«О многом я уже писал в своих рассказах, но здесь объединил то, что мне кажется важным и добавил то, что не писал раньше».
Я работал, в интернатуре, участковым врачом. Скажу одно. Помогать людям можно везде, как в больнице, так и на участке. Говорю об этом потому, что в те годы отношение к участковым было, как к двоечникам, которые не попали в стационар.
Итак, мне дали участок, застроенный домами сталинской постройки, с соответствующим возрастным контингентом. Это я к тому, что потолки, а значит и лестницы - высоченные. Пока дойдешь до квартиры - язык на плече. Но я молодой врач и хотел всем помочь и всех вылечить. Поэтому я, выходя на участок, на вызов, по пути заходил к своим бабушкам и дедушкам. Помню одну одинокую старушку, проживающую в однокомнатной квартирке. Квартира носила следы прежней безбедной жизни. Стенка, хрусталь, ковры.
На мой вопрос о детях она только тихонько заплакала. Я больше и не расспрашивал. Заходил я к ней довольно часто. Болячек у нее был полный воз и тележка. Порою я и в аптеку заходил, выкупал лекарства. Она при этом всегда рассчитывалась до копейки. А я естественно не отказывался.
Через какое-то время, состояние ее значительно улучшилось.
Если раньше она не выходила на улицу, боялась упасть (продукты приносили соседи), то теперь иногда прогуливалась около дома, часто сиживала на скамеечке. И вот однажды я зашел к ней. Поинтересовался как жизнь, есть ли продукты. Посмотрел, сделал назначения, и собрался уходить. Старушка замялась, теребя в руках полиэтиленовый пакет. «Вот, возьмите доктор, жена дома сварит, покушаете, а то весь день на ногах!». Я заглянул в пакет, там лежала пара свиных ножек. Честное слово - слезы выступили. Она поделилась со мной продуктами в эпоху тотального дефицита. И ведь, сама сходила, выстояла очередь, купила, принесла, подарила от всего сердца.
****
В то время я работал в палате интенсивной терапии кардиологического отделения. Ночью, а самые тяжелые больные, замечено, поступают ночью, или под утро, поступил молодой мужчина с инфарктом миокарда. Все, как обычно, обезболили, подняли в палату и тут началось. Одна, за другой начались остановки сердца. Хорошо хоть непрямой массаж сердца и дефибрилляция давали результат, и сердце вновь начинало работать. И так продолжалось час за часом. Препараты, которые вводились капельно, ощутимого эффекта не давали. В палате уже заметно пахло жженым волосом. Наконец наступило утро, пришла смена. И тут, как по взмаху волшебной палочки остановки сердца прекратились и на протяжении всего последующего времени, не было зарегистрировано ни одной, да что там, даже нарушений ритма не было. Мы со спокойной душой перевели больного в палату, где вскоре, с помощью жены он уже начал ходить по коридору.
Моя медсестра, добрая душа однажды показала меня его жене: « Вот доктор, который Вашего мужа спас!» Я уже было приготовился выслушать благодарность, но женщина подошла ко мне и с укором сказала: «Доктор, ну что же вы так неаккуратно?! Вы же ему ведь всю грудь сожгли!».
***
Однажды мы везли больную с серьезными проблемами. Периодически приходилась наносить сильный удар по грудине, чтобы восстановить деятельность сердца. Это делала моя помощница, причем машину не останавливали, продолжали ехать, ориентируясь по показаниям монитора. Подъехали к приемному покою. Вновь остановка сердца, и только медсестра занесла кулак, как бабушка открыла глаза и внятно сказала: «Спасибо дочка! Пожалуйста, больше не бей меня, я сама пойду».
Перед этим сестра с водителем громко решали, кто пойдет за каталкой.
***
Я посмотрел больного и в благодарность за это его родственник преподнес мне бутылку чачи. Вручая бутылку, он сказал проникновенно: «Доктор ты с ней аккуратней, она настоящая, а то наши пробовали и у двоих ноги отнялись. Правда, ненадолго. И выпили-то немного. Хотя опять же, потом все восстановилось».
***
Повод к вызову был грозным «Выпал с четвертого этажа».
