Начиная с IX века на страницах европейских и арабских рукописей появляется «русское» имя в его древнеславянском варианте — «русь». Как и в случае с венетами, его древние носители представляли особый народ, не имевший со славянами ничего общего.
Ключевский на одной из страниц своего «Курса» превосходно описал русскую тропинку: змеиный след, петляет так, будто нарочно морочит путника; а захочешь срезать, пойдёшь напрямки, — только проплутаешь, пока с облегчением не выберешься на прежний извилистый путь.
Так и древняя русская история — не прямо стелется.
Польский филолог Александр Брюкнер (1856—1939) в своё время написал: «Тот, кто удачно объяснит название Руси, овладеет ключом к решению начал её истории».
Исторические исследования последних десятилетий неоспоримо засвидетельствовали два важнейших факта. Один из них — это несомненная связь (вплоть до взаимозаменяемости) средневекового термина «русь» с античными этнонимами «рутены» и «руги» (академик А. Г. Кузьмин имел полное право утверждать: «Тождество ругов и русов (сюда следует добавить и рутенов. — С. Ц.) не гипотеза и даже не вывод. Это лежащий на поверхности факт, прямое чтение источников, несогласие с которыми надо серьёзно мотивировать» (Кузьмин А. Г. Одоакр и Теодорих // Страницы минувшего. М., 1991. С. 517); другой — множественность «Русий» на территории средневековой Европы: наименования «Русь», «Русия», «Рутения» и производные от них топонимы встречаются в Подунавье, Прибалтике, Прикарпатье, Приазовье, в северной Германии, на границах Тюрингии и Саксонии, в Голландии, на севере Италии и в других европейских землях. Всё это наконец-то позволяет подвести под начальную историю русов прочный исторический фундамент. Сразу оговорюсь, что длительное время она не имела ничего общего с историей славян. Поэтому по отношению к древнему этносу русов прилагательное «русский» далее будет употребляться в кавычках, дабы не вызывать ассоциаций с его современным значением.
Первая исторически зафиксированная форма «русского» имени — «рутены».
Древнеегипетские надписи, начиная с XIX века до н. э., упоминают «северную» страну Рутену (область, обнимавшая совр. Сирию и Ливан). Эти земли были населены конгломератом племён с индоевропейскими и семитскими корнями. Возглавляли их кочевники-гиксосы. Величественный титул их царей звучал как «Охватывающий (буквально «обнимающий») Страны», или «Правитель Стран». Одно время они подчинили себе Нижний Египет и держали под контролем огромные пространства Ближнего Востока от Евфрата до дельты Нила. Но в XVII—XVI веках до н. э. фараоны XVII и XVIII династий изгнали их из Египта, а походы Тутмоса III (правил в 1494—1490 до н. э.) в Сирию окончательно уничтожили остатки гиксосской империи.
На рубеже II—I тыс. до н. э. многие народы Восточного Средиземноморья отхлынули в Западное Средиземноморье, спасаясь от вражеских нашествий или природных бедствий (этруски, например, сохранили память о своём исходе из Лидии (западной части Малой Азии) вследствие постигшего их восемнадцатилетнего голода). Разноплемённые обитатели Рутену входили в их число. На вновь обживаемых местах пришельцы сохраняли самоидентификацию по воспоминаниям о своей покинутой родине, некогда могущественной державе, представляясь своим новым соседям как «люди из Рутену». Под этим именем они и стали известны в Европе.
Сегодня уже трудно восстановить его изначальное звучание. Европейским народам в нём слышался какой-то шипящий или цокающий звук — «руцены», «рузане», «ружане». Древнерусские памятники знают и прилагательное «роушский».
В дальнейшем в европейских языках псевдоэтноним «рутены» будет переосмыслен в связи с его близостью индоевропейским корням rud-, rus- (красный, рыжий). Некоторым народам, входившим в «союз Рутену», действительно была свойственна «краснота» кожи и волос. Римский поэт Лукан (39—65) упоминает «русых рутенов». В поздних средневековых (латиноязычных) текстах встречается выражение «флави рутены», то есть «пламенеющие (рыжие) рутены». В начале Х века Ибн Фадлан, описывая внешность виденных им на Волге купцов «ар-рус», найдёт, что «они подобны пальмам, румяны, красны».
Первоначальная область поселения рутенов в Европе находилась на юге кельтской Галлии.
Юлий Цезарь первым из античных писателей упоминает рутенов («Записки о Галльской войне»). Он застал их живущими в кельтском окружении, по соседству с союзным племенем лемовиков. Римляне причисляли оба этих народа к кельтам, но лишь по языковому родству — результату многовековой ассимиляции.
Рутены владели серебряными рудниками и были известны как искусные гончары. Они могли выставить в поле 12 тысяч легковооружённых воинов.
Но южная Галлия тогда была уже не единственным местом обитания рутенов. В предшествующие два столетия кельты широкой волной разлились по Центральной и Южной Европе. Македония, Греция, Италия подверглись их опустошительным нападениям. Дальше всех на восток прорвалось племя галатов. Память об их пребывании хранят Галатия (историческая область в центре Малой Азии).
