ПРИТЧА О ДЕРЕВЕ.
Дерево было большое и высокое, но какое-то совершенно несуразное: корявое и изогнутое, с непонятными утолщениями в неожиданных местах. И абсолютно без листвы, не потому что засохшее, а просто, потому что вот оно такое, безлиственное, и все тут. Выделяющееся на большом расстоянии, оголенным протестом этому ровному, низкоуровнему и вполне себе упорядоченному месту. Одним словом, насмешка какая-то: ни веток тебе, ни кроны, даже и ствол, не ствол, а какие-то перелески.
- Крепкий монстр такой доисторический нам равнину застит. И все никак мы его не сдюжим. Не угомоним никак. Вот отполовинить несколько раз удалось, а оно берет после редких здесь проливных дождей и вдруг … как отчебучит чего. То ветку шальную растить начинает, то вдруг вспухнет где неожиданным наростом. Как будто прет его там что-то изнутри, рвет, а прорваться никак. Зато как бы жарко ни припекало и душило, здесь всегда благодать.
Молодой парень стоял, задрав голову вверх, и ожесточенно почесывал двумя руками голый череп, периодически этой самой головой встряхивая. Потом проведя ладонью по шее и оглянувшись на закипающее солнце, побрел ближе к стволу в тенек.
- Вот и решили мы с ним, с деревом, сегодня, наконец, разобраться. Тогда вот, благодать и настанет. Все согласны?
И Парень, вовсю энергично махнул руками, привлекая к себе внимание. И постепенно и достаточно лениво, но неотвратимо, к нему стали подтягивался люди. Лысые, худые и какие-то потерянные. И тоже, старательно набиваясь в огромную, отдеревную тень, которая своими размерами и формой, прямо противоречила существующим законам мироустройства.
- Там ровненько, тут гладенько. Здесь сделаем так плоско, что даже странно будет. Но все равно, какая-то, наконец, гармония появится, я уверен. А этот дед-то что? Где он? Как с ним быть?
Парень опять активно скреб голую макушку, словно поставив себе целью, наконец, выяснить, а есть ли там, внутри, хоть что-то стоящее. Затем, вдруг резко развернувшись, стал лихорадочно оглядываться, словно на что-то решившись
.
- Пилу свою ищу. Хотя, тут, наверное, с вертолета надо.
Все задрали головы, потом несогласно зашумели.
- Дерево? С воздуха?
- Да ты, что? Никогда не слышал. - А что это?
- Большой циркулярной. Несколько часов усилий, и…
- Ага, и раз…
- Да, говорят есть такие, летают с крыльями.
- В смысле, летают?
- А без него как? - И кто-то скосил рукой на дерево.
Парень задумался, теперь он уже неосознанно потирая нос, переносицу, а затем и поскребывая лоб.- Сначала, груда должна быть несуразная, опилки там, кора, куски, ну, вот ошметки всякие, а потом, как растащите на дрова...
- На какие дрова? - Снова перебил кто-то в недоумении. - У нас же тут всегда плюс, и очень даже значительный. И готовим мы на кипящих ключах, как прадеды завещали. А ты что, против них пойти вознамерился? Ох, ишь ты чего замыслил, новодел неприкаянный!
На парня с неудовольствием, непониманием, обидой и плохо скрываемой угрозой смотрели уже все присутствующие.
- Да, нет же. На поделки из дерева можно будет употребить, статуэтки там всякие, а вот, может табуретки какие?
- Ага, дрянь всякая ненужная, хлам бесполезный. Как сидели на земле, не высовываясь, там и дальше будем. А тебя все гордыня распирает, да взлететь зовет... С вертолета... Ну, шутник!
И в толпе захохотали, все как один задрав голову к небу и тут же их опустив, вытирая слезившиеся глаза руками, больше сгрудились, еще больше заползая в тень от дерева. Они все всё делали слаженно и вместе, как один многорукий и многоногий организм. С головой у кого-то одного, кто мысли складные подкидывал, всем доступные. А сейчас было непонятно. И все как один, они тянули руки к голым черепам и скребли их, скребли...