Прошла пара минут и вот моя бригада летит под сиреной. Домчались до адреса в мгновение ока. Дом – это стандартная пятиэтажка. Невдалеке виднеется небольшая группа людей. Фельдшер подхватывает ящик с медикаментами, комплект шин, и мы быстрым шагом направляемся к месту скопления людей - пострадавший наверняка там. Подошли. На асфальте лежит ковер, на котором сидит выходец с Кавказа. Молчит, только постанывает, но видно, что одна нога в голени неестественно вывернута. Спрашиваю: «Что случилось?». В ответ с чудовищным акцентом: «Вах! Пришел в гости к дэвушка! Она говорит: «Слюшай, будь мужчиной витряхни ковер!» Он хлопает ладонью по ковру: «Вот этот шайтан – ковер» Я его свесил с балкона и хотел встряхнуть, а он сабака тяжелый и как потащит меня! Но, я, же мужчина и из рук его не выпустил, а вдруг украдут! Чувствую, лечу, а потом ветки, ветки и больно нога!»
Под балконом был кустарник довольно густой, да и ковер видимо еще и спланировал. При осмотре: ссадины лица, груди, рук. Закрытый перелом левой голени. Напоминаю - это был четвертый этаж.
***
Повод к вызову: «Сбила машина». Бригада летит на вызов. В салоне, как почти всегда бывает при таких вызовах стоит напряженная тишина.
Впереди толпа народа сосредоточенно рассматривает что-то на земле. Протискиваемся сквозь толпу. Молодой парень лежит на спине. Рядом костыль и трость. Под ним лужа – похоже, что кровь. Но ноги - они просто чудовищно и неестественно вывернуты. Перелом бедер и таза? Голени то само собой – полетели! На брюках – отчетливые следы протекторов.
Со слов зевак понимаю, что легковушка сдавала назад, сбила парня и проехала по ногам.
Осматриваю беднягу - странно, что при такой травме он в полном сознании, а кожа и слизистые розовые. Нет признаков шока, Командую сестре набрать наркотики и подготовить капельницу, а сам начинаю ощупывать голень одной ноги. Что за черт - под ногами странная твердость - нечеловеческая, и на второй голени тоже. Подтягиваю пострадавшему штанины. Перед глазами два протеза. Дальше было еще интереснее. Раз на голове - ушибленная рана, надо госпитализировать. Так же под сиреной везем в больницу. Закатываем в приемный покой. Знакомый врач, увидев эти вывернутые ноги, взревел: « Ну, от кого, кого, но от тебя не ожидал! А шины, капельница где?! Тут же стопроцентный шок»
Я, на полном серьезе говорю: «Да тут транспортировки то на пять минут! Дольше бы провозился с шинами! Ты лучше голову посмотри!» Он: «Что голова? Тут ноги оперировать до утра! И учти! Дружба дружбой, но я буду докладывать твоему руководству!»». В это время сестра пододвинула каталку, и из-под простыни на пол грохнулся протез.
Доктор осекся. «Вторая такая же? Что сразу не сказал?». Я ему: « Я пытался, но ты так орал, что я только про голову сказать и успел».
***
Неправильно, когда в общественном транспорте - ты мужчина сидишь, а рядом стоят женщины, естественно, что надо уступить место и никак иначе. Так я и делал всегда. Но вот случилось так, что я оперся на трость! Уступаешь женщинам место, а они, завидев трость, ни в какую!
Но порою это хорошо действует на некоторых мужиков, которые сидят и не шевелятся. Хоть беременная, хоть на костылях. Есть такие типы, к сожалению. Но, однажды подействовало. Я только что усадил старушку с костылем, как рядом соскочил парень, лет двадцати и сказал мне: « Садитесь, пожалуйста, а то, мы то - здоровые все».
Какой бальзам мне проливается на душу, когда мой внук – 6 лет, соскакивает с места и говорит женщине: «Садитесь, пожалуйста! Я постою, я же мужчина», или еще один случай - женщина говорит своему сыну лет пяти, сидящему на переднем сиденье: «Давай уступим место дяденьке! Видишь, у него ножка болит, а у тебя ножки здоровые!» Не говоря ни слова, парнишка соскочил.
***
Совсем недавно я пронзительно вспомнил свою бабушку, которой нет на свете уже больше полувека. Вспомнил руки, морщинистые пергаментные, вспомнил неповторимый «Бабушкин» запах, хотя тогда, в детстве, он мне не очень то и нравился. Наверное, потому, что это был запах старости.
