Иногда я позволяю себе маленькие удовольствия. Моё любимое красное вино барбера, выдержанное, несколько лет хранящееся в погребе и молодая, счастливая кровь. О, такое восхитительное сочетание заставляет трепетать от предвкушения моё сердце! Этот вкус, словно первый поцелуй манит меня своим запретным удовольствием.
Почему мне так нравятся девочки, едва достигшие шестнадцатилетнего возраста? Их нежные тела сводят меня с ума, их кровь опьяняет, словно старое вино, которое давно уже перестало пьянить.
Я встретил её на остановке. Она, по обыкновению современной молодёжи, была с беспроводными наушниками в хорошеньких ушках. Девочка немного во хмелю, с длинными рыжими волосами и шоколадными глазами. Веснушки, рассыпанные по её лицу, придавали ему озорное выражение.
Она ни на кого не обращала внимания, вся погружённая в себя.
Я подошёл к ней и встал напротив. Она сразу обратила на меня внимание. Моя неземная красота манит к себе и заставляет мне доверять. Но порой я и сам не рад этому проклятому дару.
- Привет! – сказал я ей одними губами.
Она вынула наушники из ушей.
- Ты хотел что-то спросить? – уточнила девушка довольно развязно.
- Да,- ответил я, немного помедлив. – Мне захотелось угостить тебя кофе.
Она пожала плечами.
- Так угости, - ответила девушка.
- Меня зовут Сантино, - представился я. – Но ты можешь называть меня Сашей.
- Ты не русский? – уточнила она, окинув меня взглядом с ног до головы, словно рассчитывая на какую сумму можно развести богатого, наивного иностранца.
Но я не так юн, как тебе кажется, моя дорогая. Мне несколько сотен лет. Я повидал достаточно. Мне знакомы мысли и чувства таких, как ты.
Сначала ты желаешь себе парня, хочешь неземной любви, мечтешь о том, что он станет твоим Ромео. А потом вы начинаете встречаться, случается первый поцелуй, потом – первый секс, удовольствие от которого ты не испытываешь. Случайно получается ребёнок и тут всё зависит от парня. Он либо посылает тебя на аборт, либо становится твоим мужем. После – ребёнок, работа , муж, который изменяет и уходит к другой, а ты остаёшься одна на старости лет. Женщина, которую дети навещают только по праздникам. Не лучше ли прекратить твою жизнь сейчас, когда ты её ещё не познала? Ты умрёшь счастливой, молодой, даже не почувствовав смерти.
- Я уже очень давно живу в России, - ответил я, обаятельно улыбнувшись.
Сейчас моя улыбка с длинными клыками уже никого не пугает. Люди перестали верить. Они не верят не только в нас, иногда они не верят даже самим себе. Люди запутались и нет того пастыря, который мог бы повести их за собой. Нет того чуда, в которое бы они поверили, пока его не коснуться грубые, холодные руки учёных скептиков и их такие же холодные языки. Я никогда не пью кровь таких людей. Она такая же холодная, как и их сердца.
- Меня зовут Арина, представилась девушка, накручивая прядь волос на палец.
- Пойдём, Арина, - сказал я. – Мне нравится одно небольшое кафе рядом.
Арина доверчиво пошла со мной. Она ничего не подозревала. Я привёл её в то кафе, где обычно выслеживал свою очередную жертву. Там было тихо, одиноко и спокойно. Она быстро выпила свой кофе и потребовала пиво.
Но я не люблю пиво. От него кровь становится жидкой и неприятной на вкус. Мне пришлось заказать ей немного дешёвого красного вина. Она с радостью выпила его.
Я вызвал нам такси. Арина была весёлой и смешливой и всю дорогу рассказывала мне что-то о своей семье. Не помню что именно. Я предпочитаю не слушать своих жертв, чтобы потом не жалеть о содеянном. Моя жизнь – это вечность и бессмертие, холодное безмолвие времени. Угрызения совести – вечная мука, и она мне ни к чему. Пусть ей развлекаются обычные смертные.
- Пойдём, моя дорогая! – сказал я ей, выводя девушку из такси.
Она не сопротивлялась мне и ничего не почувствовала, когда я взял её руку своей холодной рукой. Так и приходит смерть – нежданно, весело, нелепо.
Когда мы были в моём коридоре со старинными канделябрами эпохи Людовика XIV, она прижалась ко мне и прошептала:
- Знаешь, Саша, а меня ещё никто не целовал в губы!
Арина приблизила своё лицо к моему, и неумело и нежно коснулась своими губами моих губ. Этот поцелуй был как чистая весенняя гроза, как потоки ливня, которые смывают всё на своём пути, как землетрясение, заставляющее забыть обо всём.
Она разбудила во мне спящие дотоле чувства. Я думал, что больше никогда не стану так страстно желать простой человеческой крови.
Я обнял её, словно любовник и прижал к себе. Нежными поцелуями успокоив её волнение, опустился языком к влажной шее и пронзил её клыками. Арина даже не вскрикнула. Всё было так, словно она была с самого сотворения мира предназначена мне.
- Арина, любовь моя! - прошептал я ей на ушко, целуя окровавленными губами ей безжизненные губы.
Она счастлива.
Иногда я позволяю себе маленькие удовольствия.