Нынешние антибибисты, и прежде всего Авигдор Либерман и его сторонники, пытаются доказать, что они не являются левыми в израильском понимании. Постараюсь доказать обратное - что именно они являются современной ипостасью израильских левых.
Противостояние лагерей в еврейском обществе было всегда. Можно сказать, что сторонники Гаскалы были левыми, а противостоящие им раввины-традиционалисты правыми. Можно сказать, что хасиды времен Бааль Шем-Това были левыми, а митнагеды правыми. Можно сказать, что эллинисты (митъявним) были левыми, а маккавеи правыми. Можно сказать, что Новый Ишув в конце 19-го века был левым, а Старый Ишув правым. Но мы не будем углубляться так далеко, и начнем с того, что началось после введения Британского мандата.
Незадолго до этого в Палестину приехала Вторая Алия - социалистическая, состоящая из местечкового пролетариата России и Восточной Европы. Мэйнстрим того времени был социалистическим, и эти люди стремились построить на новом месте еврейское социалистическое государство по образцу Страны Советов или ее "розовую" альтернативу, свободную от перегибов большевизма. Они были социалистами-сионистами, очевидно левыми.
Оформившееся к началу 30-х годов ревизионистское направление в сионизме, связанное прежде всего с именем Зеэва Жаботинского, провозгласило принцип "хад нес" - единого знамени, то есть стремления к созданию еврейского государства без социалистических примесей. Его базой была в основном польская алия, иногда называемая четвертой, состоящая из мелкой буржуазии, повсеместно в то время склонявшейся к фашизму как альтернативе социалистическим идеям. Аба Ахимеир провозглашал себя еврейским фашистом в Эрец-Исраэль, Жаботинский считал своей ролевой моделью Муссолини и строил свое молодежное движение Бейтар по образцу итальянских чернорубашечников. Это нормально для того времени. Великая депрессия полностью дискредитировала либеральную модель капитализма, поэтому в 30-е годы везде, в том числе и в Эрец-Исраэль, противостояли друг другу социалисты разной степени тоталитарности и сторонники "третьего пути".
После Второй Мировой войны и Холокоста левые в Израиле (Мапай, Мапам, Хагана) доминировали, а правые (Херут, Эцель, Лехи) пытались им противостоять, выступая с позиций радикального национализма и оппонирования любым территориальным уступкам в форме раздела Палестины. Уже тогда оформилось то, что можно считать основной константой право-левого противостояния в Израиле. Левые стремились сделать евреев "народом как все", опирающимся на союз с внешними центрами силы и ориентировались на нееврейские модели (социалистическую до войны, американскую после нее), тогда как правые настаивали на том, что евреи - "ам йошев львадо", уникальный народ со своей исторической миссией и судьбой, и им негоже ориентироваться в жизнеустройстве и целеполагании на "гоев".
Херут обрел социальную базу в виде массовой репатриации восточных общин, большей частью принудительной и спровоцированной сионистами, которые тогда рассчитывали сформировать из них еврейский рабочий класс и крестьянство. Поскольку эти общины, как и довоенная польская алия, были мелкобуржуазными, они почувствовали, что "ашкеназы их опустили" и впитали в себя ненависть к ним, укоренившуюся на поколения вперед. Они стали базой Херута, который никогда не стал бы значимой политической силой без них, а впоследствии создали и партию ШАС. Повсеместно на Востоке социальную повестку дня озвучивают религиозные партии, и поэтому восточный пролетариат искал и нашел альтернативу чуждому ему европейскому социализму и квазисоциализму.
Процитирую тут себя, любимого, написавшего 10 лет назад:
"В стековой системе, как уже было сказано, идеология обычно служит инструментом для обоснования прав той или иной этноконфессиональной группы на доминирование. Так происходит у наших соседей. Арабский национализм воспринимается в странах Леванта как идеология меньшинств, в первую очередь европейски ориентированных в культурном отношении, а исламизм – как идеология суннитов, наиболее аутентичного исламского миллета. В Ливане Хизбалла, представляющая шиитов, благодаря тому, что она сыграла главную роль в борьбе с Израилем и «освобождении Родины», превратила самих шиитов из нижней по статусу группы в стране в верхнюю. Воинственная антиизральская риторика и практика привели к изменению места представляемых этим движением шиитов в стековой системе Ливана.