Вихри кельтской миграции подхватили и рутенский этнос, рассредоточив его по всей Европе. Средневековые источники знают поселения рутенов в Испании (к северу от Дуэро), Северной Италии и Прикарпатье. Согласно топонимическим исследованиям, наибольшая плотность топонимов с корнем rus наблюдается в Восточной Словакии и Чехии.
Какая-то часть рутенов, возможно, увлечённая ещё раньше венетским миграционным потоком, рассеялась по южному берегу Северного и Балтийского морей. Фландрское «побережье рутенов», с которого в ясную погоду можно рассмотреть Британские острова, упомянуто в «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского (первая половина XII века).
В Северной Европе рутены стали известны также под германизированным именем ругов. Тацит (ок. 58 — ок. 120), описывая племена «Германии» (под которой он подразумевал всю территорию между Рейном и низовьями Дуная), поместил племя «ругиев» в Нижнем Повисленье, напротив острова Рюген. Их соседями были «лемовии», очевидно тождественные «лемовикам» Юлия Цезаря (лишнее доказательство того, что рутены и руги — один и тот же этнос). По всей видимости, лемовии/лемовики были связаны с рутенами общим происхождением или политическим союзом.
Тацит причислил ругов к германцам. Но таковыми для римлян были все варвары, живущие не в кельтской Галлии и не в ираноязычной Сарматии. Характерно мнение Тацита о славянах/венедах: «…Их скорее можно причислить к германцам, потому что они сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются пешими, и притом с большой быстротой… всё это отмежевывает их от сарматов, проводящих всю жизнь в повозке и на коне»). В VI столетии Иордан сравнит ругов со светидами (предками шведов) и данами и найдёт между ними существенные различия. Руги, по его словам, сражались «со звериной лютостью», ибо превосходили германцев «как телом, так и духом».
Тацит также отметил одну необычную для варварских племён Европы черту общественного строя ругов и лемов: они подчинялись «царям», причём институт «царской» власти у них был более развит, чем, например, у готов. Деспотия, тем более на стадии варварства — не германская и вообще не европейская, а специфически восточная, азиатская черта общественного строя. Здесь уместно вспомнить высокий статус гиксосских правителей Рутену.
На рубеже I—II веков готы, как пишет Иордан, вторглись во владения ругов и, победив их, увлекли за собой в Северное Причерноморье. Далее он упоминает ругов (рогов) в числе народов, входивших в державу Эрманариха. Однако на самом деле с готами ушла только часть ругов. По сведениям римского географа II столетия Клавдия Птолемея, руги («ругиклеи») по-прежнему проживали на побережье Балтики между Одером и Вислой. В их землях находился город Ругиум (средневековый R;genwalde, совр. польский Дарлово). Видимо, в это же время руги захватывают остров, получивший от них своё имя — Ругия, Руссия, Рутения, Руян (современный Рюген).
Под влиянием готов руги принимают арианство, но во время нашествия гуннов на державу Эрманариха переходят на сторону язычников, принёсших им свободу. Этот вероломный поступок положит начало длительной вражде ругов и остготов.
При императоре Майориане (457—458) руги становятся федератами Западной Римской империи и получают для поселения земли в Норике (Верхняя Адриатика). Здесь возникло одно из первых варварских «королевств», которое германцы называли Ругиландом («землёй ругов»).
Просуществовало оно недолго, до 487 года, но географическая память о дунайском королевстве ругов сохранялась ещё многие столетия. В начале IX века, после крушения Аварского каганата, дунайский Ругиланд достанется франкам, которые создадут на его землях пограничную Русамарку (позднее — Рутенская марка в составе Австрии). Норвежская Тидрек-сага (Сага о Тидреке Бернском, то есть остроготском короле Теодорихе Великом) населит земли «Русиланда» «русскими людьми».
Расселение славян по Центральной и Восточной Европе в VI—VIII веках запускает процесс славянизации рутенских общин в Подунавье, Прикарпатье и на южном побережье Балтийского моря. Этническое смешение происходило с трудом. По свидетельству Прокопия Кесарийского (ум. после 562), руги «никогда не вступали в браки с чужеземными женщинами и благодаря этому несмешанному потомству они сохраняли в своей среде подлинную чистоту своего рода», — хотя этот «матримониальный расизм» скорее относится к племенной верхушке ругов.
Культурно-языковая ассимиляция приводит к появлению нового славянского этноса — русинов, или руси. «Если говорить о купцах ар-рус, то это одна из разновидностей славян», — засвидетельствует Ибн Хордадбех (ок. 820 — ок. 885). А во второй половине XI столетии создатель «Повести временных лет» мог уже уверенно заявить: «Словенеск язык и русский один есть». «Язык» в данном случае — народ, племя.
Впрочем, в IX—X веках «русский род» (этнос) всё ещё стоит особняком от славян. Окружающие народы без труда выделяют его из славянской массы. В их представлении образ русов («рыжих рутенов») связывался с красным (русым, рудым) цветом. Византийские писатели обыгрывали имя русов (в византийской традиции — «росов»), сближая его с греческим «росиос» — «красный, рыжий». Во второй половине IX века Анастасий Библиотекарь, трудясь над переводом «Хронографии» Феофана Исповедника, переводит греческое «росиа» — словом «красные» (rubea) вместо «русские». Греки называют этот народ русиями «по их внешнему виду», замечает кремонский епископ Лиудпранд (ок. 922 — 972).
