Раньше ему доводилось бывать в нескольких ночных клубов и в Москве, и в Питере, однако, никогда там он не задерживался больше часа – мега-децибельная музыка была сродни камере пыток. Поэтому с любопытством слушал о всей четырехчасовой клубной программе, которой они были свидетелями. Ну да и аниматоры, и караоке, и выступление профи-певцов с танцорами, а для разминки еще бильярд в соседнем зале. Но ЧЕТЫРЕ ЧАСА!? А впереди еще пару часов такого же счастья. Спас ситуацию Славик: заснул в самый адский грохот на плече у Евы. Пора было на выход – поняли даже дамы.
– Тебе уже прибыль капает или нет? – спросил Жорка, доставая свое портмоне.
– Плати, плати, – поощрил его отельер. – И мне пять «франклинов» давай отстегни, я очень налегке сюда приехал.
Вывалив из клуба стали искать минивэн, нашли с трудом.
– Лежбище в твоей двуххатке, что ли? – поинтересовался Алекс.
– А чо? Мы слишком богатые, чтобы тратиться на чужие отели. Спальники и надувные подушки все при нас. На полу места всем хватит.
– Еву и Славика мы забираем с собой? – вопросительный взгляд в сторону Даниловны и ее ответный кивок.
Так и разделились.
7
В полвосьмого утра (три часа, значит, он все же поспал) Копылова разбудил вибрирующий мобильник. Звонил Стас:
– Одних охламонов я нашел, где другие?
– Другие в генеральской квартире.
– В смысле, что мне туда приезжать не следует?
– А чего случилось? – Алекс осторожно, чтобы не разбудить Даниловну, выбрался из постели, натянул трусы и прошел на кухню.
– Ты еще спрашиваешь? Ноги в руки и быстро к своему подельнику.
Спорить было бессмысленно. Но раз конкретно про Еву запроса не было, то ее он решил не брать, на цыпочках вернулся за одеждой в спальню, быстро оделся и был таков.
До хазинского жилья добрался меньше чем за час: 20 минут на метро, 15+15 пехом. По дороге думал не столько о визите капитана, сколько перебирал ночной разговор с Даниловной. Оказалось, что она устроилась на новую работу в центре Москвы, в большую немецко-российскую фирму (второй язык у нее был немецкий), вот-вот вселится в двухкомнатную квартиру умершей пять лет назад бабушки (там сейчас косметический ремонт после квартирантов) и вовсю наводит мосты с бывшими одноклассниками по американской школе и сокурсниками МГИМО («Выполняю твое задание»). Новость об «Арго» восприняла с большим энтузиазмом («Я сделаю тебе бомонд первый класс!»). Все вроде складывалось как нельзя удачней, но сейчас его вдруг охватило большое сомнение. По легенде сам он познакомился с Хазиным, когда давал ему в своем московском студенчестве уроки испанского языка (ну захотелось Жорке знать еще и этот язык) и пока что в этой легенде проколов не было. Даниловна ее тоже с радостью, как все шпионское приняла к сведению. Но вот что будет, когда они будут тусоваться втроем постоянно? Тут оговорок и ляпов точно будет не избежать. Да и сам Жорка: вдруг захочет полностью перебраться в Москву. Тогда захиреет не только «Бирема», но и Фазенда. И вообще, сам проект «Арго» теперь как-то все меньше радовал Алекса. Вроде бы и всяческого опыта сильно прибавилось, и надежная команда появилась, а его робость только усиливалась. Еще эта дурацкая канитель со Скамейкиным-Лавочкиным. Было отчего впасть в ступор.
В квартире Хазина все уже были в боевой готовности, включая даже Славика. Стас выглядел порядком осунувшимся (бессонная ночь в поезде). Лара смотрела зверем, но исключительно на Алекса. Дива Инна была в своем репертуаре, предрекала, что в деньгах они может быть и выиграют, зато наверняка потеряют в качестве жизни: в Питере у них все схвачено, а тут им придется бороться за жизнь с пройдошистыми москалями. И только водитель минивэна сохранял полное спокойствие рабочего человека к суете начальства.
– Пошли проветримся, что ли, – кивнул на дверь капитан.