- И для чего ж ты хочешь?
- Да не знаю я. - Парень сам ошарашенный своею смелостью, еще сильнее тер глаза, и тоже скреб, растирая череп.
- Тут у нас, - он наконец, решился и оглядел всех тревожно, - выбрали же вы меня вчера? Старейшиной меня сами сделали, забыли?
- Да? Мы? Не шутишь? - Люди, озирались ища в лице соседа подтверждения, и, что-то как-то его не находили.
- Вот, сказали, руководи и внеси ясность в нашу жизнь. Упорядочи и внедряй мысли в массы. Было? - Парень исподлобья косился на толпу, не убирая руку с головы.
- Ну, если ты говоришь! А когда? - Недоумение и растерянность никак не находили подтверждения в хоть чьем-то уверенном кивке головой.
- Вот я и стараюсь. Решил с главного начать. - Парень еще глубже передвинулся в тень от дерева, и... вдруг любовно потер ствол ладонью.- Вот я и хочу, - сказал он оглядывая дерево до самого корявого верха. - С него начать. И сразу всем видно будет, когда его, - и похлопал по дереву - не будет. Такое никто не забудет. И на веки - вечные уж точно.
Толпа дружно ахнула, - Как велики твои начинания. Что-то прямо чересчур!
- Ну, да, тут же будет пустое место... Вот... - Опять судорожный взмах рукой, подергивание шеей. - Да, а что? Ведь будет же заметно, что пусто стало? И площадь будет... ого-го!
- Да, а…
- А... зачем? - Кто-то выкрикнул и все как один, слаженно посмотрели по сторонам, на многие расстояния вперед, вдаль, вширь. Везде пусто, голо, ровно, везде ничего... Кроме небольших камней перед очередным спуском в подземную землянку, землянки, городок под землей для спасения от нестерпимой, вечно непреходящей жары. Равнинная местность с еще стоящим деревом по центру, всегда дающем тень и относительную прохладу всем тем, кто иногда выбирался на поверхность.
Парень задумался, вздохнул и как-то дергано съехал по стволу на корточки, закрывая глаза. Все терпеливо ждали, переминаясь и почесывая затылки, и все больше инстинктивно скучиваясь к дереву и молодому человеку, сидевшему у его основания. Когда кто-то, оказавшись слишком близко случайно задел парня, тот вскинулся, вскочил и забубнил, глядя в землю.
- Не отвлекайте меня, вот что надо записать. Ты, - взмах рукой в стоящего рядом. - Пиши. Сего дня, решили, постановили, единогласно. - Поднял глаза, - Единогласно?... В поселке "Дерево", дерево, - парень рубанул рукой воздух - срубить. И снова оперся спиной о ствол, выдыхая... - А ничего себе так тут стоять, не..., - парень опять съехал вниз по стволу, - сидеть, не..., - оглянулся, глубоко втягивая воздух, - дышать, а... не важно. - И вдруг перебил сам себя. - Как-то все это неправильно, одним словом... Не поверите, с детства пытаюсь обхватить ствол руками, а он...зараза, не поддается. Каждый раз думаю, еще немного, чуток совсем, а оно, дерево это, как со мной играет и растет. Я вот с утра на поверхность вылезу, к нему заскочу, - шлепок по стволу, - потом в течение дня несколько раз еще. То перекурить надо, тьфу, я же бросил, то просто посидеть, сосредоточиться...
- Ты вот мне скажи, - вперед к парню стал протискиваться какой-то плотненький мужичок, не останавливающийся от тычков в бока и одергиваний за полу рубахи. - Почему где-то у нас написано, дерево - оно у каждого свое. Где это написано?
Парень так уничижительно посмотрел на подбиравшегося к нему с расспросами мужичка, что тот, наконец, тормознулся и замер, как-то опять утекая обратно в толпу.
