**
- Здравствуйте, дорогой вы наш! – Лилькин голос струился елеем, но в глазах сверкали молнии. Гений кинематографии, естественно, этого видеть не мог, поэтому ответил со всем радушием.
- Очень приятно вас слышать, Лилия Михайловна! – послышалось из динамика. – Чем я заслужил ваше внимание? – в трубке стало заметно потрескивать.
- Международным скандалом! – рявкнула собеседница. – Мало того, что вы не соизволили позвонить и предупредить, так ещё и прислали неизвестно кого! У вас там что, совсем некому за организацию отвечать? – с той стороны послышался раскат грома и чей-то крик:
- Сворачиваемся! Гроза начинается!
- Лиль, ты там полегче, - попробовал осадить жену Петрович. – Не ровен час угробишь народное достояние, - он пытался быть серьёзным, но губы предательски расплылись в улыбке.
- Неувязочка вышла, прошу покорнейше меня простить, - спешно покаялся режиссёр. – Но нам бы Джейсона, - просящим тоном продолжил он. – Хотя, - вздохнул кинематографист после очередного раската грома, - похоже, натурные съёмки придётся отменять. Гроза.
- Закончится сейчас ваша гроза, - остыла Лилька. – И Джейсон вам будет. Но чтобы такое в последний раз! – она отключилась и позвала актёра. – Джейсон! За тобой машина приехала!
- Окей! – актер спустился из детской, куда поднялся с детьми сразу после завтрака. – Я готов.
- Настю с собой заберёшь? Ей, вроде, тоже на съёмки надо. – Лилька вопросительно посмотрела на англичанина, потом на водителя. Последний не выдержал её тяжелого взгляда:
- Я, пожалуй, лучше в машине подожду, - и ретировался за дверь.
- Настя, ты на съёмки едешь? – прокричала Лилька. – Если едешь, собирайся быстрее, за Джейсоном машина приехала.
Спустя пару минут Настя появилась в гостиной вместе с Егором.
- Ну, всё, отлепляйся, жених, - Лилька обратилась к сыну. – Ей на работу надо.
- Мам, а я с ней! – решил Егор.
- Не доверяешь? – съехидничала Лилька.
- Поддерживаю, - парировал сын.
Спустя пять минут, Джейсон и Настя с Егором уехали на съёмки.
- Я, пожалуй, поработаю пока, - Петрович развернулся к лестнице. – Надеюсь, неожиданностей не будет. – Но жару ты дала! – хохотнул он. – Представляю, какое лицо было у нашего гения. И ты это, грозу над ним организовала?
- Видимо, - Лилька опустилась на диван.
- Вот так, дистанционно? Растёшь, мать! – похвалил Петрович.
- Ну, представила его просто. А дальше само получилось, - пожала плечами Лилька. – Оказалось, это не так сложно.
**
Съёмки шли полным ходом. Настя, сопровождаемая Егором, и Ася пропадали на площадке и возвращались только к ночи, а иногда и на ночь тоже исчезали. На третий день, а, вернее, вечер съёмочного процесса в гости пришёл гений отечественного кинематографа. Нет, помня свою оплошность с Джейсоном в первый день, он сначала позвонил Петровичу и спросил, можно ли ему нанести визит. И тихо поинтересовался, в каком настроении Лилия Михайловна.
Лилька к тому времени давно остыла. Ну, нашло на неё, с кем не бывает? Она женщина, в конце концов. Имеет право на маленькие слабости. А то, что молнии при этом летят и немного штормит – уж, извините, побочный эффект.
- Видимо, полнолуние, хех! – объяснила она Петровичу.
Гений кинематографии возник в проходе с тортом, коробкой конфет и букетом цветов.
