http://proza.ru/2023/02/11/1524
Тринадцатого января Антон забрал в МФЦ свидетельства о собственности на отцовскую недвижимость.
Вот и началась новая жизнь. Антон продолжал жить на Якорной и даже обстановку в квартире не спешил менять. Он просто кайфовал. Просыпался, заваривал кофе, включал музыку, например, прямо с утра Мерелина Менсона — рок теперь был не просто любимой музыкой, он превратился в гимн новой жизни. Прохаживался по квартире, дергая головой в такт и прихлебывая ароматный напиток. Или останавливался у окна с кружкой в руке и смотрел на будничное движение улиц, радуясь, что теперь оно не имеет к нему отношения.
Потом Антон готовил себе спортивную еду. Завтрак состоял из каши, трех вареных яиц и яблока. Посмотрев какой-нибудь фильм, например, боевик со Сталлоне, Антон отправлялся на тренировку. Облачался в раздевалке в свои фирменные вещи: желтую футболку с бультерьером и черную безрукавку с капюшоном, стрейчевые красно-серые шорты, белые носки и белые кроссовки, брал полотенце, блокнот, аудиоплейер с наушниками, термобутылку с витаминным коктейлем и, опрыскавшись дезодорантом, выходил в зал.
Его встречала Алина — персональный тренер, стройная, улыбающаяся брюнетка с цветными татуировками на плечах. Когда Антон только начал с ней заниматься, ему было неловко перед тренерами парнями, которые поглядывали на него без одобрения: обычно девушки работают с девушками, теперь ему было наплевать. Ему нравилось ее присутствие, спокойные подсказки, без грубых подколов, какие всегда найдутся у мужиков. У нее было жилистое высушенное тело и сильно выступали вены, как у мужчины, особенно на руках, она была не во вкусе Антона, просто было приятно тренироваться под ее руководством.
Ему понравилось качаться, работать со штангой, уставать, ощущать, как мышцы наливаются тяжестью. Он любил прохаживаться по залу, накинув на шею полотенце, и смотреть на себя в зеркало, нравилось видеть, как увеличиваются грудь и бицепсы. Нравилась даже неудовлетворенность, которую он испытывал, когда видел, что нужно больше объема и рельефа, чтобы выглядеть по-настоящему круто. Спустя час после тренировки он обедал: например, тунцом в собственном соку, овощным салатом и двумя-тремя кусочками цельнозернового хлеба.
После тренировки и весь следующий день Антон испытывал немного болезненные, но в целом приятные ощущения в теле, как будто чувствовал, как нарастает мясо, словно на породистом быке. Плескаясь в душе, он наглаживал свое набухшее тело, намыливал между ног и возбуждался от этого. Член приятно тяжелел, Антон верил, что тренировка с отягощениями усиливает потенцию.
Чтобы не выглядеть бледным, он стал посещать солярий. Улегшись в камере загара, представлял, как на этом месте лежала телочка, ласкала себя, мечтая о парне… После нескольких сеансов походы в солярий были прерваны. Настала пора осуществить давнишнюю мечту — сделать татуировки. Антон долго выбирал мастера, чтобы качество картинки было безупречным, и чтобы не было плохих отзывов, пока не остановился на двух: Полина Семшова и Мини-Морж (этого парня только так и называли, без имени и фамилии), из которых, в конце концов, выбрал Полину, потому что ему казалось, что женщина колет не так больно.
Она понравилась ему на фото, не молоденькая девушка, а женщина с серьезным лицом сразу расположила его. Они переписывались по электронке, она рисовала эскизы, он оплачивал их через интернет. Когда приехал на первый сеанс, Полина понравилась ему еще больше. На вид ей можно было дать лет сорок: приятное лицо, умные глаза, в ушах по две большие золотые серьги в виде колец. Она была немного полноватой, одета в черную футболку и черные джинсы. Нигде на ее теле (лице, шее и руках) татуировок не было. Антон не решился спросить в первый раз, есть ли они у нее вообще.
Его расположила обстановка, в которой доминировал черный цвет: стены с фотографиями, мебель, — свет в виде двух больших пятен над креслом и столом, специфический запах тату-краски, а главное, музыка. Она играла негромко, но это был тяжелый рок. Антон не мог узнать, кто играет, но стиль был в его вкусе. Серьезная, как врач, Полина сидела за столом и рисовала. Антон погрузился в приятную атмосферу.