Нечто аналогичное происходит и в Израиле. Усиление религиозных направлений в сионизме и появление концепции «еврейского государства» не как государства евреев, а как государства с законодательно закрепленной «еврейской душой» начиная с 70-х годов произошло в первую очередь потому, что это способствовало статусному продвижению ассоциирующих себя с такой идеологией групп – «масортиим» и религиозных сионистов. Чем большую роль играют религия и еврейская традиция в стране, тем весомее звучат обоснования прав соответствующих групп на доминирование в секторальном обшестве. Именно эти группы стали основной базой «нового» Ликуда."
http://proza.ru/2016/06/06/1552
В первой половине 90-х годов израильские левые, избавившись от рудиментов социалистического сионизма в своей символике, сделали ставку на "мирный процесс", целью которого было "сделать Израиль страной как все" и гарантировать его дальнейшее существование как еврейского государства, но полностью провалили этот процесс. В результате началось долгое доминирование и правление израильских правых, прежде всего ассоциирующееся с фигурой Биньямина Нетанияху. Правый блок чем дальше, тем больше делал упор в своей риторике на еврейскую традицию, на "особость" израильского пути. Тем временем и левым, и правым стало ясно, что палестинский вопрос в парадигме "двух государств для двух народов" нерешаем, но любая альтернатива, предлагающая отказ от этой парадигмы, казалась еще более пугающей.
Левый политик Йоси Бейлин, которого я очень уважаю и которого в начале 2000-х годов поддерживал по мере сил и возможностей, сравнил ситуацию со слоном, гуляющим по посудной лавке. Слон вырос настолко, что выпроводить его из лавки нет никакой возможности. Он гуляет по ней, то смахивая хоботом банку с полки, то накладывая кучу дерьма на полу, но всем гораздо проще и выгоднее убирать время от времени эти осколки и дерьмо, чем думать о том, что надо сделать пролом в стене, для чего придется убирать с привычных мест полки и посуду, чтобы вывести слона. А потом предстоит капитальный ремонт, и во сколько он обойдется? Правый политик Нафтали Беннет сравнил эту ситуацию с осколком в заднице, который невозможно извлечь, и поэтому с ним приходится жить. Модели Беннета и Бейлина вполне совместимы и дополняют друг друга.
Правые идеологи обрадовались такой ситуации, когда наконец-то все привыкли к нахождению в лавке слона, но тут нарисовалась другая проблема - набирающая силу ортодоксия и грозящая перспектива того, что она полностью подомнет под себя светский Израиль, сделав страну "еврейским Ираном".
Если сторонники "хад нес" в нынешней ипостаси не видят в этом ничего страшного, а наоборот считают такую ситуацию воплощением мессианского предназначения еврейского народа, для людей, уважающих и другие знамена, она категорически неприемлема. Нелиберальное, клерикальное и, главное, не ими руководимое еврейское государство им не нужно. Поэтому современные израильские левые, а эти люди именно левые, и я объясню в дальнейшем, почему, зацепились за судебную систему как главный гарант их власти и влияния в стране, большинство населения которой поддерживает правую модель "ам йошев львадо" в основном по экономическим причинам. Всем стало понятно, что Израиль стоит на арабском труде, и это будет так всегда, израильские арабы и арабы территорий здесь незаменимы и тоже всегда будут, поэтому люди (ревизионисты, потом восточники), изначально считавшие оптимальной "родезийскую модель", но боявшиеся в этом признаться, успокоились и наслаждаются жизнью. Ситуация, когда экономику везут на себе гои, а евреи являются "народом священников" и живут за их счет, для "отдельно сидящего народа" традиционна и нормальна, и возможность вести такой образ жизни привлекает в этот лагерь всё больше молодых людей, усиливая его. О том, "что будет потом", и чем это закончится, думать не хочется.
А теперь поговорим о том, почему их оппоненты левые, хотя и не желают в этом признаваться самим себе.
Вспомним пугалки сторонников "Осло" в начале 90-х годов: "Мы не можем остаться в одиночестве", "наша экономика вписана в глобальную", "отказ от Осло приведет к оттоку капиталов из Израиля и его превращению в нищую страну Третьего мира", "мирный процесс - путь к нашей нормализации в регионе, и как только его модель восторжествует, нас признают 53 арабские и исламские страны, и мы наладим с ними взаимовыгодное сотрудничество" (в смысле, будем поставлять им программное обеспечение, а они будут везти нам дешевые продукты и строить наши города). Вам это ничего не напоминает? В 20-е годы 21-го века именно этим пугают нас те, кого страшит лишение юрократии абсолютной власти в Израиле - профессора, отставники ЦАХАЛа, 150 тысяч адвокатов и примкнувшие к ним пенсионеры из числа "первого Израиля", то есть старой ашкеназской элиты. Именно их мы видим на демонстрациях против юридической реформы. Рабочих там нет. Председатели крупных рабочих комитетов дали понять председателю Гистадрута Арнону Бар-Давиду, что они против всеобщей забастовки в защиту юрократии, к которой призывал Яир Лапид, потому что это "не наша война". А юристы и хайтекисты могут бастовать сколько хотят. Никто этого не заметит, и навредят они только самим себе.
