В тягостные дни кризисного 1998 года, когда как-то разом пришли проблемы (дефолт в стране, потеря работы, безработица и пр), я находил какую-то психологическую поддержку и опору во встречах со своими знакомыми художниками -фронтовиками.
Г.Н.Крапивин, П.Л.Поротников,В.И. Копаев, В.Г. Кирьянов, В.К. Чебанов рассказывали о своей жизни, полной невзгод и испытаний; обнадёживали меня, отвлекали от текучки, помогали в работе над моими "искусствоведческими" экскурсами.
Особенно тянуло меня к семье Копаевых, где Владимир Иванович со своей супругой Эммой Константиновной принимали меня чуть не с родительским участием и душевностью.
Как-то после работы был у Копаевых, завёз лекарство (глицин). Как всегда, они усадили меня пить чай. У них был повод,продалась ещё одна его работа: «Сырой вечер или Мокрый день» - за 2000руб. Старики довольны. Работа хорошая. Я думаю, что продешевила Эмма (она всё продаёт сама, не доверяет непрактичному мужу).
Между делом зашёл разговор о давней поездке Владимира Ивановича на Дачу Кардовского, где пестовались молодые советские таланты.
Попасть на Дачу было заветной мечтой многих: ведь тебя могли заметить тогдашние авторитеты, ты мог завести нужные связи.
Копаеву повезло с поездкой.
В Новосибирск приезжал в начале 60-х столичная знаменитость П.П. Оссовский,народный художник, лауреат и академик. Он придирчиво и строго смотрел работы местных художников. Увидел гуаши Копаева (жанровые сценки на полевом стане). Очень оживился. Отстранив других , более шустрых сибирских творцов, приобнял Владимира Ивановича, стал, несказанно смущая Копаева, хвалить, говорить, что вот это жизнь, понятно, душевно и хорошо.
После этого и попал скромный и безвестный сибиряк на Академическую Дачу.
Направил его Новосибирский Союз Художников. Мэтр И.В. Титков, вручая документы и рекомендательные письма, проинструктировал молодого коллегу "не расслабляться".
Другой бы, более ушлый, а не В. Копаев, - ковал бы «железо» пока горячо.
А он и на Даче – был общим любимцем, весельчаком и затейником, играл на нескольких инструментах, пел, плясал, писал прекрасные картины и этюды. Их хвалили.
Пришли другие времена, другой стиль возобладал, тн «суровый стиль».
Кое-кто из конъюнктурщиков даже специально ездили в Прибалтику «осваивать» этот новый стиль.
Все эти суровые орясины-холсты теперь как-то устарели, поблекли, хотя по-своему интересны.
Забавно мне было слышать, как до сих пор восторженно и с благодарностью вспоминал Владимир Иванович, как хорошо было на "Академичке", как кормили («икра каждый день!»), как увозили каждый день на этюды машиной. И привозили обратно.
Человек, мимо которого прошли все льготы и привилегии членов СХ, благодарен и поныне и за малую толику внезапного «членского счастья».
P.S.Приняли в члены СХ непробивного и непрактичного замечательного художника Копаева только с третьей попытки, уже в семьдесят три года.
Иллюстрация: В.И. Копаев, "Концерт на полевом стане", 1950-гг