– В топку надо хоть что-то закинуть. – Алекс отобрал у Жорки полчашки кофе и полбутерброда и двинулся следом за своим начальником-подчиненным на лестничную площадку. Там они прошли еще на пожарную лоджию и плотно закрыли за собой дверь.
– Меня тоже вызвали на ваше служебное расследование. Рассказывай давай, – строго потребовал Стас.
Алекс рассказал почти все: Зацепин, нацепив с помощником на себя бронежилеты, отправились арестовывать какого-то Лавочкина и нарвались там на засаду. Броники спасли, но раненный Лавочкин ушел, его телохранитель тоже ранен и сейчас находился в госпитале в коме. Департамент военной контрразведки пытается выяснить что тут к чему: кто дал добро на броники, оружие и привлеченных к этому делу топтунов. О новом своем согласие на работу в ФСБ Копылов пока умолчал (не будем до конца травмировать Стаса). В свою очередь поинтересовался: предпринимал капитан по его вызволению какие-либо телодвижения.
– Вызов в Москву пришел еще раньше твоей эсэмэски, – был ответ.
Об «Арго» не говорили и о вояже минивэна тоже – Стасу явно было не до того, ему пора было отправляться по предписанному адресу.
– Теперь ты уже доставай меня оттуда, – криво усмехнулся капитан.
Едва он ушел, как прибыли Ева со Славиком.
– Даниловна на работу убежала, боялась опоздать, – сказала лейтенантша.
– Ну что теперь? – был бодр как всегда Хазин.
– Еще не знаю, надо позвонить, – отельер попросил у дивы Инны ее мобильник и снова вышел на пожарную лоджию – дело Лавочкина не подлежало разглашению даже с ближайшими шпионскими кунаками.
Босс «Элиса» на звонок отозвался сразу, видимо, это был «горячий телефон».
– Я тот самый художник с теми шаржами, – представился Алекс. – Майор ранен и под наблюдением, нужный клиент тоже ранен, но ушел. Очень нужно встретиться с вами.
Аникеев не возражал, согласился и на тайную встречу в Покровско-Глебовском парке через три часа.
В лифтовом коридорчике Алекса поджидал Жорка.
– Что вообще происходит? Кто на нас объявил войну?
– Ты стрелялки привез?
– Конечно, – младший князек с гордостью показал аж два пальца. – Прямо здесь в спальне уже. Разрешение на их ношение тоже не забыл.
– Когда умен, тогда умен, – похвалил Алекс. Хазин расплылся в довольной улыбке.
Они прошли в квартиру.
– Дальше что? – спросила Ева, глядя как отельер подчищает последние остатки макарон с рыбной консервой.
– Сейчас узнаем, – Копылов позвонил Демко со своего телефона: – Борис Максимович, я со своей командой уже в Москве. Сам приехать пока не могу, другие дела образовались. Не возражаете, если они к вам приедут, и кто-нибудь им все покажет? План всех клубных действий все равно будут готовить они, а не я… Согласны? Ну тогда они через час-полтора будут в «Арго». Старший у них Хазин Георгий Васильевич.
– Еще вопросы есть? – спросил он слушавшей его разговор залетной шестерки.
– А ты куда? – совсем не политкорректно спросила дива Инна.
– А я сейчас завалюсь на Жоркином диване и посплю часика четыре. Всё, на выход, на выход! – стал он выгонять свой подневольный народ.
Еще и проследил в окно, как они все загружаются в минивэн.
8
– Оружие есть? – спросил идущий впереди Аникеева представительный охранник.
– Конечно, – чиркнув молнией ветровки, Алекс показал засунутый за пояс «Макарыч».
– Пока отдай.
– Не, не, не, – Копылов чуть подался назад, руками показывая и первому и второму телохранителю не приближаться к нему ближе чем на два метра.
– Гера, спокойно, – осадил Аникеев ретивого старшого.
Отельер с трудом узнал в грузном постаревшем олигархе того приятного господина, которого он видел в кабинете Лавочкина на фото рядом с Ельциным.
– Ну здравствуй, карикатурист, меня тоже не подпустишь в свою безопасную зону.