Бабушка приезжала в гости и всегда привозила с собой сверточек - подарок, в котором были обязательные орехи – фундук и какой-нибудь пряник. Деньги бабушка хранила не в кошельке, а в платочке, тщательно завязанными в его уголок. Бывало, попросишь: « Ба, дай на киношку!». «Сколько надо?» «десять копеек и одиннадцать на мороженое» «Подожди внучок! Сейчас достану». Начинается длительный процесс: откуда-то из запазухи достается платок, неспешно развязывается уголок с мелочью, достается одна монетка рассматривается на свет, потом вторая и так до требуемой суммы. Наконец деньги вручаются с обязательными словами: «Это что же такая дороговизна у вас тут? Лучше бы вон родителям помог по дому, чем по кинам гонять!»
Сейчас я поневоле сравниваю с ней, свою жену – она уже бабушка, с той - моей бабушкой. Изменилось совсем немногое. Только что нет запаха старости, деньги хранятся в кошельке, подарки внучкам и внукам другие, но неизменной осталась всепоглощающая любовь.
Я понял сейчас, что с годами, в мелочах, мы повторяем родителей. У меня не так давно стало пахнуть из шапки так - же, как пахло у папы, а носовой платок в пальто так же сворачивается в комок, как ты его не складывай. А еще я поймал себя на мысли, что просыпаюсь и встаю в те же пять утра, как и папа.
***
Детство быстро проходит и остаются только воспоминания, вспыхивающие порою от запаха нагретой солнцем пыли, и почему то полыни. Почему-то эти запахи и есть запахи моего детства, а еще вкус «калачиков». Это такие зеленые плоды, какой то, травы, помнится только, что она всегда была пыльная.
Сейчас дети не знают, какое это лакомство, но в наше время грызли их все.
Написал и вспомнил друзей товарищей, которые жили рядом, на улицах моего детства. Беля - исчез из моей жизни, знаю, что работал на заводе АТЭ. Тарабан - гимнаст, мастер спорта, убит драке. Братья (Южаки) уже и имена забыл. Младший из них стал капитаном дальнего плавания (Монах его видел в форме - он приезжал несколько лет назад). Дорофей – сейчас, наверное, бороздит океаны - гидрогеолог.
Оставался Юра Манаков (Монах), который жил в доме, стоящем напротив. Он оставался жить в Тюмени, счастливо женился, родил сына Славу. В детстве нас многое связывало. Оба собирали марки, причем его коллекция была несравненно лучше моей, но попробуй - стяни! Читали одни и те – же книги, бегали, не смотря на запрет, купаться на реку Туру, покуривали втихаря.
Однажды он стянул у отца импортные сигареты, которые тот привез из Москвы, сам он не курил, но держал для гостей. Как он был наказан, когда это вскрылось – не помню, но все-таки мне кажется, что Монаха не пороли!
Мы с пацанами тогда еще удивлялись и завидовали, что его батя (бывший десантник) суров был, а драть, как нас всех драли, не драл.
Помню, как Монах сидел со своей бабушкой на скамеечке возле ворот. Стоило ему приподняться, она кричала на всю улицу: «Юрка, сядь - нечего с этими хулиганами водиться», но зато когда он вырывался, то был участником всех наших проказ.
Еще помню, как однажды, он увидел в моем учебнике истории наскальные рисунки пещерных людей и на полном серьезе сказал: « Слушай, я видел точно такие на том берегу». Дело было зимой и из-за морозов мы не учились. Естественно я тут же сказал: « Пошли, покажешь!». Собрались быстро. Валенки, шапки - ушанки, варежки обязательно, идти то через реку. Добрались, помню, что дул ветер и приходилось останавливаться, повернувшись к нему спиной. Наконец перед нами огромный штабель бревен. Монах юркнул в какую-то щель и крикнул: «Давай сюда - они здесь». Кое-как протиснувшись внутрь штабеля, я увидел то, за чем мы шли через реку по ветру и морозу. Это были следы жука - короеда. Я оторвал кусок коры и сказал Монаху: «А тут что же не увидел? Пошли назад - следопыт». Долго потом я подначивал его этими наскальными рисунками.
Когда я приезжал в Тюмень, то мы обязательно встречались, и он рассказывал про тех, кого видел, о ком слышал. Но вот совсем недавно он скоропостижно умер. Вечная память. Оборвалась еще одна, наверное, уже последняя ниточка, связывающая меня с детством.