- Лилия Михайловна! – он церемонно поклонился и приложился к тыльной стороне кисти женщины, а потом вручил ей цветы. Торт и конфеты отправились на кухню. – Ах, да! – он хлопнул себя по лбу. – Прошу прошения, - и, повернувшись, резво сбежал по ступенькам крыльца. Возвратился буквально через пару минут, держа в руках две бутылки вина, судя по этикетке, французского. – Извините, не помню, что вы предпочитаете, поэтому принёс и красное, и белое.
- Сухое? – хитро прищурилась Лилька.
- Полусладкое? – на автомате ответил режиссёр.
- Ну, по логике, если не помните, надо было взять ещё сухое, полусухое и далее по списку. В двух экземплярах.
- Хм, учту, на будущее, - на полном серьёзе отрапортовал гений.
- На будущее можете запомнить, что я не пью, - незлобно поставила точку Лилька. – Но за попытку спасибо, - она милостиво улыбнулась.
В глазах режиссёра промелькнула целая череда кадров, закончившаяся хэппи-эндом. Он, как ему показалось, незаметно и с облегчением выдохнул.
- Чайку? – оттаяла Лилька.
- С удовольствием! – оживился режиссёр.
К этому времени спустился из детской Петрович, оставив вместо себя домового. Михалыч продолжал знакомить детей со сказками.
- Рад приветствовать хозяина дома! – режиссёр схватился двумя руками за ладонь Петровича и начал активно её трясти.
- Как там съёмочный процесс? – Лилька разливала чай.
- Идёт полным ходом, спасибо! – режиссёр отхлебнул из чашки. – Чай изумительный. Где брали?
- Сама собирала, - Лилька бросила внимательный взгляд на режиссёра. – Травка к травке, цветочек к цветочку. Что-то на рассвете, что-то в полночь, - она наклонилась ближе к гению кинематографии и перешла на шёпот. – Вы пейте, пейте! – режиссёр чуть не поперхнулся. – Повышает тонус, потенцию, знаете ли, - ещё тише прошептала Лилька, а гость всё-таки закашлял.
**
Режиссёр лил комплименты и источал дружелюбие уже второй час. Лилька сначала подначивала гостя, а потом перестала прислушиваться к разговору, поскольку Петрович и гений кинематографии перешли к обсуждению исключительно профессиональных вопросов. Не то, что ей это было неинтересно, просто она предпочитала не забивать голову ненужной информацией. Тем, что нужно, Петрович и так поделится. Потом, в более подходящей обстановке. В конце концов, она встала из-за стола и направилась в детскую.
А там было своё кино. Причём в главной роли выступала звезда кинематографа зарубежного. И спецэффектов было хоть отбавляй. Михалыч сидел рядом с детьми и рассказывал им очередную историю. По ролям, меняя голос как заправский актёр озвучки. Джейсон расположился на импровизированной сцене перед детьми и изображал то, о чём рассказывал домовой. Каким образом он понимал русский язык для Лильки осталось непонятным. Но он понимал. Периодически Джейсон переходил на театр теней, и тогда на стене появлялись забавные фигурки. Дети сидели с открытыми ртами, и даже Лилька, прислонившись к стене, тоже заслушалась и засмотрелась.
- Лиль, ты чего? – тихо спросила Настя, подкравшись к ней и заглядывая в дверь. – Ой! Красота какая! – не удержалась она, увидев представление. – Первый раз вижу Джейсона таким. Он на съёмках совсем другой.
- Тсс! – Лилька приложила палец к губам. – Давай досмотрим.
А потом к ним присоединился и Егор, который увидел, что Настя что-то высматривает в детской. Когда сказка закончилась, они дружно захлопали, чем сильно смутили и Михалыча, и Джейсона.
Дети тут же перекочевали на руки. Аня, естественно, к актёру, а Ваня устроился на руках у старшего брата.
- Слушай, Джейсон, - перешла на английский Настя. – А ты как Михалыча понимал? Он ведь по-русски рассказывал.
- Правда? – удивился актёр. – А мне показалось, что это был чистый английский, с лондонским акцентом.
