Давно это было. В конце позапрошлого века.
Бедный студент Василий Сидоров познакомился на катке с девушкой. То есть не совсем познакомился. Он удачно подал ей руку, когда та чуть не упала, делая ласточку. Потом они вместе шли до угла.
Сидоров потерял голову. Он влюбился. Плохо спал. Строил в голове безумные планы….
Они встретились. Случайно, около университета, улыбнулись друг другу. Сидоров, неожиданно для себя осмелел:
– Разрешите представиться, Василий
– Елена.
Гуляли вдоль замёрзшей реки. Юноша читал стихи и Вячеслава Иванова, и Анненского, и других поэтов. Елена внимательно слушала, улыбалась. Иногда она ахала и смотрела на Василия восторженно.
Сидоров быстро рос в собственных глазах. Отношения неуклонно развивались.
– Василий, – сказала она однажды, – через неделю у меня именины. Я приглашаю Вас.
– Благодарю Вас, Елена! Но…
– Не смущайтесь, Василий – будут только самые близкие. Человек 25, не больше. Хочу представить Вас моим родным.
– Елена!
– Да не волнуйтесь Вы так! Они – такие душки.
У Сидорова пропал аппетит, он не спал по ночам. Непрерывно думал. Напряжённо и безрадостно. В голову ничего путного, что могло бы его спасти, не приходило. Время шло, так некстати, быстро. Роковой день неотвратимо приближался.
Дело в том, что Елена из богатой семьи, отец – генерал от инфантерии. Не может Василий впервые прийти в дом генерала, более того, на именины дочери без достойного случаю подарка.
Василий уныло слонялся по многочисленным магазинам. Даже самая недорогая дамская безделушка была ему не по карману. Раньше он подрабатывал уроками. Теперь даже вспоминать не хотелось о нерадивых оболтусах. На них совершенно не было времени. Молодые люди встречались ежедневно, подолгу гуляли в заснеженном парке.
Отчаяние поселилось в душе Сидорова. Он осунулся, стал рассеянным. Иногда отвечал невпопад.
– Что с Вами, Василий? Вы не заболели?
– Да-да, с удовольствием.
– Да Вы не слушаете меня! Не вздумайте расхвораться! Ступайте домой сейчас же! И выпейте парного молока! Обязательно!
До её дома дошли молча.
– До завтра, Василий! Я жду Вас ровно в пять пополудни. Папенька мечтает с Вами познакомиться.
Ночь была лунной и нескончаемо долгой. Василий не сомкнул глаз. Забылся под утро. Снилось, как он кружится в вальсе с Еленой. Проснулся с блаженной улыбкой.
Впервые за неделю его посетила мысль, что фортуна просто обязана улыбнуться ему.
Тщательно умывшись, он доел хлеб, запил его чаем без заварки и бодро отправился на привычный уже променад по магазинам.
Часы показывали четыре, когда он зашёл в очередную лавку. За стойкой возвышался хозяин с седыми пышными бакенбардами и в белоснежном атласном жилете.
На центральной полке красовался великолепный чайный сервиз на двенадцать персон. Прозрачный китайский фарфор сиял на фоне тёмно-синего бархата. А сколько всевозможных причиндалов: одних чайничков – целых три, а ещё бесконечные сахарницы, подставочки, вазочки, сливочники и даже маленькие ангелочки, поддерживающие подсвечник. Василий стоял в полной прострации и страстно желал этот сервиз. В воображении он уже преподносил его Елене.
Неизвестно, сколько бы ещё грезил Василий, если бы дверь не вздрогнула маленьким колокольчиком. Вошёл крупный господин с дамой.
– Этот, Аглая Тихоновна?
– Да, – тихо ответила она.
– Милейший, упакуйте нам вот тот сервиз, будьте любезны.
– Мальчик! – зычно крикнул хозяин, – коробку для «Цветущего миндаля»!
Через секунду возник мальчик с роскошной круглой коробкой, оклеенной китайским шёлком с такими же розовыми цветами, как на чашечках, и прочей посуде. Он снял крышку. Внутри коробка также выстлана этой прекрасной материей. Ловким движением мальчик достал из коробки стопки салфеток разнообразных размеров, все китайского шёлка и с цветочками.