Не зная, что ответить, Алекс лишь неловко передернул плечами. Они прошли по аллее в глубь парка к виднеющимся скамейкам. Гера подошел к сидевшей на скамеечке парочке и что-то им сказал, те послушно встали и поспешили прочь. В десяти метрах стояла другая скамейка, с которой мужик с банкой пива тоже был изгнан. Так охранники и расположились: Гера на скамейке впереди, другой стоя в десяти метрах сзади.
– А продай талант, докажи, что ты это ты. – У Аникеева в руках была прозрачная папочка, из которой он достал лист бумаги и ручку и протянул их Алексу. – А то у меня тот листок сгубился, копию хочу.
Тест был почти неподъемный, с того рисунка прошло три года, поди вспомни тот лик Скамейкина-Лавочкина, да и лик Ельцина Копылов уже слегка подзабыл. Но не отступать же. Главное, композицию и свои надписи он помнил хорошо. В общем, минута и «шедевр» карикатуры был готов.
– Милое дело. – Аникеев засунул рисунок в папочку. – Я слушаю.
– Состоялась перестрелка, двое на двое, все четверо были ранены. Хороших спасли бронежилеты, один плохой в госпитале в глубокой коме, главный же плохиш ушел.
– Очень понятно рассказываешь. Что требуется от меня?
– Допуск к вашим возможностям.
– Каким именно?
– Нужен полиграф, полное сотрудничество вашей службы безопасности и все те бумаги, что были переданы Главному хорошему.
– Полиграф зачем?
– Проверить на нем некоторых ваших секьюрити, что были уволены с Плохишом.
– Ты один этим будешь заниматься?
– Можно вдвоем, например, с ним, – Алекс указал на ерзавшего на соседней скамейке Геру. – Плюс машина, плюс явочная квартира, ну и стандартные шпионские прибамбасы конечно.
– А главный хороший сказал, что надо делать, когда Плохиш найдется?
– Сказал.
– И сделаешь?
– А то!
– Я имею в виду еще и то досье, которое Плохиш на меня собрал.
– Я в курсе.
Речь, между прочим, шла о конкретном убийстве и добыче документов, которыми Лавочкин угрожал Аникееву. Про себя Алекс если можно так сказать криво усмехнулся – в прошлый раз при ликвидации генерала Николаева он должен был помогать Зацепину, так как тот был после взрыва гранаты в полуконтуженном состоянии, теперь и вовсе делать за него всю работу из-за его домашнего ареста.
– А сам при этом Плохишом не станешь.
– Что лучше подойдет ответить: зуб даю или мамой клянусь?
Аникеев с минуту задумчиво рассматривал Копылова.
– Гера подойди!
Старшой подошел.
– Как по-твоему, этот молодой человек способен на что-то стоящее?
– Я его помню, как он пыжился у нас тогда в кабинете моего шефа. Грибаев и Смыга, похоже тоже его рук дело. Думаю, способен.
– Готов поступить в его полное распоряжение?
– Если будет выпендриваться, в морду от меня получит. А так готов.
– Вот и славненько. Еще ему нужны машина, квартира и реквизит. Я думаю, для тебя это не проблема.
– …и деньги на дополнительные служебные расходы, – усмехнулся Гера.
– Точно, – согласился Алекс. – А будешь выпендриваться, и ты в морду получишь.
Все трое весело с симпатией друг к другу рассмеялись.
9
Пока Гера отправился занимался подготовкой нужного «реквизита». Копылов рванул на другой конец города к Зое Михайловне Гущиной. Подруга Зацепина была на работе, но смогла на полчаса выйти из офиса, дабы пообщаться с Алексом в кафе.
– Я и не сомневалась, что и ты во все это дело будешь повязан, – было первое, что она сказала после дружеского поцелуя.
Он ответил не сразу, стараясь угадать правильную волну. Они заказали чайничек зеленого чая и два пирожных, и подождали пока официантка отойдет.
– Я тоже немного похулиганил, когда врывался вчера к дяде Пете, – решил похвастать Алекс. – Но сказали, что вы похулиганили еще круче меня.
– Это точно. Женские базарные вопли мало какие мужики выдерживают, – согласилась с улыбкой Зоя.
