В лекциях о психоанализе, прочитанных в 1915-1917 гг., З. Фрейд впервые открыто выразил мысль, которая выходила далеко за рамки его непосредственных коммуникативных интенций. Он заявил о том, что человечеству открывается новое миропонимание, основу которого составляет его психоаналитическая теория, выстраивающаяся вокруг категории бессознательного [см. Фрейд 1989: 181]. Тем самым категория бессознательного надежно вводилась в научный оборот.
Следующий шаг в определении парадигмальных установок нового миропонимания сделал Карл Густав Юнг. В 1913 г. он порвал с Фрейдом, отказавшись от его сексуальной теории, и уже к 1916 г. выдвинул тезис о существовании таких сфер бессознательного в человеческой психике, которые имеют надындивидуальный, коллективный характер. С провозглашением этого тезиса новая эра в интеллектуальной истории человечества уже обрела относительно законченные очертания.
Практически в это же время Людвиг Витгенштейн в своем «Логико-философском трактате» сформулировал полностью революционный для науки того времени и буквально ломающий традиционное научное мировоззрение вывод о существовании некой иррациональной «Иной Действительности», автономной по отношению к человеку, но способной к независимому содержательному самопроявлению. «В самом деле, – писал он, – существует Невысказываемое. Оно показывает себя, это – мистическое» [Витгенштейн 1994: 72]. Принятие этой концепции, по сути, ввело в сферу научного обращения нового объекта – «мистического», которое, по мнению Л. Витгенштейна, может постигаться с учетом новых парадигмальных установок и прежде всего – на основе языка образов.
В этих условиях К.Г. Юнг и определил как объект науки о человеке явление синхронистичности. Объясняя его сущность, Юнг писал: «Я выбрал этот термин потому, что главным критерием мне представлялось одновременное возникновение двух событий, связанных не причинно, а по смыслу. Поэтому я использую общую концепцию синхронистичности в особом смысле совпадения во времени двух или более причинно не связанных между собой событий, которые имеют одно и то же или сходное значение. Эту концепцию не следует путать с “синхронностью”, которая просто означает одновременность протекания двух событий» [Юнг 1997: 217-218]. В качестве одного из примеров, иллюстрирующих такие совпадения, Юнг привел случай, когда во время беседы с пациенткой, рассказывавшей ему о своем сновидении и собственно о подаренном ей во сне золотом скарабее, в комнату залетел скарабеевидный жук, или хрущ обыкновенный (Cetonia aurata). Его желто-зеленая окраска напоминала цвет золотого скарабея [Юнг 1997: 186-187].
Однако категориальные границы синхронистичности у Юнга имеют размытый характер. Во-первых, в рамках этого явления он рассматривал полностью совпадающие во времени совокупности событий, вероятность появления которых по отдельности в принципе возможна, но реальная одновременность их крайне мала. Таков, в частности, приведенный Юнгом пример с птицами. Жена одного из его пациентов рассказала, что в моменты смерти ее бабушки и матери за окном комнаты собралось множество птиц. Позже, в момент смерти ее мужа стая птиц также села на крышу их дома.
Во-вторых, синхронистичными Юнг считал и такие случаи, при которых событие, происходящее в объективном мире, темпорально совпадает с содержательно подобным ему психическим состоянием человека. Примером такого рода служит сновидение одного знакомого Юнга. Он увидел во сне во всех подробностях внезапную смерть друга. На следующий день пришла телеграмма, сообщающая, что друг действительно умер. Однако еще позже выяснилось, что смерть наступила по крайней мере за час до сновидения. «Сновидение не было синхронно смерти», – специально подчеркнул это обстоятельство Юнг. Иными словами, у явления синхронистичности на самом деле не вполне абсолютным является и категориальный признак «темпоральное совпадение».
В-третьих, при совпадении психического состояния человека и объективных событий могут иметь место и некоторые содержательные расхождения. В качестве примера такого рода сам Юнг приводит один из снов Дж.У. Дана (J.W.Dunne). Ему приснилось, что он стоит на краю вулканического кратера на каком-то острове, которому угрожает катастрофическое извержение. При этом Данн понимал, что погибнуть могут четыре тысячи жителей острова. Во сне он предпринимал возможные меры для спасения этих людей, и все время у него в голове звучала мысль: «Четыре тысячи человек погибнут, если…» Спустя несколько дней он получил экземпляр газеты «Дейли Телеграф», в которой было известие о том, что на острове Мартиника в Вест-Индии произошло извержение вулкана Мон-Пеле, в результате которого погибли 40 000 человек. Число погибших во сне Данна и число погибших в действительности различалось порядком.