Сердце Василия колотилось так громко, что заглушало воркование хозяина магазина. Тот же, не прекращая что-то бормотать, влез на стремянку и потянулся за подносом, на котором с царственной вальяжностью располагался сервиз.
Стремянка вздрогнула и покачнулась. Хозяин отчаянно балансировал, пытаясь удержать равновесие. Тщетно. Мелодичный звон пронзил магазинчик, превращая эту неземную красоту в груду осколков.
Помещение охватила мертвенная тишина.
– Ах! Как жаль, mon cher ami! Пойдёмте же отсюда! j'ai des migraines.
– Конечно, дорогая.
Дверной колокольчик жалобно звякнул. Стало ещё тише. Хозяин, с лицом белее своего жилета, замер в нелепой позе пьеро. Сидоров тоже не дышал. Однако, его мозг неожиданно напружинился и начал столь интенсивно работать, что удивил самого обладателя.
Неожиданно для самого себя юноша произнёс спокойным, даже холодным голосом:
– Милейший, во сколько Вы оцените эти осколки? Я их беру, вместе с коробкой. Прикажите поковать.
Хозяин чуть не прослезился от неожиданности. Очнулся от оцепенения и зачастил:
– Господин студент! Целковый Вас устроит? Мальчик! Живо упакуй, да собери всё – не хлопай глазами! Извольте присесть, господин студент. Ein Moment!
Василий не мог сидеть. Его глаза сияли, руки уже ощущали лёгкое прикосновение шёлковых перчаток Елены. Сердце гулко отсчитывало секунды.
Наконец вышел мальчик, вынес коробку, перевязанную красной лентой. Сидоров положил на прилавок целковый и ещё гривенник на чай, схватил коробку и выскочил из магазина.
Он летел по улице, не видя ничего вокруг. Притормозил, расправил плечи и, горделиво встряхнув головой, закружился в вальсе, нежно обнимая коробку.
Василий упал в огромный сугроб и долго валялся в нём, перекатываясь с боку на бок. Снег набивался ему в карманы, рукава и за воротник, покусывал шею и скользил между лопатками. Наконец, он встал, натёр разгорячённое лицо снегом и, не отряхиваясь, завернул за угол. Генеральский дом сиял всеми окнами. Из окон через двойные рамы струилась музыка.
Юноша резко открыл дверь. Лакей удивлённо глянул на него. В арке, ведущей в сияющий зал, мелькнула Елена в красивом бальном платье. Увидев Василия, она негромко охнула и быстрым шагом направилась к нему.
– Что случилось, Василий?! Вы весь в снегу!
– Елена! Это ужасно! Он разбился!
– Кто? Кто разбился? Вы-то целы, Василий?!
На шум вышли гости и родители Елены, даже младший брат-гимназист.
– Простите, ради Бога! Это ужасно! Мне так неудобно. Этот чёртов извозчик! Подарок!
– Молодой человек! Я ничего не понимаю! Расскажите толком, голубчик – вступил генеральским голосом отец Елены, – успокойтесь, и всё по порядку.
– Понимаете, я взял извозчика, чтоб в целости доставить подарок. На Почтамтской – пьяный мужик – конь на дыбы! Пролётка перевернулась, мы с извозчиком в сугроб. Я слышал, как он разбился!
– Извозчик?
– Да нет же! Мой подарок! Мой сервиз!
– Успокойтесь, братец! Бог с ним, с сервизом! Посуды у нас в достатке. Да Вы раздевайтесь, нечего тут сугробом стоять. А мы пока посмотрим, может и уцелело что.
Лакей помогал Сидорову раздеться, попутно стряхивая с него комья снега. Брат Елены принёс нож со стола, бойко разрезал ленту, и поднял крышку над коробкой….
Тишина распространялась от мальчишки с коробкой постепенно, кругами. Наконец, она заполнила всю прихожую. Все стояли, растерянно глядя на шикарную коробку. Растерянность сменилась безмолвным презрением.
Василий повернул голову туда, куда были устремлены взгляды всех, собравшихся в прихожей…
Ужас охватил его от того, что предстало перед его глазами. Сидоров побледнел. Схватил пальто и шапку, не одеваясь, выскочил на улицу.
***
Елену он больше не видел. Никогда. Он даже не приближался к кварталу, где стоял её дом.
Почему ретировался студент Василий Сидоров?
Этот вопрос я адресую вам, уважаемые читатели.