- Где, где, в родовой книге, конечно. Слышали у нас такая есть? Пусть и не читал ее никто, и, может, не видел, но есть же... Есть? Я вас спрашиваю?
В толпе нестройно, но одобрительно загудели, переглядываясь, все сильнее оттирая храбреца в задние ряды, когда тот успел сдавленно охнуть, - Етить, так если дерево срубить, а о чем тогда и писать-то будем?
И люди поддержали. - Так-то столько гнезд свито, столько яиц получено, писали, вроде.
- Чьих? - Чей-то смешок.
- Не отвлекай! - Затрещина по мягкому месту.
- И как мы с него кошку спасали, а и птенчика возвращали в гнездо. - вздохнул кто-то, обмирая с ностальгией.
- То собрание провести, где еще себя хоть показать. - Выкрикнула вертлявая тётка, покачивая задом, и все дружно захохотали.
- Ты, только, чтобы показать, а как работать. - Одобрительно пробурчал кто-то.
- Да, внизу-то полумрак. А вот грядку тут вскопать, да морковку вырастить, так у нее и вкус другой, и размер.
И тут уж все немедленно согласились с тощей, неопрятной теткой, прицокивая языками.
- А я хочу сказать, - усердно кипятился высокий жердяной мужчина, яростно размахивая руками. - На дерево все стремятся, все: то подростки, то еще кто. Все вершины хотят достичь. То ли соревнуются, то ли...
- Ну, и чё? - Встрял другой.
- Да ничё. Все лезут, но не долезают. Там как-то, вроде, и близко все, а как чем ближе к вершине оказываешься, так и как отдаляется она.
- Хорош перебивать, встрял очередной мужик, суетливо подтягивая штаны и затягивая пояс на мосластых бедрах. Все равно ведь ничего не поймем...
- В смысле? - Народ волновался, перешептываясь, оглядываясь на все так же сидящего и молчащего парня у дерева, поднимая его взглядами.
- А ведь и точно, что ничего не поймете, - со вздохом повторил, как-то заметно поникший, хоть и вновь уже поднявшийся парень. - Там, когда чем ближе к вершине, там, - он замолчал, задумался, сглотнул. Все ждали.- Там, вдруг что-то начинается, такое что-то. Как ты не вверх лезешь, а вширь, вглубь, везде... - Он развел руками и люди даже раздались в стороны, освобождая пространство. - Там вдруг как-то себя забываешь, и знаешь только, что ответ будет на любой вопрос, если вопрос есть. И даже жизнь там свою загадать и предначертать, кто решится, сдюжит.
- Ой, мудрено!
- Предна...Что? Вот ведь язык закрутил, не развертишь... - Люди опять чесали голые черепа, некоторые, мешковато присаживаясь на землю, подавая пример остальным.
Одинокое, корявое дерево, парень у его ствола и люди вокруг, много разных, в пыли, жаре и недоумении.
- Я туда на спор полез и все такое, а там, на вершине, как бы, - парень продолжал, ничего не видя перед собой, - как бы в душу себе заглянул. И не знал, что смогу, и мне нужно будет. А и непривычно и страшно с собой там встретиться. Никто не готов, ну, почти...- Хотя, вона у нас, Вонавиш, ему скоро 90 будет/было, он только попросил, чтобы его до дерева донесли, рукой прикоснуться в последний раз. А как коснулся, завис тут, задумался, а потом, как полез наверх, полез...и там, - парень задрал голову, - до сих пор где-то и лазит. А, может, и вообще, фьють...
Все опять задрали головы и тут же слаженно их опустили, как уж тут что рассмотришь, если сразу глаза слезятся и дымкой все застилает. - Ну, сказано там "фьють", значит, это самое и есть!