Если что-то ходит как утка, крякает как утка и плавает как утка, это скорее всего утка. Сторонники юрократии и противники нынешнего правого правительства выглядят и ведут себя как исралевые, поэтому они исралевые и есть. Еврейского рабочего класса почти не осталось, а то, что от него осталось, поддерживает правые политические силы, но база поддержки может меняться, а сущность противостояния остается такой же, как во времена "эллинистов против маккавеев" - стоит ли ориентироваться на мировые центры силы и "быть как все", или надо быть "отдельно сидящим народом" со своими интересами, понимаемыми так, как он их понимает.
Иудаизм весьма проблематичен как идейная основа еврейского государства, но нам придется что-то с этим делать и разгребать содержимое трехтысячелетнего бойдема. Бен-Гвиру и Смотричу тоже придется это делать. Да, Израиль может перестать быть страной Первого мира, но сторонников "хад нес" это не пугает. Для них важнее, чтобы Израиль остался собой и евреи остались собой, опять-таки в их понимании. Даже если он станет "еврейским Ираном".
А теперь поговорим о том, почему русскоязычная община, прежде на 90 процентов правая, вдруг стала впервые в своей истории в основном левой, то есть антибибистской и ориентирующейся на юрократию и ее базу поддержки.
В 90-е годы именно правый Израиль в отличие от левого предлагал приехавшим олим массу возможностей для самореализации в новых, строящихся и формирующихся поселениях. В академии и бастионах власти олим ми-Русия не жаловали, там было полно старожилов, набранных по блату и не желающих делиться теплыми насиженными местами. Им нечего было предложить новоприбывшим, а сами новоприбывшие, потерявшие свой прежний социальный статус, отреагировали на это так же, как польская довоенная и восточная послевоенная алия - возненавидели "левые элиты" и стали радикально правыми по своей идеологии.
Тогда тоже правые декларировали идею "Вся земля Израиля для всего народа Израиля на основании всей Торы Израиля" (Рехавам Зеэви, лидер популярного среди "русских" "Моледета"), но олим не впадали в панику, слыша упоминания о Торе. Самая амбициозная и самая беспринципная часть алии пыталась интегрироваться в религиозно-сионистский мэйнстрим.
Что же изменилось с тех пор? А вот что. В религиозно-сионистской среде "стало тесно", как в левой среде в 90-е годы, и там начали продвигать "своих" и задвигать примазавшихся, а "русские" в этой среде за исключением таких единичных личностей как отказник Менделевич своими не были никогда.
Кроме того, "русские" почувствовали, что им есть что терять в случае исполнения как ословских, так и нынешних страшилок левых. Выросла молодежь "полуторного поколения" и уже родившаяся здесь, она вписалась в ориентированный на глобальный рынок хайтек, даже в юридическую систему, и влияет на своих родителей. Многие уехали из Израиля за океан или в Европу и стали частью "глобального еврейского народа", и их не устраивает перспектива быть "отдельно стоящими", а их оставшиеся в Израиле престарелые родственники не хотят утратить с этими детьми связь. Эта мотивация присутствует во всех общинах Израиля, потому что все они породили "израильскую диаспору", но в русской общине она особенно сильна.
Процесс перехода от риторики "нет, это мы настоящие правые" (Либерман) к риторике "да, мы левые, и мы против правой азиатской ортодоксии" может занять десятилетие-полтора, но в исторической перспективе он неизбежен. Лидеры мнений десятилетиями приучали русскоязычных к таким терминам как "левотня" и "левреи", а один из них стал автором афоризма "левый - значит подлый", но когда на клетке со слоном написано "буйвол", следует доверять тому, что в клетке, а не надписи. Ирония истории заключается в том, что исполнилась мечта "первого Израиля", и русская алия стала таки его базой поддержки, но произошло это слишком поздно, как в случае дочки Фирдоуси из поэмы Дмитрия Кедрина "Приданое", получившей свои богатства в глубокой старости и на пороге смерти. "Ах, медлительные люди, вы немножко опоздали".
P.S. Вспомнилось, что в 90-е годы после каждого теракта росла тель-авивская биржа, а после каждой территориальной уступки с нашей стороны она росла троекратно. Тогда ходила злая шутка, что когда от Израиля ничего не останется, биржа улетит на небеса.
Народ, естественно, относился к этой радости биржевиков адекватно. В смысле, "чтоб вы все сдохли". А вот сейчас все без исключения русскоязычные СМИ раздувают панику перед оттоком капиталов и инвестиций из Израиля вследствие юридической реформы. И не осталось, как мне кажется, на русской улице ни одного правого СМИ, которое скажет, что бегство спекулянтов с их деньгами - не угроза никакая, а благо, потому что базисные отрасли экономики, производящие то, что необходимо для жизни людей, никуда не денутся. На кактусной улице та же картина.
И ещё, что интересно, виртуальная толпа в соцсетях это хавает и не задаёт вопросов.