- Не, точно русский, - покачала головой Настя. – Лиль, скажите? – она обернулась к Лильке и Егору.
- Ты вопрос с языка сняла, - подтвердила Лилька. – Я сразу у него об этом хотела спросить.
Но Джейсон только развёл руками. Зато домовой сидел с хитрым прищуром.
- Михалыч, твоих рук дело? – догадалась Лилька.
- Моих, - не стал отпираться домовой. – Ловкость мысли и никакого мошенничества. Мы с Джейсоном мысленно общались, а там язык не нужен. А детям я вслух, как положено.
- Да у тебя талант! – оценила Настя.
- Ну, - скромно пошаркал носком по полу Михалыч, - с детьми ведь как? С ними никакой фальши не должно быть. Всё по-честному.
**
Гений отечественной кинематографии сидел напротив Петровича, подперев подбородок рукой, и жаловался писателю:
- Вот, скажи, Петрович, откуда у нас только идиотов? – рука соскользнула со стола, и он чуть не ударился челюстью. Режиссёр был прилично пьян и его потянуло на разговор. – И пи…нехороших людей, - продолжил он. – Вот всю душу вкладываешь в проект, это же детище! И на тебе. Этому денег дай, другую в фильме сними, третьего на работу устрой. А мне не об этом думать надо! Я - творец! Вот ты – творец? – Петрович не успел ответить, потому что режиссёр сам дал ответ. – Творец! Гений! – он поднял указательный палец вверх. И не спорь! Творишь себе. И жена у тебя…о! Огонь – произнёс он шёпотом. – Я её боюсь, честно. Но! Ты же свободен? – вернулся он к нормальному голосу.
- Свободен, - подтвердил Петрович.
- Воот! А я…ты как орёл, паришь там, в высоте. А я журавль. Стою двумя ногами в болоте и смотрю на твой полёт. Завидую. Ты не подумай, я белой завистью. Может, я бы тоже полетел. Помнишь? Первые мои картины? Вот было время! И пусть кто бы что ни говорил – Союз там, то да сё. Молодость! Любовь! Чувство полёта.
- Тебе любви не хватает, что ли? – поинтересовался Петрович, поддерживая разговор.
- Не хватает, - согласился гений и провёл рукой по горлу. – Нет, с бабами всё нормально. И с женой тоже. С ней в первую очередь.
- А что тогда? – решил уточнить Петрович. – Народ тебя тоже любит.
- Любит, - кивнул режиссёр. – Но мне нужна, - он изобразил руками окружность, а потом вообще махнул одной рукой. – В общем, такое. Потому и не творится.
- Ну, почему не творится? Хорошие же фильмы получаются, - не согласился Петрович.
- Это потому, что ты пишешь, и ещё пара-тройка таких же талантов. Ваше трудно испортить. Даже мне.
- Самокритично, - усмехнулся писатель. – Но ты себя-то не гноби.
- Не буду, - режиссёр опрокинул рюмку и закусил солёным огурцом. – Хороша Русь-матушка! – крякнул он. – Вот что оптимизма придаёт.
- Ты на этот оптимизм особо не налегай, - предупредил Петрович. – Голова будет болеть. Да и съёмки же с утра, нет?
- Съёмки, - не стал отрицать режиссёр. – Но с твоей руки, Петрович, похмелья не бывает никогда. Веришь?
- И поэтому ты ко мне приходишь выпить, - усмехнулся писатель.
- Нет, ну что ты, - открестился режиссёр. – Боже упаси, - он перекрестился. – Хотя и поэтому тоже. Но это – не главное! Атмосфера! Ты понимаешь? Атмосфера! Я как будто заряжаюсь тут у вас.
- Заряжайся на здоровье, - разрешил Петрович. – Только не этим и не в таких количествах, - он ткнул в пустую рюмку. – А то тебя в следующий раз Лилия моя так зарядит, что потом надолго хватит.