- Ладно, - парень занес руку над голой головой, застыл на какой-то мысли, потом резко развернулся. - Я пошел, завтра к процессу приступать стану. Сегодня уже как-то, ну, как-то, ... еще подготовиться надо. - И ушел, поглощаемый неприметным лазом в землянку.
- Эй, а...? - Люди растерянно потоптались, недоуменно оглядываясь, а вдруг чего еще случится такого, что прямо неожиданно совсем. И потом как-то обреченно всей массой тоже потекли по домам, слаженно исчезая под землей.
И вот уже на "площади" то самое дерево одиноко торчало посреди раскаленного воздуха, постепенно собирая свою тень поближе к стволу.
---
Рано, рано на завтра, парень вновь сидел у дерева, и... плакал. - Я ведь, что вчера подумал, я ведь так вот ответ и не получил, а зачем это все? - Он обвел руками пространство вокруг себя, как всегда мало-помалу заполняемое потихоньку сползающимися к дереву, людьми. - Я, все мы, дерево это.... А ведь это оно тут одно такое незыблемое и постоянное. Пусть корявое, старое и странное, но ведь наше же такое мощное и живое, и всем отдохновение.
И словно в ответ на немудреные слова тень от дерева вновь стала потихоньку "разрастаться", ласково обволакивая подбирающихся к ней людей.
- А еще я вчера соврал, - парень как-то булькнул, закашлялся, зло стуча себя в грудь сквозь слезы. - И не я его решил срубить-то совсем, а голуби эти наши, и парень показал руками что-то всем понятное, значимое и опасное. - В толпе кто-то хрюкнул, на него зашикали, но недоумение волной прокатилось по толпе.
- Знаете, же есть у нас тут, главные наши... - парень выпрямился, зло заглядывая в глаза тем, кто свои под этот взгляд подставлял и не боялся.
Кто-то смущенно сжался, кто-то спрятал голову в плечи, пытаясь врасти в песок, кто-то вскинулся в сухом недоумении, равнодушных не было.
- Ох, ну ты эта, даешь!
- И ведь не боится ничего, - кто-то горестно сплюнул.
- Они, молодые, что и понимают-то.
- То есть дед у нас теперь один и остался, раз Вонавиш где-то там гуляет. Так это Яжваму дерево свет и закрыло. Будто, - парень яростно пнул ногой по земле с песком, разбрызгивая его по сторонам, - и место ему занимает, и дизайн у него..., это, кстати, что? В общем, не тот он ему... а кругом, что это, что? Это так вот, так.. хорошо? - Парень кричал, одержимо набрасываясь на всех, кого колол взглядом. - Вот захотел он, Яжвам, чтобы я все и сделал, от себя, как бы, а меня тогда и уважать начнут, он сказал, и еще чего-то там. Потому что жизнь-то наша, должна быть, вроде, как расписана и понятна, а с деревом-то нашим, ни стабильности, ни определенности, якобы, нет.
Парень яростно и неловко схватил пилу в руки, зацепил палец зубцом, и тут же сморщившись от боли, устрашающе зашипел то ли на себя такого неловкого, то ли на пилу корявую, то ли ... Да кто там знает, не на весь же ведь белый свет...
А среди людей вдруг раздалось. - Да дай пройти, пропусти, отойди, чего встал? Пень изображаешь? Так он по-другому выглядит. Я ж вам говорю. - И из толпы выскочил верткий, шарообразно-обтекаемый жабоподобный старичок. И там, где он прошел, образовалось несмыкаемое отверстие: люди деревенели и пятились, опасаясь внезапного гнева старика.
- Чего смотришь, дурак? Чё встал? Тормози! Брось пилу, кому сказал. - Яжвам рванувшись к парню, вырвал пилу вниз, задев ею дерево, тотчас выпустившее наружу корявый обрубок. - Да уж это и никак по-другому не будет. - Толпа смачно ахнула, Яжвам досадливо отмахнулся, пила отлетела в сторону.