Отельер не мог сдержать короткого смеха, уж больно не вязался интеллигентный благовоспитанный облик его собеседницы с базарными воплями.
– Просто покричали и все?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну не знаю, в Москве принято напрягать все связи, чтобы вытащить своего человека из узилища. Или это уже не так?
– Все-то ты про Москву знаешь. А в Питере что, не так?
Алекс не ответил, ожидая дополнительных слов.
– Ну конечно, я обзвонила его друзей, пыталась встретиться с его начальством, нашла знакомую замужем за генералом ФСБ.
– Здорово! – оценил он.
– Ничего не здорово. Как минимум прогонят со службы с волчьим билетом.
– А кто ведет следствие известно?
– Подполковник Свиридов, тебе это что-то говорит?
Отельер достал из кармана ручку, взял из салфетницы салфетку и быстро нарисовал портрет Сердитого, что допрашивал его в «диспетчерской».
– Он самый, – подтвердила Зоя. – Тимофей Сергеич.
– А как насчет госпиталя, в котором лежит второй бандит?
– Вот только про это уже не надо. Сам пожалуйста давай, без меня.
– А про ту контузию не интересовались?
– Ну да, ты еще это введи им в уши!
Упрек был что надо. Копылов даже поморщился от собственного прокола. (Речь шла о подброшенной элисцами в машину Зацепина гранаты, после взрыва которой Вера спасала Зацепина сначала на чьей-то даче, а потом под чужой фамилией в больнице.)
– Ну а вообще, как сейчас с дядей Петей… – он не знал, как поделикатней сформулировать, но Зоя поняла.
– Как, как – никак! В жизни ко мне больше не подойдет! Чего улыбаешься, чего лыбишься? Так и будет. Назад дороги нет.
– Мне Вера точно так сказала.
– Ушла, что ли? Хочешь, чтобы я ей позвонила?
– Не, за ради бога! – даже испугался он.
– Просто скажу, что ты под следствием. И проверим твою девушку.
– Она уже замуж за другого вышла.
– Ну тогда это другое дело. Молодец Вера. Так с такими вами и надо делать.
Полчаса закончились, и Зоя убежала в свой офис. Расплатившись за чай, он позвонил Гере, тот сообщил, что ждет его в «адресе» через два часа. Где-то надо было убить лишний час, например, в том же кафе заказав после пирожных полноценный обед. После чего можно было уже и в «адрес». Помимо Геры там его ждал еще один молодец: водитель выделенного от щедрот «Элиса» внедорожника по имени Вадим.
– Если хочешь сам рулить, давай заедем оформим на тебя доверенность, – предложил Гера.
– Не, лучше с личным бомбилой, мне как раз может понадобиться его мобильник, – решил Алекс. – Мой может быть под колпаком.
Явочная квартира оказалась чуть хуже той, зацепинской, всего об одной комнате, зато с большой кухней, где на угловом диванчике было дополнительное спальное место, если что. Порадовало наличие стиральной машины и полного холодильника. Кроме того, это был второй этаж, и лоджия гостиной доставала до ветвистого клена – чем не черный ход для экстренного бегства.
Но это все Алекс оценил, как следует чуть погодя, ибо сперва – кровь из носа – необходимо было убедить в своей компетентности обоих элисцев. Поэтому первым делом извлек из картонной коробки полиграф и с умным видом стал его налаживать и проверять. В общем-то, полиграф нужен был ему для чистого понта: пустить пыль в глаза искушенным секьюрити и это ему вполне удалось.
– Раздевайся, – сказал он Вадиму. – Проверим как железо работает.
– На мне что ли, – заволновался водитель.
– Можно и на тебе, – Копылов глянул на Геру.
– Давай готовься, – повелительно толкнул тот Вадима.
Увы обычной бумаги А-4 в «адресе» не оказалось. Пришлось нужные вопросы писать на туалетной бумаге (дешевая была, на дорогой ручка не справилась бы).