Красным цветом отличалась и военная атрибутика «русских» дружин: багряные стяги, паруса ладей, «червлёные» щиты.
Общество русов процветало за счёт «военной экономики» — грабежа соседних племён и народов. По словам Ибн Русте (конец IX — начало X века), русы не имеют «ни поместий, ни деревень, ни пашен» и «питаются только тем, что увозят из земли славян… Они производят набеги на славян (в данном случае Ибн Русте относит к «славянам» и народы Поволжья), причём садятся на корабли, отправляются к славянам, захватывают их в плен, увозят их к хазарам и (волжским) болгарам и продают...». Захватив живой товар, русы следили за тем, чтобы он не потерял товарный вид. «Они хорошо обращаются с рабами и относятся внимательно к их одежде ради целей торговли», — сообщает Ибн Русте.
Боевые качества русов внушали уважение и страх. «Они люди рослые, видные и смелые, они отличаются мужеством и храбростью» (Ибн Русте). Войну русы вели с редким упорством и не знали пощады к побеждённому врагу: «Если какая-нибудь часть их взывает о помощи, — пишет Ибн Русте, — они выступают все вместе, не расходятся и образуют сплочённую силу против своего врага, пока не одержат над ним победу… Высадившись в стране какого-нибудь народа, они не уходят, пока не истребят своих противников, не изнасилуют их жён и не обратят оставшихся в рабство».
Другой арабоязычный писатель Ибн Мискавейх (около 935 — 1030) уделил внимание способу ведения войны и вооружению русов: «Эти русы — племя великое; они не знают отступления, ни один из них не повернёт спины, но или убьёт противника, или сам будет им убит. Обычно каждый из них несёт на себе своё оружие и к себе же привязывает большую часть ремесленных орудий, как то топор, пилу, молот и другие подобные вещи; они сражаются при помощи дротика, щита, меча; они носят на себе столб для палатки и оружие, подобное кинжалу. Русы сражаются пешими…».
В этом военизированном обществе самым почитаемым культовым предметом был меч. По словам Ибн Русте, когда у кого-нибудь из русов рождался сын, отец приносил к ребёнку обнажённый клинок и говорил: «Я не оставлю тебе в наследство имущества, и не будет у тебя ничего, кроме того, что ты приобретёшь для себя этим мечом». На мече произносили клятвы, мечом (судебным поединком) решали судебные тяжбы.
Образ жизни русов мало походил на быт славянских племён, в массе своей уже оседлых и находившихся на начальной стадии земледельческой цивилизации (склонность к набегам и грабежу отличала только славян, живших на морских побережьях — в вендском Поморье и на Адриатике).
Становым хребтом общества русов была сильная верховная власть. Предания сохранили родословные «русских» державцев. Так, вожди дунайского Ругиланда и «русские» правители с острова Рюген возводили свои генеалогии к легендарным «королям вандалов и русов». «Короли» дунайского Ругиланда возводили свой род к «королю вандалов и русов» Олимеру, потомку «вандальского короля» Радегаста I. Основателем династии «русских королей» с острова Рюген числился Биллунг III, потомок Ариберта I, правителя «вендов и винулов» (см.: Меркулов В. И. Откуда родом варяжские гости?). Правящие «русские» роды похвалялись глубокой древностью происхождения. Тидрек-сага передаёт, что «русский конунг» Озантрикс, даже будучи побеждён гуннами, ответил на сватовство Аттилы к его дочери Эрке высокомерным отказом: «Нам кажется удивительным, что конунг Аттила так смел, что дерзает просить руки нашей дочери, ибо он взял с боя наше царство, от этого он возгордился. А отец его Озид был незначительным конунгом, и род его не так знатен, как были русские люди, наши родичи».
Княжеская власть у большинства славянских племён ещё не знала единообразного принципа наследственной передачи власти, и потому славяне не имели уходящих вглубь веков княжеских родословных.
Не удивительно, что «русь», «русские роды» занимали господствующее положение среди славян, что также сразу бросалось в глаза современникам. Юридически оно было закреплено в законе русском, который был правовой основой для всех «русских» общин. Его первозданный вид нам не известен. Значительная часть его положений со временем была отброшена и забыта, что-то вошло в состав Русской Правды, но уже сообразуясь с реалиями восточнославянского общества XI—XII веков. Однако закон русский формировался в ту эпоху, когда русы ещё не были окончательно поглощены славянским этносом, и закреплял их главенствующее положение. Примером тому служит статья 1 краткой редакции Русской Правды, которая регулирует право кровной мести, то есть восходит к её древнейшему слою. По отношению к свободному «словенину» она откровенно дискриминационна — его родне попросту отказано в праве кровной мести. Убийство «словенина» не возмещается кровью убийцы: дело улаживается штрафом.