Тупик.
Михаил Борисович сидел в глубоком массажном кресле в своём уютном домашнем кабинете и рассматривал предметы, висевшие на стенах и стоящие на массивном рабочем столе. «Как вы меня раздражаете! Сколько лет собирал, радовался, а сейчас смотреть на вас тошно. Вы меня в унынье вгоняете, напоминая о прошлой поре, когда я был на гребне благополучная и популярности . Всю жизнь стремился к олимпу. Пахал по-чёрному, как раб на галерах. Думал, что придёт время, и я смогу покинуть эту дикую, варварскую страну. И вот финал. Сижу, как дурак в помойке, и не вижу перспективы выкарабкаться из неё. А всё этот недомерок «Наполеон» с русской харей разрушил. Лавры Сталина ему спокойно жить не дают. Генералиссимусом очень хочется стать. Своим глупым решением начать войну из-за хохлов Донбасса с Киевскими хохлами он разрушил всё, что хоть немного начинало теплиться в стране. Русские стали изгоями в глазах всего Западного мира. Их там всегда ненавидели, а сейчас тем более. Для цивилизованных стран все говорящие на русском – русские. Даже нас евреев к этому стаду относят. Хотя кто, как не мы внесли основной вклад в развал СССР и сейчас не сидим сложа руки. С большим наслаждением и похвальным упорством, подрываем изнутри нынешний авторитарный режим».
Дверь тихо открылась и в ней появилась седая голова тёщи.
- мы с Олей накрыли стол. Вас ждём, – тихо произнесла женщина.
Михаил Борисович с презрением посмотрел в её сторону и подумал: «Ещё эта старуха под ногами путается. Из-за неё Ольга не может выехать из России. Если бы не тёща, то мы уже год назад в Праге жили. И где только она силы черпает? Десять лет назад все клапаны на сердце заменила и живёт. Энергии хоть отбавляй. Всё дачное хозяйство тянет. А ей ведь уже за семьдесят!».
Михаил Борисович хотел было уже подниматься с удобного массажного кресла, как вдруг вспомнил разговор с давнишним товарищем, который состоялся три дня назад в ресторане «Арбатский». Поводом для встречи послужил отъезд бывшего однокурсника на Украину в зону боевых действий. Расстались они с тяжёлым чувством разочарования и полного непонимания друг друга. Михаил Борисович горячился:
- тебе, зачем рваться на фронт? Ты что - несмышлёныш сопливый? Тебе сорок девять лет. Ты полковник юстиции и у тебя есть реальная возможность стать генералом. Что ты на фронте будешь делать? Дезертиров ловить или загранотрядом командовать? И вообще, зачем тебе за донбасских хохлов вписываться?
Молчавший до сих пор товарищ в упор посмотрел на Михаила Борисовича и жёстким голосом ответил:
- я за свою родину, за Россию иду воевать. Если тебе на неё наплевать, то это не значит, что её не надо защищать. В том числе от таких, как ты, которым родиной является та страна, где им сладко живётся. Видно очень сильно я ошибался в тебе.
После этих слов товарищ встал из-за стола и пошёл на выход.
В конце восьмидесятых годов прошлого столетия они успешно окончили престижное высшее военное училище, и были направлены на службу в следственное Управление военной прокуратуры. И, наверняка, военная карьера сложилась бы удачно, если бы не грянувшие в СССР политические и экономические перемены. Всё закружилось и закипало так, что многим энергичным, авантюрным, честолюбивым парням сорвало «крышу», и они бросились ловить птицу счастья.
Михаил Борисович поступил именно так. Ощутив негативное отношение нарождающегося капиталистического общества к Армии и к офицерству в частности, он понял, что выводить на чистую воду проворовавшихся высоких армейских чинов дело не благодарное, куда выгоднее стать защитником перерожденцев новой эпохи в судах. Получив с помощью отца - ректора университета одного из областных центров России, необходимые образовательные документы, Михаил Борисович вскоре поступил на службу в солидную столичную адвокатскую контору и энергично стал осваивать премудрости прибыльного ремесла.