- Ой! – оглянулся режиссёр. – Я, пожалуй, пойду, - и попятился к выходу.
**
- Петрович, а чего вчера гений кинематографии приходил? – Лилька сидела за столом, мотала тапочкой и слизывала с пальца мёд, который наливала в блюдце. Петрович жарил блины.
- Кто ж его знает? – обернулся Петрович. – Не сказал ничего. Напился, а потом убежал.
- Сам? – не поверила Лилька. – Обычно его силком выталкивать приходится.
- Сам, ага, - в глазах Петровича промелькнули огоньки. – Жаловался на жизнь, а потом я ему про тебя напомнил, и он сразу засобирался.
- Ты его что, мной напугал? – Лилька остановила палец на полпути от блюдца. Капля мёда тут же капнула на стол. – Я, значит, для него теперь пугало? – глаза Лильки недобро сузились.
- Ты для него ведьма. Он это знает и побаивается, - не стал нагнетать Петрович.
- Раз сбежал, значит, точно чего-то хотел, - успокоилась Лилька. – Хитрый лис. И, между прочим, ты зачем блинчики жаришь?
- Как зачем? На завтрак.
- Мало того, что мы с тобой после поездки бегать регулярно перестали, так ты ещё меня блинами с утра решил кормить? – с недовольством в голосе сказала Лилька.
- Потолстеть тебе всё равно не грозит, - без тени сомнения произнёс Петрович, - так что получай удовольствие.
- Почему это не грозит? Очень даже, - возразила Лилька. – Канцерогены к тому же.
- Не забывай, что ты ведьма. Вы захотите – не поправитесь, - хохотнул Петрович. – Из вредности.
- Я вредная? Я? – Лилькиному возмущению не было предела. По крайней мере на лице.
- Ой, не надо только делать такое лицо, - продолжал подкалывать Петрович. – Я буду как Станиславский: не верю.
- А так? – Лилька сняла тапок и взяла его в руки, замахнувшись.
- Всё равно не верю, - Петрович перевернул блин. – Если бы ты злилась, давно бы молнии сверкали. А у тебя даже ни в одном глазу.
- Изучил, да? – Лилька натянула тапочку на ногу. – Теперь даже истерику не разыграешь.
- С добрым утром! – в кухне появилась Настя. – После вчерашних сказок Михалыча мне такие сны сегодня снились, - потянулась она.
- Про меня? – вслед за ней протиснулся Егор.
- Про принца на белом коне, - выдала Настя. И, смотря на вытягивающееся лицо жениха, продолжила. – Лицо принца, правда, очень кого-то напоминало, - она чмокнула его в щёку.
- Идите умываться, скоро завтрак, - выгнала их Лилька. - И детей умойте заодно.
- Есть, мэм! – козырнул Егор.
- Привет! – заглянул только что зашедший с улицы Джейсон. – Я сегодня улетаю. Буду через неделю. Примете?
- Без вопросов, - кивнул Петрович.
- Мы тебе всегда рады, - присоединилась Лилька.
- Проводим, встретим, - Петрович поставил блины на стол. – А пока – в душ и завтракать.
**
Первую половину дня Петрович работал над рукописью. В доме установилась редкая тишина. Дети с Лилькой гуляли во дворе, а все остальные уехали на съёмки.
- Твор-рчество – великая вещь! – на подоконник уселся Карл. После возвращения из Светлогорска оба ворона постоянно где-то пропадали. На все попытки домочадцев узнать подробности, птицы только отговаривались:
- Пр-рогуливаемся!
- Вы только в какую-нибудь историю не влипните, - предупредил Петрович. – Мало ли что.
- Всё нор-рмально! – заверил Монро.
