- Осторожней, осторожней на лестнице! - импозантный мужчина в твидовом костюме вошел в дом.
Вокруг суетились слуги, занося баулы и чемоданы.
- Папа приехал! - из залы выбежал мальчик лет шести и кинулся в открытые объятия.
Следом шла высокая женщина с сияющими глазами.
- Серж! - она прильнула к щеке мужа и он нежно прижал ее к себе.
Они поднялись в гостиную. На полу стояло зеркало, в котором, как в картине, отразились они втроем - мужчина с твердым взглядом, хрупкая женщина и мальчик со смешными кудряшками.
- Какая прелесть...
- Да, Софи, его специально для тебя и нашего дома создали венецианские мастера.
- Милый...
Они целовались, а малыш сосредоточенно разглядывал себя.
Зеркало открыло глаза.
***
- Хватит кочевряжиться, барынька! - заскорузлая рука рвала тонкое кружево под гогот охмелевших от своей безнаказанности фабричных.
- Оприходуй по-быстрому, Сеня, мы все голодные! - похотливые взгляды не давали дышать. И не позволяли молить о помощи.
Зеркало умирало.
***
- Доча, что там за крики? Сделай погромче. Левитан говорит, - голос матери был слаб, но Лиза почувствовала, как он дрожит от напряжения.
Она бросилась к радио и вывернула громкость до конца.
- Великая Отечественная война, которую вел советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершилась!
Лиза окаменела. Потом слезы полились, словно поток вешнего ручья, который смыл все годы боли и голода.
- Мамочка! Мы победили! - она бросилась к матери и стала тормошить ее, смеяться и плакать.
Зеркало ликовало.
***
- Послушай, Танечка, что ты придумываешь? - Фантазерка моя, - молодой мужчина ласково гладил волосы жены и улыбался.
- Ничего я не придумываю! Я вас видела вчера с этой Виноградовой! Она на тебя так смотрела, что мне захотелось ее убить!
- Да ты ревнуешь! Таня, ты ревнуешь! - Мужчина расхохотался.
- Ничего я не ревную, Саша! - девушка надула губы и нахмурилась.
- Я люблю только тебя, солнышко. Посмотри на меня...ну, не прячь глазки, - он целовал ее лицо и поцелуи становились все настойчивей.
Страсть закружила их и остались только Он и Она. И вечный танец любви. Танец рождения и смерти. Танец мироздания.
Зеркало заискрило.
***
В старом доме пахло пылью и деревом. Солнце припекало даже сквозь задернутые 30 лет назад тяжелые шторы. Пылинки невесомо кружились в ровных, как лезвия, лучах.
Между двух высоких окон стоял комод, над которым висело большое зеркало в серебристой потрескавшейся раме, в мутной глубине которого отражались часы. Стрелки показывали десять минут десятого. Утра или вечера?
Оно уже не помнило. Находясь в своем сонном полумраке столько лет, тоже впало в спасительную летаргию, стараясь не тревожить память. Да и к чему? Когда не с кем делиться богатством, не имеет значения, насколько оно велико.
День за днем пылинки танцевали свой менуэт, а по ночам дом печально поскрипывал, оседая все больше.
Вдруг послышался скрежет металла, негромкое чертыхание, глухой хлопок двери, легкие шаги и Зеркало увидело Ее.
Это была она, несомненно! Уж ему ли не узнать эту девочку, которая 45 лет назад строила ему рожицы, а спустя пять, выстригала себе челку.
А еще через пять ей исполнилось пятнадцать и она крутилась перед ним, примеряя свои обновки и мамины платья, пробуя завязывать шарфики и платочки, делая хвост то сбоку, то высоко на макушке, досадливо хмурилась или строила ему глазки.
Зеркало помнило все. Пять поколений этой семьи прошли перед его взором, редея от одного к другому, пока и эта девочка не покинула дом.
Тогда, тридцать лет назад она очень спокойно, очень аккуратно сложила свои вещи в небольшой чемодан, задернула шторы, посмотрела в зеркало, поправила прядь и ушла.
И вот она здесь. Стоит и смотрит. Шаг, другой...в зеркале отразилось уставшее лицо с растерянным взглядом.
Лицо приблизилось. Теперь они смотрели друг на друга, пытаясь увидеть и понять, что с ними случилось за это время.
Нежный рот приоткрылся и сказал: - "Ну, здравствуй".
- "Здравствуй" - послышалось в ответ.
- Ты ждало меня?
- Да. Я знало, что ты вернешься, - из глубины амальгамы проявился силуэт.
- Я думала, что смогу...смогу все забыть, - гримаса страдания исказила ее черты.
- Нельзя забыть тех, кого любил. Или убил, - голос разрастался в ее голове и словно колкими льдинками ранил.
- Нет...нет. Ты знаешь, что я не могла иначе. Я защищалась!
- Я знаю. Но это не имеет значения. Его смерть и твоя боль живут во мне. Как и все, что я видело в этом доме. - Расскажи, как ты жила?
- Я...пыталась забыть. Три раза выходила замуж - и помнила. Была на войне - и думала. Алкоголь, наркотики - не помогли, - она отрешенно покачала головой, будто удивляясь сама.
- Я могу тебе помочь. Забрать твою память. Хочешь, Алина?
- Да...да, хочу, - слабый голос стал совсем бесцветным.
- Посмотри на меня, - слова росли и занимали все пространство ее измученной души. - Смотри!
Женщина посмотрела прямо в отражение своих глаз и увидела, как на нее смотрит тот, чье присутствие она ощущала всегда, сколько жила в этом доме. Тот, чей неслышный шепот толкал его жителей на безрассудные дела и странные мысли. Но она его слышала. А теперь и видела.
Пронзительный тяжелый взгляд. Взгляд, от которого в самом центре груди распускалась ледяная лилия.
- Смотри, Алина, смотри внимательно. Скоро станет не больно, - глаза вбирали ее всю, не отпуская ни на секунду.
Холод заполнял каждую ее клеточку. На грани сознания и из последних сил, она ударила прямо по этим страшным глазам, которые преследовали ее всю жизнь. Зеркало лишь покачнулось.
Раздался тихий утробный смех и живая теплая женщина превратилась в лед, который за несколько секунд испарился.
Не осталось ни памяти, ни боли. Ни души.
***
- Осторожней, осторожней на лестнице! - импозантный мужчина в твидовом костюме вошел в дом.
Следом за ним шла молодая женщина с сыном на руках.
- Как хорошо, Миша, что тебе удалось сторговаться! Я так давно хотела здесь жить! Ходила мимо в школу и представляла себя хозяйкой дома, - она со счастливой улыбкой оглядывала комнату с тяжелыми выцветшими портьерами на окнах.
Пахло пылью и старым деревом. Зеркало улыбалось.