- Кровопийцы вы все тут, а ты, - Яжвам багровел и свирепел, подступая к резко растерянному парню, потерянно сосущему свой раненный палец. - Ты вот чего тут второй день ошиваешься, и ствол спиной подпираешь, паршивец? Шлея под чресла попала, вытащить пытаешься? - Яжвам проворно отпихнул парня в сторону. - И пока Вонавиш там где-то лазает, где и не видно никому, вот ведь старый пе..., и как только смог туда забраться. - Яжвам суетливо и негодующе тыкал руками по сторонам. - А пока он там, и другим захотелось? А...? Народ-то совсем от рук отбился и неуправляемый стал.
Неожиданно Яжвам занес ногу на ствол и ухватившись за ближайший выступ, попытался подтянуться. - Приключения на свое, это, ищите? - Не успев сделать второй замах вверх, опухолеобразный старик резко шлепнулся вниз, порвав рубаху о тот самый, только что выросший обрубок. И как-то вдруг разом спал телом, сморщившись и оглядываясь. - Идиоты, и во всем скрытый смысл вам нужен? - И скривившийся Яжвам тут же предпринял следующую попытку вознестись по стволу, - Тьфу ты, бестолочь же кругом, как мне тут с вами тяжело.
Дерево, кора которого внезапно стала гладкой и ровной, будто вмиг втянуло и те немногие ветки, выступы и ответвления, которые имело у основания. А на всеобщих глазах усыхающий Яжвам продолжал подскакивать вокруг ствола, протягивая вверх руки, ноги, то вправо, то влево, чтобы нащупать, хоть какую-то цепочку наверх.- Ну, так нет там ничего, не-ту-ти, идиоты. Это просто хочется чего-то, всем вам, ненасытным. И нет, чтобы уже там себе под землей сидеть, так сюда все претесь, а чего вам внизу не жрется и не срёт...
И не замечая изменений ни в себе, ни вокруг, но в очередной раз больно ударившись, а так и не сумев воспарить, Яжвам еще раз бросил затравленный взгляд вверх. - Вот и говорю я, что бессмысленно это все, потому что никак. Поняли? Никак не выходит. - Уставившись по сторонам, он совсем сдулся и зло выдохнул,- Вот я ж вам, олухам, потому и говорю, что дерево пора рубить, потому что беды от него одни, членовредительство и гадости. -А потом рванулся прочь, крича перед собой. - Рубить, рубить, все, на веки вечные. Нечего головы себе забивать дрянью всякой и надежды внушать.- Я ж вам говорю. - И где-то дальше скорбно навернулся в земляное отверстие.
И тут же, переждав тишину, раздалось:
- Яжвам дело говорит, нечего вот позволять всяким деревьям нам указывать, что делать, - отчебучил несообразно - громкий парень, тут же спрятавший взгляд за длинной, немытой челкой.
- Да, мы вот сами все знаем: жара, не жара, марево, не марево, и дерево это, что еще в нем такого? – еле слышно бубнила себе под нос заскорузлого вида девица, вбуравливаясь вслед за тенью в местечко попрохладнее.
- А… Но… Разве все-таки нужно пилить? – Остальные недоуменно оглядывались, ожидая, когда кто-то еще, наконец, прояснит, что же делать. Направит и вдохновит, поощрит и даст пинка к действию. Но такое, отчего на жаре побегут мурашки по телу и даже, может, разболится голова. А без этого, как же на что-то решится, если сказал сам Яжвам!
Все застыли, а потом… толпа стала делиться. Кто-то неосознанно пятился назад, медленно отходя к земляным провалам, кто-то оставался на месте. А посредине, совсем близко к дереву замер Молодой парень. И вот уже агрессивная и в нетерпении подскакивающая совсем маленькая группа поддержки Яжвама, и ошарашенная таким резким развитием событий и не знающая, как реагировать бОльшая часть жителей, эти две неравные кучи яростно спорили. А парень молчал, переводя свой постепенно разгорающийся взгляд с одних на других.