А сегодня обе птицы были дома. Вернее, это Карл устроился в кабинете Петровича, а Монро был на улице рядом с Ваней. Лилька, пользуясь возможностью, ковырялась в цветах, рыхля почву и срезая пожелтевшие побеги. А Монро играл с детьми. Или дети играли с вороном? Аня и Ваня попеременке кидали Монро небольшой резиновый шарик, который он ловил клювом как заправский вратарь.
- И чем же творчество велико? – Петрович отвлёкся от текста.
- Кхар! – ворон издал звук, напоминающий одновременно и каркание, и кашель. – Это же твор-рчество! – возмутился он. – Ты же сам знаешь.
- Творчество – это трудоёмкий процесс, - вздохнул Петрович. – Иногда весьма трудоёмкий. И часто зависящий от совершенно непонятных условий. От того же вдохновения, например.
- Ррасскажешь, как это? – Карл всматривался в лицо Петровича.
- Это очень философский вопрос, - улыбнулся Петрович. – Давай, я лучше поработаю, пока никто не мешает.
- Рработай! – Карл из комнаты не улетел, однако застыл на подоконнике.
После обеда в доме снова всё пришло в движение. Сначала приехали Настя и Егор. Лилька купала детей, которые умудрились извозиться в земле. Чуть позже появился Джейсон.
- Петрович, можно я с твоей почты отправлю Светлане первую запись, - попросил он. – Записал сегодня, пока была возможность поработать со звукооператором на студии.
- Отправляй, конечно. Только позвонить не забудь, - разрешил Петрович.
Запись была отправлена, Светлана Юрьевна предупреждена. Спустя пятнадцать минут после отправки сообщения, она позвонила сама и выразила удовлетворение качеством представленного материала.
- Джейсон, всё окей! – оценила она труд актёра.
Джейсон облегчёно вздохнул и стал собираться в аэропорт. Аня выражала бурное несогласие в связи с отъездом актёра и успокоилась только после того, как он пообещал скоро вернуться. Петрович сам отвёз Джейсона в аэропорт.
А вечерние семейные посиделки снова нарушил гений кинематографии. Лицо гостя было хмурым.
- Петрович, - начал он с порога, - ты мне друг?
**
- Хорошее начало, - пробормотала Лилька, услышавшая режиссёра.
- Чайком угостите? – спросил гений после того, как поздоровался со всеми обитателями дома.
Лилькино настроение прекрасно передала Джина, грозно рыкнувшая на гостя и усевшаяся у его ног. Заметно подросшая в холке, она не нападала, просто уселась и смотрела на режиссёра внимательным взглядом.
- Может, чего покрепче? – поинтересовался Петрович. – После вчерашнего-то?
- Нет уж, увольте, - отказался гений. – И так голова раскалывается с утра, а тут ещё куча проблем.
- У меня рассол есть, - предложила Лилька. – И средство от головы.
- Не надо средства, - поспешно открестился режиссёр и на всякий случай отсел на другой край дивана. – Я сугубо по делу, - выдохнул он и как-то сжался.
- И какое у нас дело? – Лилька не смогла сдержать иронию.
- Плохо дело, в общем, - покаялся гость. – Дом, в котором мы съёмки начали, хозяева сдавать отказались.
- И по какой причине? – Лильке стало интересно.
- Ну… - замялся режиссёр, - говорят, денег недостаточно. Но это только предлог, - быстро добавил он.
- Жлобствуете, значит, - сделала вывод Лилька.
- И ничего мы не жлобствуем, - обиделся гений кинематографии. – Всё в пределах бюджета.
- А бюджет государственный, - добавил Петрович.
- Тогда понятно, - кивнула Лилька. – Говорю же, жлобствуете.
- Да, мы бы доплатили, но они всё равно не хотят, - отмахнулся режиссёр.
- Значит, есть ещё что-то? – догадалась Лилька.
- Есть, - обреченно признался собеседник. – Мы там обстановку чуть изменить хотели…
- Поменяли? – спросил Петрович.