Как показало время – перечень премудростей оказался не таким уж разнообразным. Главное иметь хорошие связи в следственных органах и судах, чтобы знать, когда, кому и сколько занести. А это зависело от тяжести совершённого подзащитным преступления и аппетита конкретных следователей и судей.
Михаил Борисович быстро освоил тонкости устройства защиты и стал успешно ими пользоваться. Активную помощь за определённую мзду молодому коллеге оказывали и матёрые акулы адвокатского бизнеса. Клиентов в девяностые было так много, что можно было капаться в них, как курице в навозе в поиске червей, отбирая самых жирных. Правда, пришлось полностью отключить функции нравственности и совести, но пришедший в дом материальный достаток с лихвой окупил эту потерю. Денег стало так много, что появилась проблема в их использовании. Михаил Борисович приобрёл загородный дом, купил дорогой автомобиль и с удовольствием вёл красивую богемную жизнь, которая с методическим постоянством опустошала не только карманы, но и мозги.
Продолжалось бы это наверняка долго, если бы не гибель жены, которая будучи в пьяном состоянии села за руль Мерседеса и попала в автомобильную катастрофу. После трагедии в «наследство» ему остались парализованная от горя тёща и девятилетний сын.
Некоторое время овдовевший адвокат горевал, уходил в тяжёлые запои, переходящие в групповые оргии, а потом длительное время восстанавливал пошатнувшееся здоровье. Это не способствовало повышению профессионального авторитета и материального благополучия. Да и парализованная тёща с сыном требовали к себе внимания. Его родители, которые жили почти за тысячу километров от столицы, помочь ничем не могли.
Однажды проснувшись с больной головой после очередного запоя, Михаил Борисович задержал дыхание, долго смотрел мутными глазами в потолок, затем с шумом выдохнул застоявшийся в лёгких винный перегар и тихо произнёс: «Всё. Хватит. Надо жизнь менять. Иначе наступит полный крах и от достигнутого останется только след на лице. Мне всего тридцать семь лет, а это значит, что есть время вновь подняться на высшую ступень нынешнего светского общества».
Первым делом Михаил Борисович обратился к давнишней подруге –директору ресторана «Арбатский» и попросил подобрать ему достойную невесту.
Директор ресторана была женщиной расторопной и на просьбы друзей отзывчивой. Уже в следующий приход «клиента», мило улыбаясь, она произнесла:
- с тебя причитается. Лучшего кадра отдать за тебя готова.
- и кто этот кадр?
- ты её знаешь. Мой заместитель по производству
- Ольга? А она разве не замужем? – удивился Михаил Борисович
- никогда не была
- вот это сюрприз! А я всегда считал, что у этой несмеяны - недотроги есть муж серьёзный
- ну, так что, готовить Ольгу к твоему предложению?
- готовь. Хорошо готовь, чтобы не отказала. Она меня ведь во всех режимах видела. Захочет ли связать судьбу с запойным адвокатом?
- не комплексуй по этому случаю. Лучше думай, как со мной будешь рассчитываться, - улыбнулась бывалая женщина
- достойно рассчитаюсь. Ты меня знаешь
- знаю. Если бы не знала – Ольгу за тебя никогда не отдала бы. Очень хорошая хозяйка из неё получится
- сколько ей лет? Уж больно она серьёзно выглядит
- на десять годков тебя моложе. А серьёзной быть Ольгу должность обязывает. С вами ковбоями по-другому себя вести нельзя.
И уже через месяц после этого разговора в ресторане «Арбатский» состоялась свадьба, объединившая судьбы Михаила и Ольги.