- Спилить!
- Да, подождите, зачем вдруг так все резко!
- Нечего разговаривать, делать что-то надо!
- Так давай, давай начинай скорее, только что?!
И конечно, если наступает конец устоявшегося миропорядка и веками державшихся основ и ничего не ясно, делать, наверное, что-то надо, да вот только что? Особенно если Яжвам вновь лезет наружу и вопит: «Распустились, беспочтенные грязееды! Пилить, резать, рубить, Я ж вам говорю»
И когда от этих жестких слов Парень отшатнулся, больно ударившись спиной о ствол дерева, а судорога резанула глаза, заставив скривиться, он вдруг почувствовал успокаивающую прохладную волну вроде мягкого поглаживания. Боль сразу прошла, а юноша судорожно развернулся, и так же вдруг внезапно прижался к родному стволу, и застыл, вслушиваясь в дерево, в себя, в мир вокруг. И … поцеловал это дерево, обнимая его, как любимую девушку, окончательно решившись: "Ты не бойся, я не дам тебя в обиду. Ночевать здесь буду, и не уйду никогда, не бойся."
Вот только когда немытый парень с челкой схватил его сзади и стал резко трясти, призывая признаться, да кто он тут, и куда дел пилу, Молодой Парень резко выпрямился, оборачиваясь, - Ты забыл? Я – ГерО, - а потом … что-то вдруг неожиданно изменилось.
Кто-то растерянно озирался, другие наоборот боялись шевелиться, не то, что поднять глаза. Потом многие испуганно метались и заголосили, но крики тут же стихли, так всем было невыносимо, потому что тени больше не было. Оглушающая тишина страхом заползала каждому под кожу, а напряжение, как и температура вокруг нарастали. Всем резко перестало хватать воздуха и получалось только сипеть. А само дерево вдруг резко истончилось и померкло, становясь как будто прозрачным. Не дерево во плоти, а какая-то все более неясная дымка, марево на жаре. А, может, оно им всем эти годы просто грезилось? Центр их подземной жизни, куда можно было прийти … и что? Что? Загадать желание? Свадьбу сыграть? Дать ребенку имя?
- Но это же…
- Да как так может быть!?
Становилось не просто жарко, становилось ослепительно страшно. Снова показавшийся из пролома Яжвам, резко раздумал топтаться на поверхности и вновь поспешно плюхнулся в проем.
- А как же? Где?
- Это что же?
Толпа опять сливалась в одну большую, черную, слабо колышущуюся на беспредельном солнце немытую каплю. Все пытались цепляться за себя, соседа слева, справа, спереди; осознать, ощутить, прочувствовать. Было ничего не понятно, больше вообще просто как бы ничего не было.
- А-а-а! Да сделайте же что-нибудь. – В середине толпы пронзительно кричала девчонка, тщетно пытаясь удержать оседающую рядом пожилую женщину. Потеряв сознание и закатив глаза, та рывками хватала воздух вокруг.
- Вот вам и разговоры «спилить», - наседающе вдруг обвинил всех ГерО. Все как будто втянули головы в плечи и … вновь заозирались, забирая легкими ускользающую такую родную саму жизнь.
- Ну, так не всерьез же, - оправдывался тот самый теперь несообразно-тихий парень с немытой челкой.
- Нет, постой, погоди, не надо, - приговаривал тощий подросток в разноцветной рубахе навыпуск, протягивая к ускользающему от взгляда дереву руку.
- Дак ведь только разговоры и были, - вторила ему рядом простоволосая баба сквозь ужас и тихие подвывания.
- Э, да что там…
А рванувшийся назад ГерО, снова ласкал уже еле просвечивающий ствол, или то, что от него еще осталось и шептал, - Прости, просто прости меня, и не смотри, что кажусь тебе таким ненадежным, но я, правда, поверь, я смогу защитить тебя.