Он улыбнулся, когда здоровался, а Полина, отвечая ему, осталась серьезной. Она сказала, чтобы он разделся до пояса и сел в кресло, которое походило бы на те, что стоят в стоматологических кабинетах, если бы не черный цвет. Антон снял футболку и лег. Полина сосредоточилась на приготовлениях, лампы отбрасывали тени на ее лицо. Антона охватило волнение, как будто он собирался попробовать что-то новое в сексе, чего тайно желал и в то же время побаивался.
— Анестезия не потребуется? — спросила Полина. — Ты же не мент и не качок?
Антон растерялся.
— Вообще-то, я занимаюсь, но не так давно… Не знаю, мне ведь еще не делали… А, почему мент или качок?
— Потому, что нежные. Сколько у меня было тех и других, все скулили. Ладно, по ходу дела станет ясно, из какого ты теста.
Антон струсил. Не хотелось облажаться перед бабой, с которой, возможно, могло что-нибудь получиться.
Он мечтал изобразить на спине «Битлз», сидящих как Иисус Христос с апостолами на тайной вечери, с нимбами над головами, а вокруг - своих любимых рокеров и рок-группы «Секс Пистолс», «Оффспринг», Игги Поп, «Ред Хот Чили Пеперс», «Элис ин Чейнс», «Перл Джем», Мерелин Менсон, «Блэк Саббат», Кинг Даймонд, «Мотли Крю», «Твистед Систер», «Джудас Прист». На одном плече — Оззи, на другом — Лэми, с точки зрения Антона, самых великих битломанов, на левой груди «Нирвана», на правой «Саундгарден» — любимые группы, в верхней части живота должен был разместиться Боб Марли (Антон не был поклонником регги, просто ему нравился образ великого растамана и окружающая его мифология). Ниже отводилось место немузыкальной теме: две сисястых телки, с левой и правой стороны, взоры которых направлены вниз живота и туда же тянутся их руки. Предплечья и ноги Антон оставил на потом, еще не придумал, что на них изобразить.
Оказалось, что колоть больно. Антон терпел, пока мог. Терпеть было труднее, видя спокойное лицо Полины. Мучила детская мысль: как она может оставаться спокойной, причиняя такую боль? Стало невмоготу.
— Можно обезболивающее? — прозвучало так, словно он просил о пощаде.
Полина взяла тюбик «Сустэйна» и нанесла на кожу; она взглянула на Антона, и ему показалось, что в ее взгляде мелькнула усмешка. Но она так заботливо наносила мазь, прикосновения были такими успокаивающими, что он в конце концов расслабился и закрыл глаза.
Он ездил в салон два-три раза в неделю, это стало чем-то наподобие хобби. Больше он не испытывал себя, перед тем, как колоть, Полина обрабатывала это место «Сустэйном». Она всегда была в черном, в шнурованных ботинках, черных джинсах или штанах с накладными карманами в стиле милитари, в черной футболке или рубашке, с пристегнутой к штанам толстенной цепью, как рокерша. Однажды она встретила его в черной майке, из-под которой на груди выглядывала цветная татуировка, но по доступному глазу фрагменту нельзя было понять, что изображено.
— Что за татушка? — спросил Антон.
— Неважно, — повернувшись к рабочему столику, Полина занималась приготовлениями. — Разделся? Ложись.
Свет лампы косо освещал ее сосредоточенное лицо. Она почти не пользовалась косметикой, не красила брови и ресницы, оставляя им естественный русый цвет, зато ровный матовый тон лица свидетельствовал о тщательном уходе. У нее был ровный нос и пухлые губы с четкой линией.
— Полина, — обратился к ней Антон.
Она не ответила и не кивнула, но ее многозначительное молчание как бы говорило: «Ну, я слушаю».
— Давай встретимся, посидим в ресторане, а?
— Я лесбиянка, — сказала она после незначительной паузы.
Он не нашелся, как продолжить разговор. Пока он думал, она повернулась к нему в перчатках и с машинкой, как хирург, который намеревается что-то отрезать.