С полиграфом Алекс пересекался уже раз семь, и в своей янычарской школе, и у Стаса, и даже за кордоном у Маккоя, поэтому ошибиться почти не боялся, облекая Вадима во все провода и датчики. Когда все было готово, он развернул водителя к себе спиной, скомандовал Гере читать вопросы (четко, ясно с расстановкой), а сам вперился в экран монитора, делая на своем куске туалетной бумаги ясные якобы только ему пометки.
– Ну и что, вывел клиента на чистую воду? – спросил по окончанию тестирования Гера, Вадим выглядел испуганным.
– Я же сказал: железо проверял – работает, – уклонился от ответа Алекс, оставив у подельников полное впечатление, что что-то все-таки про водилу выяснил.
Вторым действом Копылова было нарисовать по новой портрет Сердитого и передать его Гере:
– Это подполковник ФСБ Свиридов Тимофей Сергеевич, что ведет дело Зацепина. Сможешь достать на него досье и выяснить домашний адрес?
– Не знаю. Попробую. Ведь надо все делать шито-крыто?
– Правильно понимаешь, – одобрил Алекс и занялся другими привезенными шпионскими прибамбасами, о каждом задавал дополнительные профи-вопросы.
Далее разобрался с не первой свежести ноутбуком и – о чудо – в квартире уже имелся доступ к интернету.
– Мне бы еще к нему нормальный принтер и пачку бумаги А-4.
– Вадим завтра утром привезет, – заверил совсем зауважавший Алекса Гера.
Под занавес отельер и вовсе распоясался: попросил, вернее, отобрал у Вадима его плечевую кобуру. («Свою я в Питере забыл, а в кармане таскать стрелялку надоело».)
– Другую завтра получишь, – сказал Гера водиле.
Окончательно покорены были элисцы, когда Копылов нацепил себе под воротник рубашки один из жучков, а Вадиму показал, как из машины управлять записью всех его сторонних переговоров, мол, это может вам пригодиться, если у меня что-то пойдет не так. Намек на встречную лавочкину пулю вышел в самый раз.
10
Довезя Геру до нужной ему точки, дальше к дому Хазина они поехали уже только вдвоем с Вадимом. От Даниловны пришла эсэмэска:
«После шести я полностью свободна» (и пять вопросительных знаков).
Ответил он не сразу. Как-то четко всплыло сердитое лицо Лары: «Я что зря корячилась сюда к тебе ехать?!» Разговоры о мормонском гареме не прошли даром, мужний долг перед четвертой ханум тяжким ярмом лег ему на шею. Причем это было с ним едва ли не первый раз. До этого свои похождения и с Евой, и с Люсьен, и с Ларой он рассматривал как разновидность невинного флирта, тем более, что все держалось в относительной тайне. (Мало меня загружают службой ГРУ, ЦРУ и Ми-6, так я себе еще и постельное шпионство сочиню.) А теперь как же быть – вынь да положь Ларе полноценную супружескую ночь.
«Сегодня у тебя библиотечный день, оживляй высокие связи, остальное назавтра», – написал он Даниловне.
Чтобы отвлечься, позвонил Гере, попросил составить досье и на владельца клуба «Арго» Демко Бориса Максимовича. (Вдруг там будет что-то дополнительно полезное.)
Прибытие к дому Жорки получилось вполне пафосным. У минивэна стоит вся гопкомпания, что-то энергично обсуждает и тут подъезжает громада внедорожник, из которого вальяжно выходит главный князек, что-то говорит водителю и идет к минивэну. Не растерялся только Хазин, подбежал к внедорожнику и заглянул рассмотреть водилу:
– Серега, ты что ли? Пардон, обознался, ты на Серегу очень похож.
А сказал Алекс Вадиму следующее:
– Я поднимусь на полчаса, вещи свои заберу. Не западло тебе будет в палатку зайти бутылку вина купить и какую закусь для меня и подруги. (Вадиму было не западло).
– А где оркестр и пионеры с цветами? – Это уже было для гопкомпании.
– Знаешь, нашу «Бирему» затопило, – обрадовала с ходу Ева.
– В подвале трубу с горячей водой прорвало, – уточнил ее панику Жорка.
– Хотят срываться и ехать, – дополнила Лара.
– Я не хочу, – вскинулась дива Инна.