И обнимая дерево, ГерО продолжал говорить дереву что-то, говорить, говорить. И вот уже рядом подтянулся мелкий, конопатый мужичок, потом брякнувшийся на колени, тоже торопливо шептавший дереву о своих бедах, желаниях и надеждах. А сбоку от него – растрепанная худая баба, державшая на руках, редкого здесь малыша. А рядом парень с немытой челкой стучал себя по лбу, подвывая о том, какой он дурак, что полез с советами. Рядом плакали, стонали, хрипели. И вот все больше людей рядом, совсем все, стали оседать на колени.
Где-то громыхнуло, а затем сверкнуло, нет, дождя так и не было, но оттого было еще страшнее. А потом, словно, наконец, набравшись храбрости, ГерО резко выпрямился, и, решительно шагнул вперед, припечатывая - А теперь послушайте, что Я скажу: никто и никогда не посмеет больше обидеть это дерево. Ясно? И если еще что-то можно сделать для него, я это сделаю. Все, что потребуется. - Парень посмотрел на всех с такой силой, что воздух вокруг вдруг задрожал не от нестерпимой жары, а здесь, внутри, от мощи человеческой воли. - И теперь это дерево навсегда под моей защитой,... и под вашей, поняли? Потому что не только оно для нас, но и мы - для него. И не знаю, как объяснить, потому как это всем нам надо.
– Мы? Мы сами? – Кто-то неуверенно огляделся, растерянно улыбаясь.
- А…? Так вот просто?
- Нет, ну, не знаю.
- А Яжвам? Как одни-то будем?– Испуганный голос пронесся над всеми, потонув вдруг во всеобщем всплеске эмоций.
- А мы что, без него уже и никак?
- Так давно надо было решить.
- А то, вот чего удумали, пилить, это ж где и мысли такие вырастили?
Опять возрастало смятение. Только страх отступил, и казалось, что уже не так и жарко. Может, уже и тень где-то рядом, защитить их хочет? Люди поднимались, помогая себе руками, охами и надеждой. Они переглядывались, кивали, начиная несмело улыбаться. Толпа обретала много непохожих друг на друга лиц. Стало заметно, что все они вместе, и все они – сильные они, одним словом. А еще, что каждый готов отстоять свое мнение, потому что его имеет.
- А мне нравится!!!
– Мы можем сами!!! Тыкая друг в друга пальцами, люди снова шумели, радуясь и торжествуя. – И ты. И я. Мы можем, вот ведь чудно... - А потом всех накрыла тишина, замерев. А каждый уже показывал на что-то за спиной юноши. И когда парень с удивлением обернулся, и у него то тоже не было слов .
Прямо из вновь обретшего силу и резкие очертания ствола, на глазах у всех вырастал зеленый листочек. Маленький, несмелый и очень всеми желанный. Он становился все больше, и больше, четко оформляясь в кожистый, напоминающий пальцы руки зеленый ореол. А еще чуть выше стремительно росла веточка, тоже быстро покрываемая никогда не виданными здесь прежде зелеными листочками. Дерево стремительно разрасталось и зеленело, окутывая всех прохладой и заслоняя от невзгод, оберегая, стремясь вширь, ввысь, везде.
- Кто-то спросил, - А что это? - выдавая вздохи, несмелый шёпот и удивленные восклицания. А потом кто-то заплакал. Один, двое, десятеро. На всеобщих глазах возникало живое чудо, необъяснимое и великое нечто, могущее и призванное изменить все для всех и навсегда. А потом...
А потом на голове у юноши вдруг стали, в принципе, вполне себе неспешно так, но очень по - бунтарски неожиданно, расти волосы. Ну, то есть сначала там что-то зачесалось и засвербило, и он опять потянулся рукой к макушке. И просто замер, мягко гладя себя по голове и улыбаясь.
И все люди, глядя на него тоже несмело потянулись к своим головам, боясь поверить...
А потом, потом это была уже другая счастливая история.