Антон перестал стричься, мечтая отрастить длинный хаер. У него были прекрасные русые волосы, он был уверен, что они будут отлично смотреться, когда дорастут до плеч. Он любил стоять перед зеркалом, вглядываясь в свои черты, в свое тело, соотнося это с образом, на который хотел походить. В лице он был уверен, лицо нравилось девушкам, в первую очередь, чувственные губы и светлые глаза. Также ему нравилась улыбка. А вот что расстраивало, так это то, что у него была жиденькая борода и недостаточно высокий рост. Всего метр восемьдесят, для парня по московским меркам нечто среднее. Конечно, не коротышка, но он знал, что женщины любят высоких. Он представлял себя в образе накачанного Тарзана с развевающимися волосами ростом метр девяносто.
Положа руку на сердце, если бы можно было слепить себя самому, Антон бы и член увеличил. Но, почитав в интернете статьи по теме, понял, что с этим делом опасно экспериментировать: оказалось, что увеличение члена — лохотрон, можно легко себе навредить. Вообще, ему не встречались девушки, которые пожаловались бы, что его размер их не устраивает, и эрекция его не подводила, поэтому как мужчина он чувствовал себя уверенно.
Антон обратился к Вячеславу Анатольевичу с просьбой помочь продать отцовскую квартиру.
— Будет лучше, если ты продашь квартиру на Якорной и переедешь на Энтузиастов. Там квартира намного лучше, ремонт и мебель — все есть, заезжай и живи, — посоветовал Вячеслав Анатольевич.
— Я бы так и сделал, если б не одно «но». Там ведь отец умер, там его нашли, все будет напоминать об этом.
— Хорошо, я тебя понял.
Через неделю позвонил риэлтор, который занимался продажей отцовской квартиры, и сообщил, что нашел покупателя за восемь с половиной миллионов. Антон согласился. Риэлтор напомнил, что надо забрать вещи.
Воздух в квартире был спертый. Антон открыл балконную дверь, чтобы впустить морозной свежести. Прошел в комнату, не разуваясь, повесил куртку и огляделся. Все казалось законсервированным. Он переводил взгляд с предмета на предмет и понимал, что не чувствует ни печали, ни благодарности за свою новую жизнь человеку, который жил в этой квартире и от которого все досталось ему.
Антон поймал себя на мысли, что благодарить отца, в общем-то, не за что, он ведь не по завещанию все ему передал, просто Антон оказался единственным наследником. Так сложились обстоятельства, им он должен сказать спасибо, а не отцу. Он подошел к столу и стал выдвигать ящики и просматривать содержимое, разбрасывая его и не задвигая до конца ящик, переходил к следующему, как квартирный вор.
Потом открыл створки шкафа, сбросил вниз вешалки с одеждой и осмотрел заднюю стенку, нет ли тайника. Документы, деньги и ценные вещи он забрал раньше. Позвонил риэлтору и сказал, что все забрал.
Когда деньги за квартиру поступили на счет, Антон позвонил Вячеславу Анатольевичу, чтобы поблагодарить за помощь с продажей квартиры.
— Еще не решил, что будешь делать со своей долей в бизнесе? — поинтересовался Вячеслав Анатольевич.
— Решил.
— Заезжай, поговорим.
Вячеслав Анатольевич и Леонид Николаевич встретили Антона, как повелось, приветливо. Антон заметил, как Вячеслав Анатольевич окинул его взглядом и улыбнулся. Антон не понял, что означала эта улыбка, легкую усмешку или удовлетворенность.
— Рассказывай, как устроился, — начал разговор Леонид Николаевич.
— Все нормально. Спасибо за помощь.
— Какие планы на будущее?
— Собираюсь пойти учиться, но еще не выбрал институт. Думаю, до лета определюсь. А пока займусь домом, надо доделать ремонт.
— Это правильно, — заметил Вячеслав Анатольевич. — Вообще, какое направление тебе интересно?
— Скорей всего, юридическое или экономическое.
Вячеслав Анатольевич кивнул и после паузы продолжил:
— Антон, помнится, ты согласен был уступить свою долю в нашем бизнесе. Я правильно тебя понял?
— Да.
— Мы готовы предложить тебе пятьсот тысяч. Евро.