- Начали, - признался кинематографист. – Главное, что это и в договоре прописано. Мы уже и материалы привезли, и мебель, и остальной реквизит. Декораторы начали работать, строители. Три дня снимали, всё было хорошо. Ладно, сцены с Джейсоном успели отснять. Уехал? – он поднял голосу.
- Улетел, - подтвердил Петрович.
- Вот. А вчера хозяева пришли на площадку и начали ругаться. Мол, дом исторический, местный памятник архитектуры, ничего там менять нельзя, а мы тут самоуправством занимаемся. Обещали счёт предъявить на восстановление в первоначальном состоянии.
- Ты же опытный режиссёр, и юристы у тебя волки, - усмехнулся Петрович. – Как ты так?
- А, - скривился режиссёр, - чего уж теперь.
- Это всё понятно, - подвела итог Лилька. – Вы к нам пожаловаться пришли? – Лилька с самого начала рассказа чувствовала подвох. – Или как?
- Или как, - поднял глаза гений кинематографии. – Петрович, давай мы у тебя будем дальше снимать?
**
- А больше вам ничего не дать? – в голосе Лильки было столько холода, что, казалось, она может заморозить режиссёра на месте.
- Мы вообще-то тут живём, если ты успел заметить, - хмыкнул Петрович. – И что предлагаешь нам делать?
- Ну… - гению кинематографии как будто стало неловко, - у тебя же квартира есть? – он с надеждой посмотрел на писателя.
- Вот не зря я вчера наезжала на вашу долбаную организацию, - понесло Лильку, - никакого порядка нет. У вас за что юристы деньги получают. И дом найти нормальный – это проблема? Декорации в студии постройте, в конце концов!
- Всё должно быть реалистичным, - робко возразил кинематографист, и в рамках бюджета.
- Ага, реализма, значит, захотелось, - градус кипения хозяйки дома был виден невооружённым глазом. Во взгляде сверкали искры, на улице стали собираться тучи.
- Давайте-ка найдём приемлемое решение, - решил снизить уровень напряжённости Петрович.
- Оно тебе надо? – Лилька повернулась к мужу. – Их проблемы, пусть сами и решают. Я свой дом не дам! И точка! – в воздухе запахло грозой, и за окнами сверкнуло.
- Ого! – по лестнице спускались Настя с Егором. – По какому поводу гроза? – поинтересовалась Настя.
- Да, вот, режиссёр ваш дом просит под съёмки, - поделилась новостью Лилька.
- Может, его стукнуть? – из детской подал голос Михалыч, а гений кинематографии вздрогнул и почему-то пригнулся.
- Разойдёмся мирным путём, - решил Петрович. – Дом наш мы тебе не дадим, но с городом я попробую завтра договориться. – Лилька с осуждением посмотрела на мужа, мол, чего это ты чужие проблемы разруливаешь? – Хотя, нет, - почесал лоб Петрович. – Ты у мэра был? – режиссёр отрицательно помотал головой. – Корона мешает на поклон сходить? – язвительным тоном спросил писатель.
- У меня рабочий процесс, - буркнул обиженно режиссёр.
- Вот и договоритесь. Вы городу творческую встречу на дружеских началах, а он вам дом для съёмок, - предложил Петрович.
- Ты так говоришь, как будто всё уже согласовано, - усомнился режиссёр.
- Ну, халяву ещё никто не отменял, тем более с такими знаменитостями, - хохотнул Петрович. – Жалко Джейсон уехал.
- У них и без него аншлаг будет, только свистни, - успокоилась Лилька. – Вот никакой творческой мысли у вас, - укорила она гостя. – Что, самому это нельзя было придумать? А всё гордыня. И дайте уже отдохнуть от вас, время позднее, - резюмировала она.
- Да, ты бы пошёл, отдохнул, - поддержал жену Петрович. – График работы напряжённый, нервы. Утро вечера мудренее.