Смена семейного положения на Михаила Борисовича повлияла положительно. Некоторое время он вёл себя достойно, был внимательным к Ольге, пел дифирамбы её матери, второй тёще и строил красивые планы на будущее. А взамен дочь и мать взвалили на свои хрупкие плечи все работы по хозяйству, включая уход за парализованной первой тёщей. Вскоре загородный дом, в котором они жили, и прилегающий к нему земельный участок выглядели как поместье английского лорда.
Прошло несколько лет и у молодой семьи появилось дорогое недвижимое имущество в Чехии. Михаил Борисович гордился этим и даже похвалялся перед родственниками Ольги, высокомерно считая их быдлом и низкосортными членами общества.
В общем, жизнь вновь наладилась. Единственное, что омрачало вторую тёщу, это отсутствие у дочери детей. Ей очень хотелось подержать на руках розовощёкого малыша, но других вариантов не было. Ольга была у неё единственным ребёнком.
Перебирая в памяти события прошлых лет, Михаил Борисович не заметил, как в кабинет вошла Ольга и с раздражением сказала:
- Михаил, ты почему ужинать не идёшь? На столе уже всё остыло.
- не хочу.
- предупредил бы об этом. Мы бы с мамой не стояли на кухне у плиты весь вечер
- что вам ещё остаётся делать. Ваша бабья доля такая. И вообще, какие могут быть у вас ко мне претензии? Живёте на всём готовеньком и забот не знаете. Рабы толитарной системы сплошь и рядом голодают и от холода подыхают, а вы в шоколаде ковыряетесь. Заелись со своей мамой.
- ты чем попрекаешь меня? Тем, что из-за твоей тёщи и сына хорошую работу бросила? Что из-за твоего эгоизма и мании величия свою жизнь посвятила тебе? Мне скоро сорок, а я до сих пор не испытала чувства материнской любви. Тебе всё было не до детей. Пока мы с мамой твоей тёще памперсы меняли, и массаж делали, ты богемную жизнь вёл. А сейчас, оказывается, способность к оплодотворению утратил. Я долго молчала и терпела твоё хамство по отношению к маме и издевательства надо мной. Ведёшь себя с нами, как помещик с дворовыми девками. Но терпение лопнуло. Я тоже не на помойке родилась. У меня добрые и умные родители, которые дали мне хорошее образование. Счастья мне желали. Выходя за тебя замуж, я думала, что обретаю его. Но ошиблась. Поэтому, давай договоримся – или ты меняешь своё отношение к нам, или я уйду от тебя.
Не дослушав монолог Ольги, Михаил Борисович схватил со стола футляр от очков и с силой бросил в её сторону. Удар пришёлся чуть выше правой брови и зацепил глаз.
- вон из кабинета! Дура! Дрянь! Мышь серая! – заорал Михаил Борисович
Ольга молча подняла с пола футляр, положила на стол и шагнула в сторону мужа. Оказавшись рядом, она размахнулась и нанесла хлёсткий удар по его щеке. Михаила Борисовича резко вскочил на ноги, схватил Ольгу за тонкую шею и резко дёрнул на себя.
- да я тебя сейчас изуродую! Моль бледная! Ты на кого руку подняла, дворняжка дохлая!- скривив в злобе рот, промычал он.
В это время в кабинет вошла тёща. Увидав, что зять держит рукой Ольгу за шею, она рванулась к ней на защиту.
- Михаил Борисович, прекратите хулиганить и отпустите жену. Вы что с ума сошли? Разве можно вести себя так? – выкрикнула она и стала оттаскивать дочь от разъярённого мужа.
- мама не лезь. Пусть душит. Мне уже давно в этом доме дышать нечем.
- ты что говоришь? Он же озверел. Вон, как глаза кровью налились! Так и до беды не долго.
- уйди. Мы без тебя разберёмся в своих отношениях, – прорычал Михаил Борисович и с силой толкнул тёщу в плечо.
Пожилая женщина невольно подалась назад, запнулась о ножку тяжёлого стола и пластом упала на спину. Голова нервно дёрнулась и завалилась на бок.