Наконец, с одной стороны, связанные отношением синхронистичности события могут быть в целом подобными друг другу, но могут и иметь вид символических параллелей. В этой связи Юнг выдвигает предположение о действии некоего принципа «архетипического символизма» [Юнг 1997: 215, 216]. Например, птицы рассматриваются им как символические репрезентанты глубинной (архетипической) мысли о душе и синхронистически представляют смерть [см. Бидерманн 1996: 215].
В ряду подобных синхронистических явлений особо выделяются совпадения, которые имеют событийный характер, репрезентируются в объективной реальности и могут быть засвидетельствованы многими внешними наблюдателями. Таковы, в частности, народные приметы, в которых между двумя событиями имеется некая темпоральная дистанция, но тем более значимой оказывается содержательная связь между ними. Яркий пример такого рода составляют народные приметы о войне. Ср.:
• Перед войной бывает необычайно большой урожай грибов (также яблок и огурцов). Два подряд грибных года было перед нападением Германии на Советский Союз, а ещё раньше — накануне русско-японской войны. В старину говорили: «Много грибов – много гробов».
• Перед войной рождается гораздо больше мальчиков, чем девочек.
• Перед войной на небе наблюдают многочисленные и длительные сполохи.
• Перед войной обычно бывает богатый урожай хлеба, обильные укосы и т.д. (это, по воспоминаниям очевидцев, наблюдалось и в 1941 г.).
• Паутина, затянувшая колодец, считалась верным признаком близящихся лишений.
Аналогичный характер имеют и знамения, которые отличаются от примет своей несистемностью. Это относительно спонтанные знаки будущего (обычно таким путем знаменуются близящиеся беды и испытания), которые открываются всему обществу как объективные явления. Ср.:
• Знаком грядущей войны считается появление большого количества насекомых, грызунов и прочих вредителей. Так, перед войной люди наблюдали очень большое количество белых бабочек, саранчи, муравьев, крыс и мышей. Одна из очевидиц рассказывала: «Перед войной в весну появилось у нас (Смоленская область) очень много майских жуков. Возле нашего дома росли три березы, так они эти березы в одну ночь начисто объели, ни одного листочка не осталось. Так старики говорили, что это к войне».
• Таким знаком считаются и «плачущие» иконы. Накануне Великой Отечественной войны иконы Богородицы в ряде храмов по всему Советскому Союзу вдруг начали дружно слезоточить. Старинное поверье гласит: «Плачет Матерь Божия — это к слезам народным».
• Перед войной над поселениями, как над кладбищами, тучами кружило воронье.
• Накануне войны на небе наблюдалось появление кроваво-красной Луны.
• Предзнаменованием войны считается и то, что дрова оказываются везде отсыревшими, из-за чего очень плохо растапливаются печи. Даже спички плохо зажигаются.
• Замечено, что перед войной среди молящихся в храмах становится особенно много военных [Народные приметы…].
Объективный характер имеют и пророчества, независимо от того, сделаны они индивидуально или публично, вербальные они или акциональные. Их объективность определяется внешней представленностью – языковой или деятельностной. Ср.:
• Старица Ольга предсказала многие события. Как-то к ней пришел знакомый диакон с детьми. Старица стала диакона укладывать в постель. Достала простыню и укутала диакона с головой. Вспомнили об этом эпизоде, когда через несколько месяцев диакон умер... [Девятова 2009: 29].
Таким образом, целый ряд синхронистических явлений, как их определял К.Г. Юнг, имеют объективный характер, не обусловлены психологическими установками воспринимающих их лиц и не зависят от их веры или неверия. Признание реальности таких совпадений осложняется лишь возможной спонтанностью их семиотического осуществления и в связи с этим – сложностью установления связи между событием и его семантикой, культурной ограниченностью воспринимающего лица – его неосведомленностью в содержании конкретных примет или знамений. Наконец, признанию явлений синхронистичности порой может мешать простой отказ признать реальность таковых.