Последний раз мы встретились с ним летом. Была отличная погода, идти домой не хотелось, решили расположиться на улице. Надо ведь за встречу выпить! Монах вытащил из дома три табуретки, и мы с комфортом расположились на улице у ворот его гаража. Из дома притащили немудреную закуску. Застелили одну табуретка газетой, выложили на нее хлеб, порезанное сало, зеленый лук, насыпали горкой соль. Поставили бутылочку водочки, три стопки, вдруг кто из пацанов подойдет. Сидели часа два - вспомнили всех, кто жил по соседству. Но никто так и не подошел. Решили каждый раз так встречаться, но, увы! Вспомнили друзей-товарищей, которые жили рядом, на улицах моего детства. Беля - исчез из моей жизни, знаю, что работал на заводе слесарем. Тарабан - гимнаст, мастер спорта, убит. Южаки, (уже и имена забыл). Младший из них стал капитаном дальнего плавания. Дорофей – сейчас, наверное, бороздит океаны - гидрогеолог.
***
А еще детство ассоциирует у меня с запахом воды, отдающей рыбой, перед глазами так и пляшут блики на воде и поплавок, всегда белый с красным, пляшет на мелкой ряби и вдруг: «Тык, тык, тык» и повело его в сторону и притопило, в конце концов, а тут ты мягко подсекаешь и вот она добыча на конце лески, бьется, поблескивая на солнце, а запах…!
***
Мы довольно долго проработали в строительном отряде, на Севере. Уже пробовали всякую рыбу, которая там водится, во всех видах, но…
Оставалась неиспробованной черная икра, которую на наших глазах вываливали из вспоротых животов, принесенных нами, с причала, осетров. Да и сама осетрина была очень нам интересна, как она на вкус.
И вот однажды такой случай выпал. Поручили нам ответственное задание, переложить рыбу в морозилке, а там и поленья осетров, и бруски нельмы. Вот он случай… Мой друг Шурик Овчинников, изловчившись, отрубил кусок хвоста осетра. Надо вынести, а это не так - то просто - сотни глаз бдят за нами. И тут он принял воистину героическое решение. Никто из нас на это не решился бы. С отчаянным видом - распахнул ветровку, поднял свитер, оттянул брюки и с отчаянием в глазах сунул туда кусок рыбы, то есть кусок льда. Какие у него были глаза! О….! Он схватился за живот и с мукой на лице быстрым шагом пошел вон из холодильника. Через час, закончив работу, мы нашли его на головке пирса, где он грел на солнце свой, все еще белый живот. А на вкус осетрина была не фонтан - жирная, муксун лучше.
В следующий раз мы подговорили его попробовать икры. Возникала проблема выноса. В цехе можешь кушать, сколько можешь, но за ворота, ни икринки. Выручил опять же Шурик. Как уж у него это получилось, но вечером он выложил верхонку (брезентовую рукавицу) полную икры. К сожалению это была икра соленая, но не прошедшая через грохот, то есть, висящая на слизких болоньях. Тем не менее, уже на следующее утро перед работой мы намазали куски хлеба маргарином, а сверху наваливали добрый пласт икры. Работали мы, кажется в тот день без обеда – кушать не хотелось.
***
Мой сын пролечился в городской больнице, в которой я проработал много лет. И вот, что он рассказывал потом:
«Я ясно представил себе, каково лежалось в госпитале военных лет. Из окна открывается вид на разбомбленное и сгоревшее здание, а по коридорам тебе на встречу выкатывают трупы. Но понял я самое важное - лечат не стены, а люди. Врачи и медсестры здесь просто замечательные».
Поясняю: при госпитализации он столкнулся у лифта с каталкой, на которой действительно вывозили труп, но понять это можно было только по тому, что катили его ногами вперед и закрыт он был простыней, с головой. Во дворе больницы сносили старый корпус, а вездесущие бомжи устроили там небольшой пожар.
***
Под настроение: часто бросается в глаза бегущая строка: «Похороны, кремация, ДЕШЕВО!» Какой идиот - это придумал?! Неужели человек жизнь прожил для того, чтобы внять этому призыву. Никто ведь не завещал - похороните меня дешево! Хотя все это нужно только живым.
***