Ольга рывком вырвалась из рук мужа и кинулась к матери. Ещё не осознавая, что произошла трагедия, она пыталась нащупать пульс. Не обнаружив, Ольга обмякла, уронила голову на грудь матери и громко зарыдала. Михаил Борисович достал из кармана пиджака телефон и стал нервно тыкать пальцами в кнопки, набирая номер скорой помощи.
- ты что наделал? Ты убил мою маму! Ты меня убил! Тебе нельзя на земле оставаться! Ты опасный зверь! – послышались резкие слова Ольги
Михаил Борисович повернулся на её голос и оторопел. У Ольги в руках было охотничье ружьё, из которого он часто стрелял по воронам и всегда держал заряженным, направленное стволами в его сторону.
- ты что совсем одурела? Поставь ружьё на место, – как мог, спокойно сказал он
Но на Ольгу его слова не подействовали. Она стояла, как каменная.
- ты что свихнулась? Отпусти ствол. Ружьё может выстрелить!
Поняв, что Ольга находится в нервном стопоре, заикаясь, повторил:
- положи на пол ружьё. Я тебя не трону.
- убийца! Тебе нет места на земле! – тихо прошептала Ольга
- если не уберёшь ружьё, я тебя на куски изрублю, – повысил голос Михаил Борисович и резким движением сорвал со стены саблю.
Но как только повернулся в сторону жены, прозвучал выстрел. Заряд дроби кучно вошёл в мякоть ноги, чуть выше колена. Сабля выпала из руки, и Михаил Борисович со стоном завалился в кресло.
Добивать мужа Ольга не стала. Она поставила ружьё в угол за дверью и вновь опустилась на колени рядом с матерью.
«Скорая помощь» прибыла минут через тридцать. Об этом оповестил лай собаки и звонок домофона. Ольга встала, нажала кнопку на пульте, и вышла во двор встречать врачей.
Картина, представшая перед врачами, ввела их в недоумение. Они ехали спасать пожилую женщину, а тут ещё пострадавшие. С трудом сообразив, в чём дело, один из врачей бросился спасать Михаила Борисовича, а второй позвонил в полицию и коротко сообщил о ситуации.
Закончив с перевязкой, врач сказал:
- у пациента большая потеря крови и его необходимо срочно госпитализировать. Поэтому повезу его в больницу, а тебе придётся ждать полицию и вызывать катафалк.
Уложив с помощью водителя пострадавшего на носилки, они понесли его в машину.
Сотрудники полиции в доме появилась оперативно. Вскоре во двор вкатился и катафалк.
Проведя предварительный осмотр кабинета, старший из группы полицейских подошёл к Ольге, которая словно восковая фигура неподвижно сидела рядом с матерью, и тронул её за плечо.
- вы хозяйка дома? Расскажите, что здесь произошло?
Ольга медленно повернулась к нему и тихо произнесла:
- мама умерла. Моей мамы больше нет.
- раненый мужчина ваш муж?
- да
- это вы стреляли в мужа?
- я
- за что?
- он убил мою маму
Поняв, что дальнейший разговор бесполезен, следователь скомандовал:
- повезём её в отделение. Там допрошу.
- а мёртвую женщину куда везти? – спросил сопровождающий катафалка.
- в морг. Придётся проводить судебно – медицинскую экспертизу,- ответил следователь и направился на выход из дома.
Услыхав его слова, Ольга громко зарыдала и вновь упала на грудь матери.
- мама! Мамочка! Что я наделала? Как я виновата перед тобой! Прости! Прости меня мамочка, что не слушала тебя.
К ней подошёл полицейский и настойчиво толкнул ногой в бок:
- заканчивай панихиду. Пора ехать. Раньше нужно было думать о матери
Ольга поцеловала мать, резко поднялась и молча направилась на выход.
- где ключи от вашего дома? Нам необходимо закрыть его и опечатать, - спросил полицейский.
Ольга молча открыла «ключницу», сняла с крючка связку и положила на тумбочку.