Они встретились на станции Косино. Антон приехал на электричке, а Инесса на белом двухдверном «Мерседесе SLK триста пятьдесят». Он нашел ее в интернете, когда просматривал сайты дизайнеров интерьера, ему понравились образцы, сделанные по ее проектам. Сама Инесса называла себя ВИП-дизайнер. Антон стушевался, оказавшись в «Мерседесе», за рулем которого сидела молодая женщина. Инесса лихо вела машину, то и дело давя на газ, мышонок на зеркале болтался во все стороны. Они в считанные минуты оказались у дома. Она спросила: «Вы хозяин?» — в ее интонации Антон уловил нотки уважения, и уверенность вернулась к нему.
— Я живу в Москве, а здесь почти не бываю, — он вышел из машины, чтобы открыть ворота. — Все засыпало снегом, не знаю, как вы пройдете.
— Не беспокойтесь, я в сапогах. Спасибо, — она оперлась на его руку, которую он предложил.
С карниза, как на картине, нависал снег. Дом выглядел огромным и живописным в пушистом снежном покрывале. Кое-где на белом покрове торчали небрежно сложенные материалы. Антон держал Инессу за руку, так они продвигались по снегу к крыльцу.
— Красивый дом, — сказала она. — А зачем башня?
— Мне нравится тема замков.
Когда он открыл дверь, она прошла на середину огромной гостиной, осмотрелась и спросила:
— Кто вы по профессии?
Антон улыбнулся.
— Это неважно.
— Я не из любопытства спрашиваю. Интерьер должен соответствовать стилю жизни хозяина, быть отражением его «я». Поэтому, чтобы проект соответствовал вашим ожиданиям, я и задала этот вопрос.
— Хорошо, я расскажу вам о своем внутреннем мире, а вы придумаете, что с этим делать, — согласился Антон. Он посмотрел на стены, собираясь с духом, потому что то, что он собирался высказать, было заветным. — Знаете, вообще я романтик. Люблю музыку, тяжелый рок, длинные волосы, черный цвет. Я бы хотел жить в чем-то наподобие замка, в котором бы звучала моя любимая музыка, как гимн жизни, которая сложилась так, как я мечтал.
— Тогда подойдет готический стиль, шале, барокко, — сказала Инесса.
— Готический — ну конечно! — обрадовался Антон. — А барокко — это что?
— Тоже разновидность интерьера, только, в отличие от суровой готики, более пышная.
— Нет, только не пышный! Как раз суровость, может, даже грубость.
— Стены отделать камнем, черное дерево…
— Да, да! Именно так. Здоровые бревна.
— Все, я поняла вас, — она пошла вдоль стены и продолжала, останавливаясь и показывая рукой. — Можно пустить балки на потолке, стены, как я сказала, отделать искусственным камнем. Вы любите тяжелый рок, полагаю, такую музыку слушают достаточно громко?
— Очень громко, — усмехнулся Антон.
— Значит, необходимо использовать звукоотражающие панели, — она остановилась возле камина, который был еще не доделан. — Так, камин можно украсить коваными принадлежностями. Мебель темная и тяжелая, высокие стулья, потолок позволяет повесить кованую люстру, вот здесь, в центре залы.
— А с освещением можно что-то придумать?
— Разумеется. На стенах светильники, стилизованные под старинные фонари, можно сделать подсвечники под настоящие свечи, чтобы немного пахло топленым воском. Запах вызывает ощущение достоверности. Все кованое: дверные ручки, перила, изголовье кровати, может быть, входная дверь, зеркало в кованой раме.
— Не знаю, как быть с полом.
— Пол — проще всего. Можно использовать темные породы дерева или облицовочный камень. Также неплохо будет смотреться неяркая мозаика. Я подумаю и предложу на выбор.
— Прекрасно.
— Чтобы создать готический колорит, можно разместить в зале доспехи, щиты, геральдические узоры, оружие, чучела или шкуры.
— Шкуры? Отличная идея! — обрадовался Антон.
— А где спальня?
— В башне, на втором этаже.
Они поднялись по лестнице, Инесса осмотрелась.
— Кровать должна быть массивная и непременно под балдахином, у стены прекрасно будет смотреться сундук с кованым декором. — Она смотрела с нескрываемым интересом. Когда спустились в зал, она сказала: — Хочу напомнить, что я беру по пять тысяч за метр.
Антон картинно скривил губы.
— Меня интересует результат. Сделайте так, чтобы я остался доволен, а о деньгах не волнуйтесь.
http://proza.ru/2023/02/15/1007