Однако существует и внешне обоснованная критика юнговской концепции синхронистичности, обусловленная стремлением уйти от свойственной ей метафизики и подтвердить ее сколько-нибудь надежными научными теориями. Группа явлений, которые Юнг называл синхронистичностью, с этих позиций была определена как «эффект Баадера-Майнхоф».
Сам этот термин имеет любопытную историю и объясняет суть стоящей за ним концепции. Андреас Баадер и Ульрика Майнхоф были известны в 1960-1970-х гг. прошлого века как ультралевые террористы, бывшие организаторами уличных беспорядков в Европе. В 1995 г. один из комментаторов на форуме St. Paul Pioneer Press обратил внимание на то, что фамилии Баадера и Майнхоф встретились ему несколько раз в пределах суток, причем в разных источниках. Подобные событийные «сгущения» вызвали в обществе значительный интерес, на них стали обращать особое внимание, именуя их по первому случаю «эффектом Баадера-Майнхоф».
Событийные серии подобного рода воспринимались как нечто необычное, но весьма важное, в результате чего ими заинтересовались и ученые. Самую серьезную попытку их научного объяснения предпринял в 2006 г. профессор лингвистики Стэнфордского университета Арнольд Цвики. По его мнению, сами такие совпадения составляют когнитивный эффект, названный им «иллюзией частотности» (frequency illusion). В основе этого эффекта лежат две когнитивные установки человека - селективное внимание (selective attention) и предвзятость собственной точки зрения (confirmation bias). Селективное внимание позволяет человеку фокусироваться на определенных содержаниях и пренебрегать остальной, в данное время неактуальной для него информацией. Предвзятость собственной точки зрения – это тенденция отдавать предпочтение собственному взгляду на положение дел, независимо от его истинности или ложности [Zwicky 2006]. В целом иллюзия частотности событий, по А. Цвики, возникает как результат случайной фиксации человеком некоторого события, внимания к повторным случаям его восприятия с пренебрежением к другим событийным условиям и внутренней убежденности, что такая серийность событий существует на самом деле.
В связи с этим актуальным остается вопрос: синхронистичность – это все-таки реальное совпадение каузально не связанных между собой событий или только когнитивный эффект, обусловленный спецификой познавательной деятельности человека?
Сравнительный структурный анализ синхронистических событий и иллюзий частотности позволяет ответить на этот вопрос с достаточной долей определенности. В этом плане должен быть проанализирован, прежде всего, характер совпадающих событий – их тождественность или репрезентативная вариативность, темпоральные отношения между ними и, наконец, роль субъективного психологического фактора в актах объединения событий в серию.
Если обратиться к рассмотрению семиотических характеристик совпадающих событий, то в условиях синхронистичности они, как отмечалось выше, могут варьироваться в плане знаковой природы, референтной принадлежности их языковых описаний, их грамматики. Так, в приведенном Юнгом примере описание сновидения, в котором фигурировал золотой скарабей, входит в сихронистическое отношение с реальным жуком, которого можно было наблюдать в это же самое время (языковое описание объекта – реальный объект). Царская династия Романовых началась обрядом призвания на царство Михаила Федоровича в Ипатьевском монастыре, а закончилась расстрелом семьи Николая II в подвале купца Ипатьева в Екатеринбурге (разные объекты при сходстве их языковой номинации). Согласно легенде, Рим был основан братьями Ромулом и Ремом. Впоследствии Ромул стал первым царем Рима. Последним же правителем Западной Римской империи был Ромул Августул (одно имя носят разные лица).
Что же касается репрезентативной природы совпадающих явлений, определяющихся в рамках эффекта Баадера-Майнхоф, то они практически всегда тождественны друг другу в знаковом отношении. Это могут быть определенные события, названия фильма или песни, словосочетания, образы и т.д. И речь на самом деле должна идти буквально о серийном повторении подобных явлений.