– Сам все заварил, и сам куда-то слинял, – упрекнула Ева.
Только Славик с водителем минивэна стояли и помалкивали.
– Рисуй перспективы, – потребовал Жорка.
– В принципе мне нужны теперь тут только ты и Лара, остальные могут ехать.
– Прямо в ночь? – удивился Славик.
– Для меня в ночь – самое то, – спокойно произнес водила.
– Ты же хотел меня в гости к родителям сводить, – набросилась на Жорку Инна.
Ее никто не слушал. Все направились в подъезд за вещами. Для Алекса это был еще лучший расклад, иначе пришлось бы отправлять на ночевку к Даниловне Славика с Евой и выйдет протечка про Лару. Под шумок сборов вещей тишком спросил у нее:
– Хочешь поехать со мной?
– Хочу.
– Все равно куда?
– Все равно.
– Лару я беру с собой, – объявил он остальным, вскидывая на плечо свою сумку.
– Обожди, а про «Арго»? – даже чуть обиделся Хазин.
Алекс поманил его жестом на кухню:
– Десять минут.
– В общем, работы там непочатый край, – принялся докладывать Жорка. – Думаю, ночной клуб тоже надо ликвидировать как класс, толку очень мало. Срочно поставить там на поток все наши выставки и видеопросмотры, открыть метательный тир, лавку мечей, музыкальный салон. Я нашел там на складе классный рояль, Лара его даже опробовала. А актерские курсы у них класс. К ним надо добавить твой театр и дело покатит…
– Какой мой театр? – изумился Алекс.
– Ну где нам две недели назад морды били, забыл, что ли? (Ага, это нам оказывается морды били.) Эти актеры за гастроли в Москву маму продадут. Потом и другие театры подтянутся. Пора менять масштаб размаха.
– Хорошо, ноутбук твой с тобой. Сядь и всю эту программу изложи в письменном виде и вышли мне на почту. Но так, чтобы и этому Демко можно было показывать. Лады?
– А где ты почту эту прочитаешь? У Даниловны?
– Много вопросов задаешь. В общем, через три часа почту жду.
– А со Стасом что? Звонил ему? Он с тобой или пусть с нами едет?
Понятно было, что звонить капитану с такими вопросами может только старший князек. Он и позвонил.
– Ну и чего тебе еще надо? – даже через трубку чувствовался абсолютно пьяный голос Николая Григорьевича. – Какой еще минивэн? Задрали меня уже эти фабзайцы! (Издали другой пьяный голос приказал: «Наливай уже».)
Жорка это все тоже услышал и сокрушенно покачал головой:
– Как бы не пришлось среди ночи ехать его выручать.
На этом официальная часть была закончена. И прихватив с собой Лару, Алекс направился на выход.
Скрипачка шла пританцовывая, улыбка с ее мордашенции сходить не собиралась.
– А может я тебя как пушечное мясо собираюсь использовать, – пригрозил он ей.
– Как самое аппетитное пушечное мясо, – поправила она.
Ну что было с такой поделать!
– Салют! – радостно проворковала Лара, впрыгивая на задний ряд внедорожника. – И к Яру, пожалуйста.
– К Яру, так к Яру! – улыбчиво подхватил Вадим, трогая с места машину.
Алекс на секунду почувствовал себя полным болваном, не в силах припомнить откуда это явное хрестоматийное «к Яру».
– На базу, – подкорректировал он маршрут.
Всю дорогу ему пришлось отбиваться от шаловливой руки Лары, которая свою питерскую сдержанность вдруг круто поменяла на ухватки итальянской куртизанки. Только и оставалось ловить в зеркальце завидущие глаза Вадима.
Фу, наконец, доехали!
– Утром в девять, про принтер не забудь, – сказал Алекс, выходя из машины.
– А пакет! – Вадим протянул ему весьма объемистую пластиковую сумку. Алекс заглянул в нее, вино, нарезки, соки и даже выпечка были на месте.
– Ты супер! – оценил он, доставая три тысячных купюры. – Плачу двойное жалованье и беру тебя к себе.
– Приветик! – помахала элисцу и Лара.
Две женщины у подъезда проводили новых жильцов пронзительными взглядами.