Неодинаковы и темпоральные отношения между явлениями в условиях синхронистических совпадений и эффекта Баадера-Майнхоф. В первом случае эти отношения вариативны. Темпоральная дистанция между совпадающими событиями может варьироваться от практического тождества до некоторой вполне определенной дистанции. При этом семиотическая модель события может определяться практически в одно время с его реальным осуществлением (в этом случае варьируется масштаб «настоящего»), может предварять его, но не может за ним следовать. Так, в первом из приведенных ниже примеров слова старицы о трагическом событии и само это событие представлены так, как будто они произошли примерно в одно и то же время. Во втором примере предсказание войны (вербальное и акциональное) и сама война отчетливо отстоят друг от друга во времени. Ср.:
Был год, когда из-за жаркого и безводного лета в Московской области горели леса и торфяники. Старица Ольга Московская (в миру Мария Ивановна Ложкина, 1871-1973) сказала в один из дней этого лета: «Все солдатики упали в торф и сгорели. Помолимся за них!» Через несколько дней появилось сообщение, что солдаты, тушившие лесные пожары, сгорели в торфянике... [Девятова 2009: 42].
Перед Первой мировой войной блаженная старица Марфа (Марфа Лаврентьевна Смирнова – 1850-1927) то красную юбку наденет на себя, то кофту красную. Так предсказывала, что война будет. Поднималась на крышу отцовского дома и кричала с крыши: «Война! Война!» Кричала с крыши и еще чем-нибудь махала [Девятова 2009: 296].
Эффект Баадера-Майнхоф в темпоральном отношении устроен принципиально иначе. Сначала имеет место восприятие человеком того или иного реального явления. И только после этого становится возможной фиксация его повторений, но опять же в реальной действительности. Об одновременности их восприятия или о семиотическом моделировании одного из таких повторений в этом случае речь не идет – они невозможны.
Наконец, по-разному проявляет себя психологический фактор при синронистических совпадениях событий и в условиях проявления эффекта Баадера-Майнхоф. В обстоятельствах первого рода действие этого фактора минимально – он в целом не значим для реализации синхронистических совпадений (исключение составляют такие сугубо «субъективные» типы синхронистичности, как пророческие сновидения или предвидения).
Эффект Баадера-Майнхоф, напротив, принципиально психологичен. Утверждение этого, собственно, и составляют теоретические положения Арнольда Цвики. Обе отмеченные им установки – селективное внимание (selective attention) и предвзятость собственной точки зрения (confirmation bias) – принадлежат познавательной сфере человека, а в самом общем плане – сфере психического. И вне учета этих установок эффект Баадера-Майнхоф становится безосновательным.
Важно отметить, однако, что и явление синхронистичности каким-то особым образом связано с глубинным психическими состояниями человека и его целенаправленными психическими практиками. «Синхронные события особенно часты в жизни людей, которые в медитациях, психоделических сеансах, эмпирической терапии или спонтанных психодуховных кризисах переживают холотропные состояния сознания, – писал по этому поводу Станислав Гроф. – Трансперсональные или перинатальные переживания часто связаны с необычными совпадениями. <…> Сходным образом, когда нам случается испытать некое сильное переживание шаманского типа, где участвует животный дух-проводник, это животное вдруг может начать появляться в различных формах в нашей жизни с частотностью, выходящей за рамки разумной вероятности» [Гроф 2004: 95].
Все это позволяет заключить, что синхронистичность и «иллюзия частотности» в рамках эффекта Баадера-Майнхоф – по сути разные явления, которые объединяют лишь самые общие и самые глубинные условия психической деятельности человека.
В этой паре особый интерес вызывает явление синхронистичности – оно в особой мере побуждает к постановке новых вопросов мировоззренческого характера, и эти вопросы принадлежат уже сфере философского сознания. Имея в виду эту философскую значимость синхронистических совпадений, Станислав Гроф писал: «Ситуации такого рода показывают, что наша психика может входить в свободное взаимодействие с тем, что вроде бы является миром материи, и тот факт, что это может случиться, стирает границы между субъективной и объективной реальностью» [Гроф 2004: 94]. Это отсутствие границ между физическим миром и психическим и предстоит осмыслить современному человеку.
Литература
Бидерманн Г. Энциклопедия символов. – М.: Республика, 1996. – 335 с.
Гроф С. Космическая игра: Исследование рубежей человеческого сознания. – М.: ООО «Издательство АСТ» и др., 2004. – 248 [8] с.
Девятова С. Православные подвижницы ХХ столетия. М.: Артос-Медиа. 2009.
Народные приметы о войне – URL http://www.neptun8.ru/Literatura/Primeti_voina.htm (дата обращения 14.08.2017)
Zwicky, Arnold M. Why are we so illuded? (2006) – URL https://web.stanford.edu/~zwicky/LSA07illude.abst.pdf (доступ 5.06.2019).